Кольцо Гекаты
Шрифт:
– Что было в тетради?
– Дневник. Он описывал свою жизнь… все… Знаете, где он впервые вступил в половые отношения с женщиной? В морге! Его отец был патологоанатомом. Когда я читала, у меня волосы встали дыбом! Каждое слово этой кошмарной исповеди пропитано дьявольской, изощренной логикой безумца. Оказывается, он любил женщин, а они… отвергали его. И только мертвые, они становились ангелами, способными удовлетворить его страсть!
– Он не обнаружил пропажи?
– Не успел. Я поняла, для чего он бегал в сарайчик. Он там писал свои излияния. При мне он не мог. Авдеев – поэтическая натура: стихи сочинял, целые поэмы о женщинах и любви к ним. Но вдохновение посещало его не всегда. Его муза была прихотлива и капризна. Жалко, что он
– И вы никому ничего не сказали? Не заявили в милицию?
– Ужас сковал меня… Я впала в оцепенение, не соображая, где я и что со мной. Я подумала, что если он узнает, то убьет меня. Он мог заметить мой страх… Вы знаете наших соседей с первого этажа, Динару и Артема Пономаревых?
– Да, конечно.
– Тогда они еще не были женаты. Артем Михайлович работал в уголовном розыске, расследовал дело о серийных убийствах. Так они и познакомились с Динарой. Она занималась гаданием, многие к ней обращались. В том числе и я. Авдеев украл у нее карту Таро и положил на грудь убитой им Изабеллы Юрьевны, чтобы навести на ложный след. Об этом он тоже написал в дневнике. Я решила, что Динара мне поможет и, когда Авдеев ушел на работу, побежала к ней. Мы обе были в ужасе, не знали, что делать. И тогда Динара позвонила Артему. Домой я больше не пошла, осталась у них. Погода была ужасная, шел дождь со снегом… и в этот же вечер все и случилось. Авдеев умер.
– Что предпринял Артем Михайлович? – спросил Фарид.
– Он забрал у меня дневники и велел молчать. Динару не могли обвинить, потому что она не мужчина, а со всеми жертвами был совершен половой акт. Артем Михайлович сказал, что он и так уже подозревал моего мужа. Авдеев часто задерживался на работе, и в тот день, когда убили Буланину, авария была почти рядом, в соседнем доме. Он мог запросто успеть расправиться с Изабеллой и вернуться. В суматохе никто за ним не следил, он был то тут, то там. Артем Михайлович нашел в кустах около нашего дома скрученный шланг, с которым муж возвращался домой, делая вид, будто идет с работы.
– И все же, Пономарев не искал больше доказательств?
Людмила Станиславовна пожала плечами.
– А зачем? Он только проверил, кто был отцом Авдеева. Оказалось – известный патологоанатом, профессор. Этого было достаточно. К тому же, Артем сказал, что в дневнике описаны такие подробности, которых не мог знать никто, кроме убийцы.
– Выходит, он не стал пускать дневник в ход?
– Нет. Авдеев ведь умер. Какой смысл ворошить весь этот ужас? Еще Артем считал, что на меня ляжет клеймо «жены маньяка» и что мне придется если не уезжать из города, то перебираться в другой район. К чему лишние неприятности?
– Думаю, он поступил правильно, – подумав, сказал Фарид. – А где дневник?
– Я отдала его Артему. Хотелось избавиться от всего, что напоминает мужа. После похорон я выбросила все его вещи, отремонтировала квартиру. И теперь делаю вид, будто ничего такого в моей жизни не было.
И Гордеев снова подумал, что после всего пережитого Людмила Станиславовна заслуживает счастья.
ГЛАВА 27
– Боже мой! – воскликнула Анна Наумовна, открывая двери. – Что с тобой?
После ночи, проведенной в кустах, Юрий не смог найти ключей от квартиры. Он искал их в карманах куртки, в машине, но напрасно. Пришлось звонить. Хорошо, что Анна оказалась дома. Явиться в офис в таком виде – грязным, помятым, небритым, с мешками под глазами – он не мог.
– Ты уже дома? – глупо улыбаясь, спросил он жену, смутно припоминая черное платье до пят,
распущенные волосы в лунном свете…– А где мне быть, по-твоему? – как ни в чем не бывало, ответила она.
«У меня галлюцинации! Бредовые видения! – содрогаясь от страха, подумал Салахов. Он с трудом стащил с ног кроссовки и плюхнулся на пуфик в прихожей. – Идиот! Как я объясню, где провел ночь?!»
Но Анна ни о чем не стала спрашивать. Она постояла немного, глядя, как он раздевается, и пошла в спальню.
Юрий побрел в ванную, включил воду и подставил голову под горячую струю. Облегчение не приходило. Он пустил холодную воду. Чуть-чуть прояснился тяжелый туман, окутывавший сознание, но и только. Не было ясности, не было чистоты мыслей. Кое-как побрившись, Салахов отправился на кухню. Крепкий кофе с коньяком проскользнул в желудок без особого эффекта.
Юрий распахнул окно, впуская уличный шум. Интересно, что Анна делает в спальне? Лежит? Читает? Смотрит в окно? Была она, все-таки, сегодня ночью в Андреевском, или ему все приснилось? Может, спросить?
Господин Салахов представил себе, как он будет выглядеть, если все, о чем он думает, – плод его измученного неизвестностью воображения. Нет уж! Пусть события развиваются своим чередом. Он посидел еще немного за кухонным столом. В голове не прояснялось. Ехать или не ехать в офис? Там встретит Любочка, блестя своими рыбьими глазами… Только не это!
Как все запуталось! Даже бизнес – та сфера его жизни, которую ничто никогда не затрагивало, ни душевные бури, ни временные сложности, – пошел в разнос. Что за напасть?! Отношения с Любочкой превратились в какой-то отвратительный, мерзкий фарс. Пономарев посоветовал ему проследить за Анной – и что из этого вышло? Ну да нечего винить Артема. – Он сам хорош, побежал, как мальчик, выполнять чужие указания. Где же своя голова, свое мнение?
– Вот теперь выпутывайся, как хочешь! – с каким-то даже наслаждением сказал себе Юрий.
Анна молчит, но из этого совершенно не следует, что она не заметила его состояния.
Зазвонил телефон. Господин Салахов отключил его и налил себе коньяка в чашку из-под кофе. Выпивка не оказывала никакого действия.
В кухню вошла Анна, одетая для выхода на улицу. Ее лицо было немного бледным, но спокойным. Светло-абрикосовое платье очень шло ей.
– Юрочка, – сказала она нейтральным тоном. – Я ухожу.
Господин Салахов почувствовал, как что-то внутри него оборвалось и с легким звоном улетело в даль. Свет померк… Он хотел встать, но слабость мгновенно разлилась по всему телу, как вязкая жижа, приклеившая его к стулу.
– Анна, – сказал он хрипло, не узнавая своего голоса. – Я… не смогу жить без тебя. Ради бога, почему?
– Что с тобой? – спросила она, наклоняясь и внимательно всматриваясь в его лицо. – Тебе плохо?
– Да… Мне очень, очень плохо…
– Ты выпил коньяка на голодный желудок, – произнесла она тоном заботливой бабушки. – Пойди, приляг. Но сначала съешь чего-нибудь.
– Не уходи…
– Что ты, Юрочка, как маленький? У меня встреча назначена через полчаса!
– Встреча?.. О, господи!
Юрий ощутил себя так, словно в одну секунду кто-то невидимый поднял его со дна пропасти и собрал воедино все мелкие осколки, на которые он разбился, падая с головокружительной высоты.
– Ты переутомился, дорогой, – улыбаясь, сказала Анна, гладя его по щеке. – Где ты был всю ночь?
– Я?.. Ну…
– Ладно, потом расскажешь, я спешу.
И она исчезла, оставив вокруг него облако духов. В прихожей хлопнула дверь, и Салахов облегченно вздохнул. «Конец всей жизни» откладывался на неопределенное время. Не чуя под собой ног, он доплелся до спальни, упал на кровать и закрыл глаза. Перед ним поплыли голубовато-зеленые круги. Необъяснимая тревога заставила приподняться и оглядеться. У изголовья постели, с той стороны, где обычно спала Анна, стояла фигурка трехликой богини. Юрию показалось, что все три лица ехидно ухмыльнулись и подмигнули ему левым глазом.