Колдовская компания

– Так как ты сбежал отсюда? Может, поплакался страже, и они тебя пропустили?

– Нет, – вставил учитель по охранной магии. – Стража его не видела. Так как ты улизнул отсюда?

– Выбрался через окно, – едва слышно ответил я.

Ответом мне послужил взрыв хохота.

– Любого, кто попробует покинуть школу через окно, ждет это, – с этими словами он схватил первого попавшегося мальчишку и швырнул его к окошку. Мальчишка не долетел до него полфута, как магическая сила отшвырнула его обратно. – Окна защищены магической завесой, и никто не может ни пробраться сюда, ни сбежать отсюда. Да ты не только трус, но и лгун.

– Тебя вновь накажут, – произнес тот, кто уже хлестал меня плетью.

Наказание повторилось. По едва успевшим зажить ранам. Я сжал зубы, чтобы не кричать, и зажмурил, что есть сил, глаза – неделю назад Ретч, утешая меня и осторожно обрабатывая раны, сказал, что наследник Бэйзела не должен плакать… Отсутствие слез на моем лице еще больше подзадорило палача. Я просто лишился чувств, так и не проронив ни слезинки. Я приходил в себя еще неделю. Я помнил о своем даре и старался думать о чем угодно, только не о своей ненависти к моему мучителю… А спустя два дня после моего выздоровления Лич, главный лекарь в обители, сделал заключение, что учитель умер естественной, но глупой, нелепой смертью – подавившись своим ужином. Никто тогда не подумал на меня, но я прекрасно помнил привидевшийся мне сон…

Так прошло три года. Я почти не испытывал никакого интереса к занятиям. Меня считали довольно посредственным, иногда наказывали, но довольно безобидно по сравнению с тем случаем – отправляли на конюшню ухаживать за лошадьми. Это почему-то считалось унизительным. Но меня это наоборот радовало. Для того чтобы попасть на конюшню, надо было покинуть стены школы, а я мог, наконец, оказаться под открытым небом. Так продолжалось до тех пор, пока в школе не появился мой брат. Почему он не появлялся здесь раньше, я не знал. Может, Дейра поначалу испугалась решительных действий Мерлинды, да и отдавать ребенка в руки не слишком разборчивых наставников ей, наверняка, тоже не хотелось. Но оставаться не у дел она не смогла. К тому же, брат, в отличие от меня, рос чрезвычайно похожим на отца. Уже одно это отводило от него возможные неприятности. Одного взгляда хватало, чтобы понять, кто перед тобой. Учителя улыбались ему и не думали наказывать за какие-то оплошности. Не взирая на закон, никто не хотел, чтобы повзрослевший колдун, сын их повелителя, припомнил старые обиды. Вслед за учителями подхалимничать стали и ученики. И спустя какое-то время мой братец оказался окружен целой сворой подпевал. Это меня чрезвычайно раздражало, но я сдерживал свои чувства. Мне тогда исполнилось восемь, а он был младше на год. Столкновение с ним произошло на уроке по охранной магии, пожалуй, одном из тех немногих предметов, интересовавших меня. Учитель как раз рассказывал, каким заклятьем защищены окна школы. И он не мог не припомнить с насмешкой, что я когда-то утверждал, будто смог преодолеть эту защиту. Все как один засмеялись. Я поглядел исподлобья на мага-охранника.

– Я не лгал тебе, – заметил я.

– В это трудно поверить, – с издевкой произнес учитель. – Чтобы суметь нейтрализовать охранное заклятие, нужно проучиться здесь не менее пяти лет. А ты тогда не проучился и месяца. Только самые талантливые способны на это. Да еще и зависит от происхождения.

Брат напыжился, а я разозлился.

– Неужели?

– Что! – взорвался охранник. – Ты смеешь дерзить мне?

– Вовсе нет, учитель, – я призвал себя к спокойствию.

Братец уставился на меня с ненавистью – с охранной магией у него получалось плоховато, и едва дождался окончания урока.

– Ты знаешь, кто я такой? – поинтересовался он, подойдя ко мне вплотную.

– Тупоумный щенок, сын своей матери, вшивой гиены, – отозвался я.

Наши матери ненавидели друг друга, может, поэтому эта ненависть передалась и нам. Спустя миг мы уже сцепились в драке. Если бы мой брат задумался, с чего это вдруг какой-то выскочка решил оскорблять не только его, но и его родительницу, может, он догадался о нашем нечаянном родстве с ним. Но брат не отличался сообразительностью. Нас с трудом разняли через несколько минут. Брат орал как резанный, прижимая руку к разбитому носу, из которого текла кровь, и, захлебываясь в плаче, приказывал позвать отца. Кое-кто посчитал, что лучше исполнить его слова. И Бэйзел появился на месте происшествия.

– Ваш сын… Мы не могли не позвать вас, – шепнул ему кто-то угодливо. – Волчонок посмел…

Бэйзел отвернулся от всхлипывающего мальчишки к его обидчику, и застыл в изумлении, встретившись взглядом со мной.

– Наказать! – приказал он жестко и уточнил, когда с меня с готовностью сорвали рубашку. – Наказать их обоих! Начните с другого.

На лицах учителей застыло изумление. Однако перечить своему господину они не посмели. Брат орал, как девчонка, когда его хлестали, и умолял перестать его бить. Когда пришел мой черед, я не проронил ни звука.

– Хватит, – Бэйзел остановил порку. – А теперь оставьте меня с моим сыном.

Колдуны ушли. Кое-кто хотел увести и меня, но Бэйзел сделал знак меня оставить. Брат все еще тихо всхлипывал. Отец подошел ко мне, обозрел спину, а после заглянул глубоко в глаза.

– Знаешь, почему ты наказан? Ты дрался с тем, кто младше и слабее тебя, – потом обратился к младшему. – А ты знаешь, за что тебя наказали?

– Нет, – выдавил он из себя.

– За неуважение к старшему брату!

Братец в изумлении вытаращился на Бэйзела на мгновенье позабыв о боли.

– Пока же для меня существует только один сын. Тот, который ведет себя достойно.

Брат, глотая слезы, стрелой вылетел вон. Отец посмотрел на меня.

– Старайся не конфликтовать с ним – и так хватает раздоров между вашими матерями…

Я опустил взор. Пальцы отца ласково прошлись по моим волосам.

– Надо же! Они назвали тебя волчонком… – чуть смеясь, заметил он. – За что же?

Его рука скользнула по щеке, и он чуть вздернул мне подбородок, ища встречного взгляда, и улыбнулся.

– У тебя мои глаза, а они этого не заметили.

А потом обнял и прижал к себе. Я невольно охнул, когда спина отозвалась болью. Однако в следующий миг уже сам обвил руками его шею, когда Бэйзел, поняв, что причинил мне боль, едва не отпустил меня. Слишком уж редка была отцовская ласка – я не видел его больше двух лет.

– Все-таки Ретч тебя избаловал, – заметил он.

– Нет, – запротестовал я.

– Нет? – он внимательно посмотрел на меня. – Он много рассказывал о тебе. Говорил, что ты весьма талантлив в обучении. Однако за прошедшее время мало что изменилось. В чем дело?

Я высвободился.

– Мне здесь не нравится.

– Что именно?

– Все. Почему я не могу жить вне этих стен? Почему не могу видеть тебя и маму, когда этого захочется? Почему я не могу заниматься тем, чем нравится?

Бэйзела явно озадачили мои слова.

– Наверное, сейчас ты не поймешь, но есть закон обители, и мой наследник должен воспитываться по этому закону. Чем тебе не разрешают заниматься?

– Мне нравится рисовать.

В его взоре отразился легкий укор.

– А рисуешь ты на занятиях по совершенно другим предметам, в то время, когда должен слушать учителя. За это, я слышал, тебя отправляют на конюшню.

Я потупился. Выходит, Бэйзел был в курсе происходящего. Кто-то, старательно докладывал ему. И он знал, что мне здесь не сладко, но не пошел против своих принципов…

– Впрочем, у вас сейчас и нет свободного времени, – раздумчиво произнес он. – Ладно. Возможно несколько свободных часов у тебя появится. Похоже, придется тебя самому кое-чему научить. Так что захвати свои рисунки, когда придешь ко мне завтра ближе к вечеру. Если магическая защита на школе для тебя и вправду не преграда.