Колеса фортуны

Потом Макс одолжил у Шумного гитару и пел свои песни, Маринка — слушала. Машка с Шерифом отправились погулять по лесу, погрустневший отчего-то Костик пил пиво, а я лежал один в шалаше из веток, подложив под голову шестьсот тысяч долларов сотенными купюрами. Рыжая собака охраняла вход наподобие египетского сфинкса. Так закончился этот день.

Эпизод59.Утром рано меня разбудила Найда. Я протер глаза и обнаружил, что лежу не один: кроме мирно посапывающего Костика, тут же рядом устроился и хозяин вигвама — тот самый Мартин (как уж там его звали на самом деле, мы так и не узнали). «Все-таки уплотнили буржуя», — с удовлетворением подумал я. Потом вспомнил всё остальное. Ощупал рюкзак: деньги были на месте.

Солнце поднялось довольно высоко. Вылезши из вигвама, я увидел Макса; он возвращался из лесочка, застегивая ремень на ходу.

— А мы вчетвером в палатке спали, — сообщил он. — Тесно — офигеть.

Следом за ним показался и Шериф.

— Этот меня всё к морю зовет, — показал он на Макса. — Моряк, да?

— Так а пошлите сходим к морю, — заспанная Машка выбиралась из палатки (на ней была полосатая футболка-тельняшка). — Погода-то какая!

— Там и о делах поговорим, так ведь? — оглянувшись, произнес Макс.

— Да запросто, — согласился я.

Из шалаша вылез Костик, волоча за собой рюкзак. Найда вертелась вокруг. Наконец, на полянку вышла и Маринка: она успела причесаться и посмотреться в зеркало и теперь выглядела удивительно симпатичной. Мы с Максом синхронно вздохнули и уставились друг на друга.

«Доиграешься», — мысленно пригрозил я.

«Ты мне сам обещал», — ответил он уверенным взглядом.

«Я обещал — если она сама тебя выберет».

«Да. Вот и не забудь».

— Ну хватит уже, — обиделась Маринка. — Пошли купаться.

По узкой тропинке сквозь заросли мы вышли к морю. Я подхватил рюкзак на плечо, собака бежала рядом. По самой кромке воды мы подошли к знакомой каменистой косе. Вдали неподвижно стоял наш автобус. Шериф направился туда: купаться он все равно не любил. Он пообещал к нашему приходу попробовать поменять заднее колесо. «Так ведь бак пробит?» — спросил я у Макса. «Фигня, на дне литра два осталось. Придумаем что-нибудь», — беспечно ответил он.

Мы пробежали по скользким камням метров сто до самой отмели. С моря дул теплый ветерок. Волны лизали нам ноги. Поскидывав штаны и рубашки, мы с Максом с разбегу бросились в глубину (сейчас мне грустно вспоминать об этом, но я страшно любил купаться и плавал лучше всех в школе). За нами с пронзительным воплем кинулись в воду и Машка с Маринкой, а заодно и собака Найда. Последним полез Костик. Мы тут же постарались заманить его подальше, долго учили плавать, а потом, изрядно помучив, под руки вынесли на песок, едва не падая от смеха вместе с ним.

Помню, я лежал на песке, подложив под голову туго набитый Машкин рюкзачок, и из-под руки глядел в ярко-голубое небо. Со всех сторон слышался шум прибоя.

— Поехали потом все вместе в Италию? — предложил я.

— Это можно, — произнес Макс откуда-то сбоку.

— В Милан, — сказал Костик. — Я бы в Милан поехал. Там сейчас столица мировой моды. Там и диски можно найти какие хочешь.

— А в Турине — заводы «фиата», — зачем-то сказал Макс.

— Там моря, кажется, нет, — возразила Маринка.

— Я все равно плавать не умею, — махнул рукой Костик.

— Уже умеешь немного, — уточнила Марина. — По направлению к берегу.

— Можно еще в Англию слетать. Там вся музыка всегда делалась. В Лондон, в Манчестер. Я бы для этого даже язык выучил.

— Размечтался, — сказал Костику Макс. — Тебя там только и ждут. Консульство визу одному человеку из сотни выдает.

— Парни, — сказала вдруг Машка. — А вы что, вправду делиться будете?

Мокрая Найда валялась на песке рядом. От нее пахло псиной. При этих словах она подняла голову, будто прислушивалась.

— Нет, а что, я что-то не так сказала? — переспросила Машка.

— Всё так, — отозвался я. — Отец говорил, что это будут наши деньги. Я обещал. Все помнят.

— Вы все перессоритесь, — задумчиво проговорила Маринка. — Как дойдет до дела, вы все и переругаетесь.

«Будет еще хуже, — подумал я. — Просто все обидки свалятся на меня».

— Первый же, кто перессорится, получит в морду, — заявил Макс. — В наглую… в рыжую, — пошутила Маринка. Я вспомнил этот детский анекдот про лису. Макс незаметно протянул руку и ухватил Маринку за лодыжку. Маринка взвизнула. «Акула, акула!» — приговаривал Макс. Найда обрадовалась донельзя и прыгала вокруг, как на пружинах.

— Мне нужно отцу позвонить, — сказал я.

Прошло два часа. Наш автобус медленно и осторожно, объезжая колдобины и ямы, двигался по проселочной дороге к дому. Запаска не держала давление, но мы надеялись дотянуть. И дотянули бы, но в самом начале Железнодорожной улицы бензин в продырявленном баке вышел окончательно. Мотор заглох.

Мы дошли до пятнадцатого дома пешком.

Лариса Васильевна встретила нас горячими поцелуями. Я отстранялся, как мог, но и мне досталось, хотя все же не так, как Костику. Освободившись, я кинул рюкзачок на диван.

— Садитесь обедать, всё как раз готово, — пригласила Лариса Васильевна. — Вы такие уставшие, на вас прямо лица нет.

— Мне бы телефон, — сказал я тихо.

— Отцу будешь звонить? — догадалась она. — Если тебе не трудно, передай потом трубку мне. Мне бы хотелось сказать ему пару слов.

— Мама, а может, не нужно? — спросила Марина.

— Нужно. Мне надо было сказать ему это гораздо раньше. Но после того, что он для вас устроил…

Она не договорила и махнула рукой. Повернулась и ушла на кухню.

— Петь, ты знаешь, я тоже хочу с ним поговорить, — Маринка как-то несмело тронула меня за плечо.

Ее прикосновение вывело меня из транса. Сунув руку в карман джинсов, я вытащил измятую и потертую бумажку с телефонным номером.

Я повертел записку в руках, снял трубку и со второй попытки набрал длинный заграничный код и еще шесть цифр. Раздались гудки, потом на том конце провода знакомый голос ответил: