Колхозное строительство 6

— Я тут сейчас пытаюсь Казахстаном управлять. Там та же проблема, что и у вас — вода. Нужны ваши технологии, знания, оборудования для дождевания и, главным образом, капельного полива. А нашей молодой еврейской республике совсем не помешает хороший племенной скот. Ну, пока Яков Григорьевич лечится, обсудите с ним — авось ещё чем друг друга взаимовыгодно порадуете.

— Вот теперь всё сходится. Теперь я вам верю. А то — посоль писа! Но ширма замечательная. Ведь можете на Нобелевскую премию замахнуться. Помогу. Пётр Миронович, я понимаю, зачем вы привезли с собой Гагарина, да и остальных людей — только вот чуть не прокололись. Фурцева сюда совсем не вписывается. Она не очень-то любит евреев. Как-то публично заявила, что количество евреев-студентов должно быть равно числу евреев-шахтёров. А сказать вам страшную тайну? Только на меня не ссылайтесь. Furzn на идиш, знаете ли, означает «пердеть». Уж простите старуху, — закаркала. Ну, мы с бабками-Ёжками дело уже имели, знаем — это смеются они так. Нда, едва не дошло ведь до греха.

— Думал, вы похожи. Она — тоже пламенный социалист.

— Нда, молодость. Ну, у нас, стариков, есть преимущество. Мы можем писать мемуары.

— Вам рано на покой.

Так хотелось сказать: «Выиграйте сначала для СССР войну Судного дня».

Глава 26

Событие шестьдесят второе

На вершине горы сидят Орёл и Чебурашка. Орёл говорит:

— Ну что, Чебурашка, полетели дальше…

А Чебурашка отвечает:

— Посидим ещё. Пусть уши немножко отдохнут.

В ста семидесяти километрах к востоку от Алма-Аты находится кусочек Гранд-Каньона. Выпилили и перенесли в горы Тянь-Шаня. При этом кто-то выбирал — не абы какой кусок выпилили, а самый красивый. Называется он ущельем Замков. Вода и ветер понастроили из песчаника. Раньше это место было дном моря, скопились осадочные породы. Потом столкнулись две плиты, и стали выдавливать этот Тянь-Шань наверх. Сначала, наверное, дело шло быстро, но сейчас, учёные говорят, по миллиметру в год. Расслабились, видно, там, под землёй, грешники, и черти рулить устали. Ничего — Петра спустят, он там порядок наведёт, будут быстрее подниматься к небу. Пусть название оправдывают. Переводится как «Небесные горы», причём под словом «Небо» понимается «Бог». Так тут считается по древней вере.

Первого мая — всенародно любимый праздник. Демонстрация. Это потом, под конец, уже при Горбачёве, загонять будут — сейчас в радость. Пройтись под музыку, под флагами и транспарантами. Не сильно разборчивый лозунг с щелчками и кряканиями, и потом: «Ура, товарищи». И вся площадь в ответ: «УРА»! Праздник. Кто и остограмится. Не беда. Гармошки играют, частушки поют. Правда — праздник!

В этом году нечастое явление произошло: первое и второе мая выпали на четверг и пятницу — получалось целых четыре выходных. Решили всем семейством после демонстрации и небольшого фуршета в ЦК на Комсомольской выбраться на дачу. Дача недалеко, примерно на полдороге от Алма-Аты до строящегося Медео. Досталась в наследство от Кунаева. Сложные чувства вызывала. Место красивое — берег речки Малая Алматинка. Не совсем берег, но близко. Река быстрая, горная, шумная. Слышно её. Среди неизвестных деревьев с похожими на тополиные листьями стоит несколько домиков. Главный — сама дача, двухэтажный теремок из бетона. Из крыши пытались сделать мансарду, но бросили. Высота теремка и его размеры непропорциональны: вверх больше, чем в длину и ширину. Микро-небоскрёбик. Ещё бы один этаж — и смотрелось бы просто дико, а так — убого. В десятке метров — второй изыск архитектуры, кухня. Шестиугольник в основании, с почти круглой крышей — юрта этакая. В основном из стекла, и дощечкой некрупной оббита. С небоскрёбиком не то, что не в одном стиле — а просто ну совершенно не гармонирует. Ещё есть беседка. Или навес? Стен-то нет. Вместо газона — пыльная земля, и кое-где асфальт. Как там в песне Паулса: «Что за чудак здесь чудит»? Как-то вроде этого. Может, не чудак, может, покрепче даже. Не иначе, Ленинскую премию за этот ансамбль архитектору дали — и это, поди, тот же чудак, что и Завидово проектировал. Кунаев с Брежневым ведь были друзья, да охотники ещё оба.

Внутри небоскрёбика это чувствовалось: головы невинно убиенных кабанов и оленей везде. Потом нужно всё это переделать. Мебель «из дворца». Нет, правда — на местной мебельной фабрике делали. Что-то из позапрошлого века, под французов и итальянцев косили. Яркая шёлковая обивка, гнутые ножки, резьба по дереву — и чуть-чуть не хватает, чтобы было красивым. Форма странная. Восток? У турецкого султана такие?

Приехали, расположились. Охрана заняла ещё один домик, типа сарая — чуть в отдалении. Накормили ужином, выспались на свежем воздухе. Покормили комаров. Программу-минимум выполнили. Пётр с самого раннего утра решил на «мерсе» съездить с девочками на Чагын — это тот самый кусочек Гранд-каньона, что у американцев позаимствовали. Девчонки вдвоём ужались на пассажирском месте. Хорошая машина «Мерседес», маленькая только. Думал, сто семьдесят километров для «Крыла Чайки» — плёвое дело. КГБшники были против — увязались следом вшестером на «Вагране» и «Чайке». Тоже быстрые машинки — только колонна всегда медленнее едет. В итоге почти три часа добирались. Часть дороги — хреновая грунтовка. Пришлось в «Вагран» пересесть, а «мерина» оставить с одним охранником. Больно низкая посадка, всё время брюхом о дорогу чиркал.

Вход или въезд в каньон — уже чудо природы. Аркой называется — треугольный проход в скалах. Что-то типа «Хаммера» уже не пройдёт — там ещё и поворотик небольшой. Пришлось «Чайку» оставить, длинная — не вписывалась. Расплата за все неудобства наступила, когда прибыли на место. Правда, красиво. Вика бегала с камерой, лазали к этим замкам фотографироваться. Пётр несколько раз спускался к речушке умыться. Жара! Если на равнине печёт с двух сторон — с неба Солнце, и от раскалённой земли — то тут жарит со всех четырёх. И это только май! Что же здесь в июле?

Туристов кроме них было не так уж много — три машинки. Охрана чего-то людям сказала, и те держались в стороне. Пётр решил, что такая красота не должна пропадать — нужно наладить сюда автобусное сообщение по выходным и оборудовать кемпинги. Мусор появится — обязательно кто-то пустую бутылку выбросит. Ну, можно и сторожей с уборщиками нанять, и милиционера с квитанциями для штрафов поставить. Всё равно нужно эту красоту приблизить к людям. На дачу вернулись усталые и голодные. Сразу и не таким всё страшным стало казаться — тень, уют, прохлада. Экзотический диван, на котором можно вытянуть ноги.

Хорошо. Ляпота. Ляпота-то какая!

Событие шестьдесят третье

Стоя у самого края обрыва горы, он спросил у неё:

— Скажи, ты меня любишь?

— Люблю!

— Тогда прыгни вниз…

Она улыбнулась, посмотрела ему в глаза и сказала:

— А ты любишь?

— Да!

— Тогда толкни меня!

…Ну, он и толкнул. А что, любит ведь.

Пётр проснулся от того, что кто-то трогал его за лицо. Подумал, что Юрка балуется. Где он варежки тут раздобыл? Потом рука на лицо наползла, что-то больно большая — величиной почти с блюдце. И с множеством мохнатых ног! Пётр схватил правой рукой это нечто неизвестное и зажал в кулаке. Существо заворочалось, пытаясь освободиться. Ощущение было такое, будто в его руке находится шевелящийся комок шерстяных ниток толстого прядения. Тишков решил посмотреть, что же он поймал. Подошёл к плотно зашторенному окну и чуть отодвинул портьеру. Луч света проник в комнату и осветил руку. Твою ж!!! Пётр обнаружил, что сцапал довольно крупного тарантула. Он быстро сдавил кулак, так, чтобы паук не успел его укусить, затем открыл форточку, просунул в проём руку с гадом и отшвырнул его подальше. Или это фаланга была? Чем они различаются? Ещё какие-то каракурты бывают. Те точно ядовиты.

Будто и без этого приключений в жизни не хватает! Как хорошо было на Урале, самый крупный враг — это овод. Да их там вообще всего три: оводы или слепни, комары, да клещи. А тут ведь и змеи водятся! Что там охранник вчера говорил про лес? Среднеазиатская кобра. Щитомордник. Это который хвостом трещит. Или нет? Бр-р-р!!! Сна как не бывало.

Спустился вниз. Там на огромном расписном кресле сидела с поджатыми под себя ногами Маша-Вика.

— Чего не спишь? — пошёл к умывальнику. Воды не было. Как сюда вообще воду подают?

— Не знаю. Что-то как в бок толкнуло. Проснулась — и сна больше ни в одном глазу. Тоже умыться хотела.

— Пошли вон до речки дойдём. Пить, может, и нельзя — а вот умыться в холодненькой никто не помешает. А не знаешь, как сюда вода подаётся? — Пётр оглядел помещение.

— Вон там дверь есть, она в подвал ведёт. Толстенная, железная. Как в бомбоубежище. Может, там какой насос?

Тишков заглянул, щёлкнул выключателем. Загорелся свет. Внизу был хлам, насоса видно не было. Ещё какая-то дверка виднелась.

— Пойдём к речке. На разведку. Наверное, тут можно порыбачить — вон в подвале вроде удочка стоит. Форель серебристая. Наловим, закоптим, шашлык сделаем.

— Шашлык? Из рыбы?

— Эх, молодёжь! Из рыбы. Самый вкусный. Ладно, сначала наловить надо. Пошли на разведку.

Тропинка вела. Нужно поругать товарища, который здесь за порядок отвечает. Хоть бы подмели! Мелкие камешки проскальзывали, словно по гороху идёшь. Того и гляди грохнешься. Речка была если не прозрачная, то и не мутная, а вода — холоднючая. Умылись, Пётр даже глотнул. Зубы заломило. Вкуса и не понять. Вода.