Коллекция геолога Картье

В этот безмолвный час, когда Бакстон казался начисто вымершим, на его пустынные улицы вынеслись два черных «шевроле», взвизгнули всеми тормозами и, окутавшись густым облаком пыли, недвижно застыли перед двухэтажным кирпичным домом губернатора колонии.

Пассажиры, выждав, пока рассеялась пыль, вышли из машины. В вестибюле губернаторского дома, или, вернее, дворца, как именовали в Бакстоне это скромное кирпичное здание, было прохладно, и все облегченно вздохнули. Черный полицейский сержант, мирно дремавший на своем стуле, испуганно вскочил при виде белых господ.

— Сэр Роберт у себя? — спросил Беннет.

— У себя, сэр. Как прикажете доложить?

— Управляющий рудниками «Ураниум-Буала» Леонард Беннет. Запомнишь?

— Запомню, сэр!

Не прошло и двух минут, как сержант возвратился.

— Господин губернатор просит вас пройти в приемный зал.

Беннет предложил Стампу и Картье пройти на прием вместе с ним.

— Вам следует знать, в какой обстановке приходится тут работать…

— Я хорошо знаком с этой обстановкой, — сказал Стамп. — Я почти три года работал на рудниках в Катанге. Картье, как вам известно, также не новичок здесь.

— Катанга? — с уважением повторил Беннет. — О, это серьезная школа!..

В большой полутемной комнате с двумя окнами, завешанными камышовыми жалюзи местного изделия, посетители стянули с себя шлемы и отерли потные лбы.

— Имейте в виду, господа, — понизив голос до шепота, обратился Беннет к Стампу и Картье, — что с этой проклятой бабой надо держаться настороже, она хитра, как лисица, и жадна, как шакал!

— Меня предупреждали о миссис Шарп в Вашингтоне, — отозвался Стамп, — и советовали не скупиться…

— Не скупиться, — ворчливо повторил Беннет. — Если не скупиться, она сожрет нас вместе со всеми потрохами…

Картье с любопытством поглядывал на дверь в другом конце комнаты, откуда, видимо, должна была появиться эта странная женщина — губернатор. Но при чем здесь в таком случае названный Беннетом сэр Роберт?

Но вот дверь отворилась, и на пороге показалась женщина лет сорока, одетая в легкое белое платье отличного покроя, с глубоким вырезом на груди и спине; золотисто-медные волосы были гладко зачесаны и стянуты сзади в тугой узел; спокойно-насмешливые карие глаза на загорелом, шоколадном лице глядели на мир с нагловатой уверенностью; женщина была красива, и вместе с тем было в ней что-то неприятное.

Леди Мэрион Шарп была женой губернатора колонии сэра Роберта Шарп, состарившегося на своей должности, в которой он бессменно состоял почти три десятилетия. Последние три-четыре года, впав в умственную слабость, он только числился губернатором, а всеми делами заправляла его жена, неожиданно обнаружившая незаурядные административные способности, получившие негласное признание даже в лондонском министерстве колоний…

Когда леди Шарп вошла в приемный зал, посетители почтительно встали. Леди Шарп приблизилась к ним, Беннет представил своих спутников, и она с любезной улыбкой пожала им руки.

— Я рада вас видеть, господа, — сказала она милостиво и, как всегда, добавила: — Сэр Роберт не вполне здоров и поручил мне принять вас… Право, вы настоящий герой, мистер Беннет, если только вас не привела ко мне в этот полуденный час неотложная необходимость.

— Я американец, — с глупой напыщенностью произнес Беннет. — Этим все сказано.

— Вы очень находчивы, сэр, — в голосе леди Шарп звучала чуть приметная ирония. — Итак?

— Все то же: черномазые болеют и мрут! Из тысячи семисот человек, с которыми мы четыре месяца назад приступили к работе, осталось уже менее половины. Вам известно о нашей серьезной неудаче, но, как теперь выясняется, — Беннет слегка поклонился Картье, — в ней повинны единственно наши геологи. Теперь же, с прибытием мистера Картье, — снова легкий поклон, — нам придется, видимо, расширить площадь работ, заложить новые рудники. И если в самое ближайшее время…

— Но, дорогой Беннет, вы сами в этом виноваты! — сердито воскликнула леди Шарп, и ее красивое лицо стало вдруг жестким и неприятным. — Вы погнались за дешевой рабочей силой и оторвали от земли развращенных бездельем крайтоновских черных. Я же предупреждала вас: Дэвид Крайтон своим попустительством превратил их в профессиональных лентяев! И вдруг является ваша компания, загоняет их в болотную жижу и заставляет по одиннадцати-двенадцати часов в сутки работать по горло в воде. Можете не сомневаться — они вымрут все до единого, и тогда вам просто-напросто придется отказаться от вашей затеи и вернуться обратно в Штаты! Едва ли это входит в расчеты вашей компании…

— Но в этой, как вы выразились, затее, — возразил Беннет, — кровно заинтересовано и правительство ее величества. Вам же известно, что часть добычи урана приходится на долю компании «Биккерс-Стронг». Наконец, вы имеете прямое указание из Лондона оказывать «Ураниум-Буала» всяческую помощь.

— Я признаю помощь лишь на началах взаимности!

— Что же, я готов.

— Ах, теперь вы готовы! — гневно воскликнула леди Шарп. — А у меня в тюрьме успели за это время умереть еще двадцать семь черных бездельников, так и не уплативших наложенный на них штраф! Кто покроет мне этот убыток? Лондон и так жалуется, что колония не приносит ему ничего, кроме неприятностей и забот!

— Компания охотно уплатит вам эту безделицу при условии, что мы получим от вас в нужном количестве здоровых рабочих. Сколько у вас в тюрьме заключенных?

— Около пятисот. Это, конечно, не чемпионы спорта, но, во всяком случае, люди, привыкшие к тяжелому труду на рудниках и в шахтах, надо только покрепче держать их в узде. Впрочем, не мне вас учить. Если судить по тому, что до меня доходит, у вас там настоящий гитлеровский концлагерь!

— На нас клевещут, — строго сказал Беннет. — Мы представляем здесь великую американскую демократию и никогда не позволили бы себе…

— Дорогой Беннет, я терпеть не могу декламации, — прервала леди Шарп. — У меня была депутация от ваших черных, и я прогнала ее не раньше, чем узнала всю правду об условиях работы на ваших рудниках, а мой секретарь записал их показания… Итак, внесите за моих арестантов пятьсот фунтов штрафа и забирайте их хоть сейчас из тюрьмы!..

— Но почему же пятьсот? — хмуро возразил Беннет. — Ведь средняя сумма штрафа не превышает десяти шиллингов. Значит, самое большее двести пятьдесят, ну, триста фунтов…