Колыбельная для Титана

Богдан поднял на нас вопросительный взгляд, мы кивнули.

— О'кей, — ответил он. — От шоу не откажусь. Жги.

И она зажгла.

— Где ты был?! — встретил Егора грозный вопрос по возвращении в СВ.

Я содрогнулся: не хотелось бы сейчас оказаться на месте брата. И, судя по голосу, он бы тоже с удовольствием поменялся с кем-нибудь местами.

— Не гневайся, государыня рыбка, — обратился Егор за помощью к классикам. — Надо было сгонять в соседний вагон, пожелать братьям спокойной ночи.

— В третий раз?! — мрачно уточнила Игнатова. Послышался тихий шорох — это брат умостился на полку.

— Я хотел убедиться, что их ночь будет действительно спокойной, — ответил с причмокиванием. Казакова хмыкнула, Ева покраснела. Ну да, братан времени не терял.

Одна только Наташка осталось безразлична к проверенным трюкам Казановы.

— Объясни-ка подробнее, — сухо потребовала она. — Ты выпрыгивал из постели после каждого мм… акта и с воплем: «Хоть бы успеть!» — мчался в соседний вагон пожелать кому-то сладких снов?!

А-ха-ха! Вот это поворот. Егорка-то, похоже, реально доигрался!

— Что ты, золотце! — попытался откреститься брат. — Конечно, не после каждого. Вот сейчас будет еще один, после которого я точно никуда не побегу.

— Ну да, размечтался! — фыркнула Игнатова и, похоже, указана брату на соседнюю койку. Потому что он еще раз ее куда-то чмокнул и попытался оправдаться:

— Пойми: у меня есть причины для беспокойства! Я же оставил Евочку, свою единственную сестру, с Александром!

— И? — не поняла Наташка. — Оставил, и что? Чего ты вообще к ним прицепился?!

— А ты разве не заметила, как он себя ведет?

— Кто?! — спросила Игнатова, делая вид, что ничего не понимает. — Алекс?

— Ну а кто еще?! — воскликнул Егор. — Думаешь, я не вижу взглядов, которые он на нее бросает? Его улыбок, когда он считает, что на него никто не смотрит?! Его якобы случайных прикосновений?!

Не знаю насчет улыбок и взглядов, а прикосновения действительно были случайными. Я старался не спалиться перед Егором и держать себя в рамках приличия. Интересно, когда прокололся?

— С чего ты вообще все это взял?! — возмутилась Игнатова. — Обычные у парня улыбки! Или он вообще не должен на нее смотреть?!

— Да, конечно! — ехидно отрезал Егор. — «Обычные»! Знаешь, сколько раз я сам вот так улыбался?!

— Ну, давай! — совсем грозно потребовала Наташка. — Расскажи! Покайся, чтобы полегчало!

Послышались возня, сдавленные мычания, будто брат очень хотел, но не мог придумать подходящую отмазку, а потому решил прикинуться шлангом и быстро перевести тему.

— Он ее соблазняет! — патетически выдохнул этот недоделанный моралфаг. — А она даже не понимает этого!

— Ты действительно так считаешь? — хмыкнула Наташка.

Егор закивал так яростно, что под ним зашаталась полка:

— Конечно! Она же девочка. Невинный ребенок!

Я вспомнил, как не так давно этот невинный ребенок явился в клуб в костюме пиратки, который прикрывал всего процентов двадцать тела, и насмешливо хмыкнул. За что тут же огреб от Евы.

— Тихо! — приказала ведьма, прижав палец к моим губам. — Не мешай слушать, какая я хорошая!

Ага! И какая я сволочь. Конечно-конечно! Как я вообще мог вмешаться?

— Ты так говоришь, будто Еве пять лет, — пробурчала Наташка. Мы снова сконцентрировали внимание на телефоне. — А между прочим (и это я тебе как девушка говорю!), она вовсе не такая белая и пушистая, как ты себе представляешь!

— Что? — пискнула ведьма. А Наташка продолжила:

— И Шурик тоже не серый волк, бросающийся в темных углах на беспечных Красных Шапочек. Он благородный, хорошо воспитанный молодой человек, который никогда не сделает ничего плохого твоей сестре… против ее воли, разумеется.

Блин. Последняя часть фразы была явно лишней. И Наташка тоже это поняла, когда Егор вкрадчиво переспросил:

— Как это — против воли?!

— Ну, то есть я хотела сказать… — попыталась отмазаться Игнатова, но почему-то вдруг передумала. — В конце концов, они взрослые люди!

— Ева! Не! Взрослый! Человек! — по слогам прорычал брат. — Она еще ребенок! Ей голову задурить чуть проще, чем элементарно!

— Ха-ха! — выдала Наташка. — Ей почти семнадцать, Егор! Я не удивлюсь, если это как раз она соблазняет твоего бедного брата!

— Что?! — совсем осипшим голосом повторила Ева, а я на мгновение почувствовал себя эдаким невинным птенчиком, выпавшим из теплого гнезда в жестокий мир и повстречавшим на своем пути злобную соблазнительницу. Блин, аж вздрогнул от неожиданных ощущений.

А Наташка, похоже, вошла в раж:

— Именно! Чтобы ты знал, как раз такие нежные фиалки чаще всего бывают необыкновенно цепкими, изобретательными и настойчивыми в завоевании парня! Они точно знают, чего хотят, а за их солнечными улыбками скрываются коварство и необыкновенная твердость духа.

— Что скрывается за моей улыбкой?! — жалобно простонала Ева, успевшая побуреть от стыда.

Полина ободряюще улыбнулась:

— Не переживай. Наверняка у Наташки есть какой-то гениальный план. Возможно, если она все правильно сделает, в конце ее монолога ты вовсе не будешь выглядеть циничной… то есть я уверена, она знает, что говорит. И Алекс больше не кажется таким уж гадом. Особенно по сравнению с тобой…

Блин, что сказать? Фиговенький из нее утешитель. Может, потому и карма в дырках, что, кстати, тут же и подтвердилось. Ибо Наташка сегодня решила никого стороной не обходить.

— И потом! — громко добавила она. — У Евы есть Полина. А у Полины есть какой-то неправдоподобно высокий рейтинг среди каратистов… или дзюдоистов… или каких-то других поклонников Джеки Чана…

На этом слове Казакова сделала скорбное лицо и facepalm. [15]

— …и еще Полина очень любит Еву, — продолжила мысль Игнатова. — Хотя иногда ведет себя так, будто не знает, как ей нагадить пострашнее.

— Эй! — не удержалась от гневного восклицания готесса. — Я никогда не пыталась нагадить своей лучшей подруге!

15

Facepalm — лицоладонь (англ.). Мем, который представляет собой изображение лица, закрытого рукой, и олицетворяет собой порицание всяческого уныния.