Комбриг П. Деткин
Шрифт:
— Товарищ комбриг! — раздались голоса. — С белыми нам не по пути. Для нас нет врага лютей. Прикажи только выдать нам валенки, шапки, полушубки!
— Дорогие товарищи бойцы! Скажу вам по секрету: нет сегодня в бригаде того, что вы просите. А вот у противника, по нашим данным, только вчера появились новые полушубки, шапки и валенки. Идите в бой и возьмите их у врага!
Несколько часов спустя батальон под покровом темноты достиг неприятельских позиций и внезапно атаковал их. На следующий день красноармейцы щеголяли в новых дубленых полушубках, шапках-ушанках, валенках, горделиво показывали друг другу трофейное оружие и боеприпасы. «Прав был комбриг. Теперь в бой не страшно идти: и тепло,
Дубовая Гора продолжала держаться. Часто положение казалось непоправимым, но каждый раз энергичными действиями комбриг организовывал отпор превосходящим силам противника. В одной из утренних атак белым все-таки удалось ворваться в Дубовую Гору. Когда Деткин прибыл на поле боя, белые буквально выжимали из деревни поредевшие красноармейские роты. Основная масса бойцов держалась стойко, но отдельные группы уже начали беспорядочный отход. Впереди всех прямо на комбрига рысцой бежали три рыжебородых мужика.
— Стой! Кто такие?! — гневно сверкнув глазами, закричал Деткин.
— Из третьей роты, товарищ командир, — отрапортовал за всех мужичок лет сорока в непомерно большой шапке.
— Третьей, говоришь? А где же твоя третья рота?!
— Вона, — обернулся боец, показывая на крайние дома деревни, возле которых кипела рукопашная.
— Вона, говоришь? А сам-то ты куда потек?
— Да я что… вот они, — кивок на товарищей, — заладили: «Помрем все едино, айда, бают, Осип…» Ну, я и…
— Кругом! — не дал договорить комбриг и с полуэскадроном 1-го Бирского полка устремился вперед.
Увлекая за собой дрогнувших пехотинцев, конники ворвались на улицы Дубовой Горы. Бой закипел с новой силой. Деткин появлялся в самых опасных местах. Он понимал, что в эти минуты решается судьба обороны на большом участке. Вдруг лошадь под ним споткнулась, круто пошла в сторону и, залетев в сугроб, упала. Комбриг еле успел сбросить стремена. Ординарцы окружили его. Кто-то подбежал к коню.
— В голову, разрывная!
Деткин погладил коня по гриве.
— Жаль вороного, хороший был друг…
— Разрешите доложить! Дубовая Гора полностью очищена от белых!
— Продолжать преследование! А коня все-таки жаль… Хотя я и матрос, море ты ясное, больше привык к вельботу, гичке, шлюпке и первоклассным кавалеристом, видимо, не стану, но с этим конем крепко сдружился…
В конце декабря 1918 года белая армия повела генеральное наступление на Кунгур и Пермь. В ходе боев дивизия Г. И. Овчинникова была включена в состав Второй армии. Бригада П. И. Деткина пополнилась к этому времени отрядом моряков под командованием И. К. Кожанова и 58-м Владимирским полком. Совместно с 28-й Железной дивизией В. М. Азина 1-я Бирская бригада участвовала в героическом контрнаступлении Второй армии, предпринятом для выручки Третьей армии, которая после падения Перми и Кунгура оказалась в трудном положении. Невзирая на свирепую стужу, не имея сил для прикрытия своих флангов, дивизии Азина и Овчинникова сорвали далеко идущие белогвардейские планы.
Части бригады таяли в непрерывных боях. Обстановка осложнялась тем, что деткинцы оборонялись на растянутой линии фронта, среди лесов и болот, занесенных глубоким снегом. Трудно было управлять частями в такой местности, еще труднее организовать сплошную линию обороны. Крупные силы белогвардейцев могли просочиться в любую щель и выйти в тыл частям бригады. Комбриг и работники штаба днями не покидали седел, стремясь оперативно реагировать на изменения в боевой обстановке.
Морозной февральской ночью Павел Иванович Деткин со своим неразлучным спутником начальником штаба бригады Павлом Николаевичем Треном и другими работниками штаба вынужден был остановиться в деревне Юшкур. Почти целые сутки ушли на
объезд позиций 1-го и 2-го Бирских полков и принятие решений для дальнейшей обороны. К вечеру комбриг надеялся добраться до расположения 3-го Бирского полка, но никакая сила не могла заставить измученных лошадей продолжать путь.Юшкур оказался бедной деревней, где все дома были крыты соломой. Деткин насчитал не более десятка пристроев и клетей, говоривших обычно хоть о малом крестьянском благополучии. Ночевать комбриг остановился у местного муллы, человека тихого и богобоязненного. Низко кланяясь, он провел нежданных гостей в ризницу, где отыскалось место лишь для Деткина и Грена. Остальные работники штаба и бойцы охраны разошлись по соседним домам.
Комбриг лег на топчан, пододвинув его к печке, накрылся овчинным тулупом. Но озноб, начавшийся еще днем, не отступал. В полудреме Деткин слышал, как на полати полез Грен, а двое ординарцев устраивались на тесной печи. Потом наступило забытье. Очнулся Деткин от непрерывных толчков.
— Слышь, начальник, — изо всех сил тряс его тщедушный мулла. — Проснись, начальник, плохо твое дело. Белый шайтан деревня гуляет. Поднимайся, пожалуйста, начальник. Кончат тебя в моем доме — на душе грех большой будет.
С улицы донесся близкий перестук пулемета. Сна как не бывало. Рот сам собой открылся для привычной команды:
— В ружье!
Спрыгнувшие с печи ординарцы схватили винтовки и бросились к двери.
Тревожные выстрелы хлопали с обоих концов деревушки. Деткину стало ясно, что бой с каждой минутой приближается к центру Юшкура. Молодцы караульные, не проспали опасность! Противник, как видно, многочислен. Надо вырваться из кольца. Но как?
— Выход только один, товарищ комбриг, — на лесную подстать, ту самую, о которой говорил вчера встречный татарин, — как бы читая мысли Деткина, сказал Грен.
Стрельба усилилась. Пулемет застучал совсем рядом. Трое бойцов бросились на его трескотню. Одна за другой разорвались гранаты, заставившие пулемет умолкнуть.
Комбриг с десятком бойцов укрылся за оградой покосившейся мечети. Надо было подождать, пока соберется весь взвод охраны. Но вот бегут и последние.
Красноармейцы открыли непрерывный огонь. Нападавшие залегли. Неожиданно огонь со стороны мечети прекратился. Белые тоже притихли, размышляя, что бы это могло означать.
Когда несколько минут спустя вражеские цепи окружили мечеть, там валялись только стреляные гильзы. Под покровом ночной темноты красные ушли в сторону леса. Им предстоял долгий путь по снежной целине в расположение 3-го Бирского полка.
Перед рассветом мороз стал невыносимым. Он яростно рвал промерзшие сучья, стволы деревьев. В лесу стоял непрекращающийся треск, подобный винтовочным выстрелам. При каждом таком «выстреле» сонно вздрагивали лапистые ели, кудлатые сосны и березки, стряхивая с себя серебристый иней.
Идущих впереди бойцов то и дело сменяли другие, самые выносливые. Шли долго и упорно, по пояс проваливаясь в занесенные снегом ямы и овражки. Пронизывающий злой ветер разбойничьи рвал одежду, хлестал по обмороженным лицам колючей крупой.
Лишь к исходу дня штаб бригады добрался до села Рождественского, где в это время находились сменившие позиции части 2-го полка. Иван Катаев повел обессилевшего комбрига в теплую избу. К ночи у Павла Ивановича поднялась температура, ломило все тело, кружилась голова. Но, превозмогая боль, комбриг созвал командиров частей. Он полулежал на широкой деревянной кровати, приблизив все еще онемевшие ноги к раскаленной добела железной печке. Выяснилось, что за последние сутки число обмороженных, больных и раненых достигло почти четверти личного состава бригады. На исходе патроны, снарядов нет совсем. И все- таки бригада держится.