Комнаты страха

«Словно тянет время на экзамене».

У Генри зародилось подозрение, что Морис подослан эсэсовцами с целью прощупать его, как возможного «игрока». С чего бы еще ему пришло в голову рассказывать байку о двери, через которую можно попасть в любое место на Парке?

На стол пустили небольшую, размером с ладонь, механическую «черепаху», красную в белый горошек, как мухомор. Она неторопливо ползала от края до края, оставляя позади идеально чистые дорожки.

Термоплиту включили на полную мощность, но выстуженное помещение прогревалось медленно.

Бланка остановилась перед окном, спрятав озябшие руки в карманы. Вязаная шапочка бросала на бледную кожу синеватый отсвет, поднятый воротник просторной серо-голубой куртки зигзагом перечеркивал скулу.

Девочка-Пьеро – это определение пришло ему в голову еще на «Амстердаме», когда познакомились.

Бланка привлекала его странным шармом – едва ощутимым, словно почти выветрившийся аромат или зыбкое воспоминание о полустершемся сне. Можно сказать, что этого шарма вовсе и не было – но он мог бы быть, если бы… Дальше Генри затруднялся с формулировкой. Побитый заморозками бутон, который так и не распустился. Неосуществившаяся возможность. Но это нереализованное очарование притягивало его со страшной силой – он такие вещи любил.

Уже ясно, что Морис заморочил ему голову своей дверью, зато можно предпринять еще одну попытку сблизиться с Бланкой.

– А на лыжах кататься будем? – громко, словно все вокруг спали и она хотела их разбудить, спросила Дигна.

– Лыжи сначала надо найти, – вполголоса отозвался Генри. – У Мориса вроде бы есть план базы.

– Правда, Морис? – Дигна обрадовалась.

Тот покраснел и поглядел на Генри испуганно.

– Машина! – сообщила Бланка. – Сюда летит.

Видно было, что Морис еще больше занервничал.

Маленький одноместный аэрокар опустился на площадку, расчищенную и утрамбованную «пионером». Открылась дверца, наружу вылезла женщина в куртке из свалявшегося грязновато-белого меха, по-хозяйски огляделась, направилась по проложенной дорожке к домику. Тишина стояла такая, что было слышно, как скрипит первозданно белый снег под ее ботинками, заляпанными засохшей грязью.

– Это Анджела! – Бланка удивленно распахнула печальные бледно-серые глаза. – Морис, ты не сказал, что она тоже будет…

– А я сам не знал, – еще сильнее покраснев, пробормотал Морис.

«Врет», – решил Генри.

И вслух спросил:

– Кто такая Анджела?

– Наш супервайзер.

Она уже заходила в дом. Генри оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

Женщина поздоровалась с приветливой офисной улыбкой, но ее голос звучал сухо, жестко, он в один миг воздвигал между ней и собеседниками несокрушимую стенку, неприятно шершавую на ощупь. Да и улыбались у нее только губы. Голубые глаза смотрели холодно, пронзительно, оценивающе.

Генри ответил со всей изысканной любезностью, на какую был способен, а способен он был на многое.

Не похоже, чтобы Анджеле это понравилось.

– Не хотите с нами покушать?! – сияя, как блестящий елочный шарик, осведомилась Дигна.

Для нее, девочки из Мегареала, это был всего лишь еще один повод показать себя перед зрителями с наилучшей стороны.

– Спасибо, не откажусь.

Сбросив мохнатую куртку, Анджела осталась в комбинезоне цвета хаки, наглухо застегнутом, с воротником-стойкой. Чуть ниже среднего роста, не по-женски широкая в плечах, с тяжелыми бедрами и коротковатыми, но сильными ногами. Грудь обрисовывалась под эластичной тканью двумя полушариями.

Генри решил, что для своего типа она сложена хорошо, только с пластикой лица просчиталась: можно было сделать те же правильные черты, но немного покрупнее, без этой чрезмерной утонченности, предполагающей субтильное сложение – тогда бы в самый раз.

Горячий кофе. Глинтвейн. Пирожки с капустой и рубленым яйцом. Шоколадные конфеты.

Дигна без умолку болтала. Бланка молчала. Морис тоже помалкивал, но, казалось, был на взводе.

Анджела время от времени отпускала что-нибудь зловещее и туманно-многозначительное, как будто ей хотелось всех напугать. Генри это забавляло. Вообще-то, он продолжал недоумевать: что все это значит и зачем его сюда пригласили?

– Вы слышали о Комнатах? – поинтересовалась Анджела, таинственно понизив голос.

У нее все выходило излишне театрально, с некоторым перебором. Генри ничего не имел против театральности – но если актер хороший, а эта властная женщина неопределенного возраста была актрисой весьма посредственной. Еще и голос сухой и жесткий, как подметка вместо ветчины.

Бланка смотрела непонимающе, зато Морис превратился в живое изваяние с жалкими и отчаянными глазами, словно речь зашла о вещах, крайне для него важных.

– О каких комнатах? – мягко спросил Генри, между делом наливая в стакан еще одну порцию глинтвейна из серебристого термоса.

– На этой планете есть Комнаты… – Анджела сделала томительную паузу. – Это некая сила… Тот, кто попадает в Комнаты, иногда возвращается обратно, а иногда не возвращается…

– Ага, я слышала! – обрадованно выпалила Дигна. – Ходит такая байка, а может, и не байка, это как бы сгусток одушевленного пространства, обладающий разумом. Только разум у Комнат примитивный, как у собаки. И тот, кто станет их хозяином, сможет пользоваться, потому что войти туда можно через любую дверь – надо только знать, как, и выйти тоже можно куда угодно, и внутри все будет так, как захочешь. Классно, ага? Если ты эти Комнаты встретишь, надо приручить их, как собаку, а это не каждый сможет – если не сумеешь удержать их под контролем, начнутся всякие кошмары. Откуда они взялись – неизвестно, а чем питаются – известно, человеческими эмоциями. Вот бы на них посмотреть, правда?

Бланка слушала с интересом – она любила сказки, в этом Генри убедился еще на «Амстердаме» (правда, ему так и не удалось этим воспользоваться, чтобы завлечь ее в постель). Морис то краснел, то бледнел, то испуганно озирался, как будто обсуждался вопрос жизни и смерти. Зато Анджела выглядела раздосадованной, словно человек, который собирался рассказать анекдот, а его бесцеремонно перебили, выложив и этот анекдот, и еще два десятка похожих, так что остается только смириться с тем, что всеобщее внимание приковано не к тебе. Дигна, ничего не замечая, продолжала взахлеб рассуждать о блуждающих пространственных сгустках и о повадках бродячих собак. Усмехнувшись, Генри пригубил глинтвейн.

На площадку, по обе стороны от серой с красными ромбами машины Анджелы, опустилось два больших аэрокара.

«Заброшенная», по утверждению Мориса, лыжная база оказалась очень даже оживленным местечком.

– Это кто?! – Морис испуганно вскинул голову.

– Это они! – поглядев в окно, озабоченно сообщила Анджела.

Дигна умолкла на середине фразы.

Из машин выбирались люди в одинаковых блеклых комбинезонах с капюшонами и глухих серых масках.

– Что это за типы? – спросила дрогнувшим голосом Бланка.