Конец таежной банды
Шрифт:
– Гнида, – рявкнул Алексей на начальника окрисполкома, всадил ему пулю в лоб, а затем кинулся к дверям.
Серый ждал его в прихожей. Выбив пистолет, он схватил Алексея за горло, и они оба упали на пол. Нанося друг другу удары, они переместились к топке. Серый сел сверху и стал душить его. В отчаянии Алексей из последних сил распахнул печь. Выхватив из топки горящее полено, он ткнул им Серому в лицо. Каторжник завопил, отпрянул и кинулся к двери, держась за глаза. Алексей с трудом поднялся и поморщился от яркого света в открывшемся дверном проеме. Он видел, как уголовник бежит к воротам. Ему нельзя было
Через месяц Алексей вышел из больницы и написал отчет, в котором рассказал о героической схватке с бандитами и о том, как от рук одного из них погибли начальник ОГПУ, председатель окрисполкома и двое охранников. Про газовую атаку он упоминать не стал. Не имело смысла. Все, кто ее осуществлял, получили по заслугам. Алексей ездил на место, где был лагерь наемников, и видел выжженный лес, заваленный трупами. В отчете он написал, что они уничтожили огромную банду и сами погибли в бою. Про самоуправство Красина он рассказал и обрисовал положение, которое сложилось на селе, предложил пересмотреть списки на выселение, так как местное руководство собиралось выселять тех, кто не смог от них откупиться.
Ответ из Москвы пришел быстро. Его назначили исполняющим обязанности начальника окротдела ОГПУ, разрешили пересмотреть списки и обещали прислать комиссию.
Где-то через год в кабинет начальника окротдела ОГПУ влетел возбужденный начальник милиции и бросил на стол ворох американских газет. Алексей как раз разбирался с бумагами и готовил отчет по итогам коллективизации за год.
– Гаврила, что это, – поинтересовался он недовольно, – видишь, я занят. Чего врываешься?
– Глянь на газеты! Они американские, – воскликнул Трефилов с горящими глазами, – изъяли у одного валютчика вместе с долларами. Ему родственники передали через знакомых, которые выезжали за границу. Попахивает шпионажем.
– Да ладно сгущать краски, – отмахнулся Алексей, – обычные газеты. Если у него родственники за границей – это хорошо. Пусть этот ваш арестованный валютчик напишет им и попросит прислать еще долларов. Валюта нам сейчас очень нужна. Идет индустриализация.
– Да я не про это, – скривился Трефилов и развернул газету.
Там на развороте красовалась фотография атаманши.
– Я же говорил, что она неуязвимая, – улыбнулся начальник милиции, тыча пальцем в фотографию, – прочитай, что там пишут! Ты же знаешь иностранные языки.
– Так, сейчас посмотрим, – Алексей взял газету и начал вслух переводить. В статье говорилось, что по мелким американским городам прокатилась волна ограблений банков. Грабителем была молодая девушка, очень решительная и жестокая. Ее несколько раз ранили, но уже буквально на следующий день она снова ограбила банк. Поползли слухи, что она не человек, а демон, насланный индейскими жрецами. В следующей статье говорилось, что во время одного из ограблений бандитку все же удалось схватить.
Она арестована и ожидает суда. В следующей газете рассказывалось, что ее приговорили к повешению и привели приговор в исполнение. Перед смертью грабительница обещала, что вернется с того света и отомстит всем. А через несколько дней ее могилу обнаружили разрытой. Тело казненной исчезло. Журналисты задавались вопросом, что это означает. Воскресла ли грабительница или это действовали ее сообщники?– Я знал, что она не остановится, – опустив газету, воскликнул Алексей.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Трефилов.
– Так, ничего, мысли вслух, – буркнул Алексей, разворачивая следующую газету.
В статье рассказывалось, как неуязвимая грабительница банков воскресла из мертвых и убила всех, кто ее осудил. Свидетели опознали ее. Ошибки быть не могло. Сам шеф полиции видел ее прямо перед собой. Он едва ушел живым. Но потом она его все равно убила в больнице. Все восточное побережье было в ужасе. В городах ждали новых ограблений, но их не последовало. Неуязвимая грабительница исчезла.
– Охренеть, она точно не человек, – восхищенно воскликнул Трефилов, – ишь, ведьма, какого шороха у буржуев навела!
– Вот так рождаются легенды, – кивнул Алексей с печальной улыбкой. – Ладно, иди работай. У меня тоже дел невпроворот.
– Слушай, а куда ты в выходные деваешься? – поинтересовался Трефилов с подозрением. – Я к тебе как ни заеду в воскресенье, ну, там на рыбалку пригласить или в баню, тебя нет как нет. Я к соседям, а они говорят, уехал ни свет ни заря.
– Я просто люблю с утра по лесу проехаться, подышать воздухом, – соврал Алексей, не моргнув глазом. – Знаешь, как на рассвете красиво в тайге, лес, горы, солнце встает…
– Да ты прямо этот… поэт, – с трудом подыскал слово Трефилов.
После его ухода Алексей сидел в кабинете, смотрел на фотографию атаманши в газете и гадал, какая из сестер погибла. Было немного жаль девчонку, однако она сама выбрала такую судьбу. Еще он вспоминал силуэт священной горы в тайге в лучах восходящего солнца. Он нашел вход в пещеру и уже почти что разобрал завал. Про золото он, естественно, сообщать никому не собирался, но пока и не придумал, что делать с такой кучей денег. Перед ним открывались большие возможности.
Эпилог
Историки так и не выявили в архивах итоговых отчетных документов о проведенной в 1931 г. высылке крестьян в Зауралье. Разрозненные данные, поступавшие из разных районов, говорили о том, что она не состоялась в полном объеме и в намеченные для этого сроки. В найденных в архивах документах не было ответа на то, по каким причинам оказался сорван план самой большой высылки. Отрывочные данные говорили, что было депортировано чуть больше половины намеченных к высылке кулацких хозяйств. В ряде сельсоветов Карасукского района число бежавших кулаков – одиночек и с семьями – составляло более половины от числа намечавшихся к высылке. Только малая часть репрессированных крестьян попала в комендатуры до распутицы, а оставшаяся часть растворилась в недрах самой значительной высылки, охватившей летом 1931 г. уже все районы Западной Сибири. С осени 1932 г. репрессии против крестьянства пошли на спад.