Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

Нежелание вступить в более тесные контакты с Константинополем проявил и румынский архиерейский Синод, который, по сути, отказался обсуждать вопросы патриарха. «Если Синод не желает распространения католичества в Румынии, то тем более ему неугодно давать повод к усилению антирелигиозных чувств в народе, возбуждая в нем сомнения совершенно лишними прениями и разговорами». Что касается реформы календаря, то, по мнению румынских архиереев, «в Румынии все свыклись с Юлианским счислением и неудобства, происходящие от этого, ничтожны сравнительно с вредом, могущим последовать для Церкви от неосторожного перехода к Грегорианскому календарю» [238] .

238

Депеша Гирса. Бухарест, 22 мая 1903 г. № 35. Л. 38–39.

Ожиданием положительных шагов в деле примирения с болгарами и проведения более согласной с видами русского правительства политики, по-видимому, следует объяснить еще один небольшой акт помощи Вселенской патриархии, относящийся к середине 1903 г. 1 мая 1903 г. Иоаким III обратился к российскому Св. Синоду с просьбой разрешить строительство часовни для совершения молебнов при подворье Константинопольского патриархата в Москве [239] . Первая реакция Синода была отрицательной – в подворье имеется храм, а в Москве и без того существует много часовен и церквей. Окончательное решение было вынесено в пользу удовлетворения прошения патриарха [240] . Однако надеждам русского правительства не было суждено сбыться.

239

Письмо Иоакима III (оригинал) // РГИА. Ф. 796. Оп. 184. VI отд. 1 ст. Д. 5373. Л. 3–3 об. Русск. пер. Л. 4-4об.

240

Выписка из определения Св. Синода 30 января 1904 г. Л. 11-11об.

12 мая 1904 г. Иоаким III обратился к автокефальным церквам с новым окружным посланием. В нем опять шла речь о необходимости тесного общения церквей-сестер. Под влиянием разных пропаганд возбуждается дух недоразумений, несогласий и «разделение и раздробление единой и вселенской Христовой церкви на части по племенным свойствам и особенностям языка». Этот дух, губительный и заразительный, «служит мирским целям и в ограде Церкви Божией посевает зачатки проявления светских начал в отношении предметов и дел церковных». Борьба с этим духом, по словам патриарха, требовала совместных усилий. К старокатоликам и англиканам патриарх призывал проявлять большую заботливость. В послании выдвигалось предложение устраивать каждые три года совместные богословские совещания под председательством Константинопольского патриарха. Что касается реформы календаря, то она признавалась преждевременной и излишней. В Церкви в такой реформе нет нужды, а наука еще окончательно по этому вопросу не высказалась [241] .

241

Послание Иоакима III12 мая 1904 г. Оригинал с подписями патриарха и членов Синода // РГИА. Ф. 796. Оп. 183. VI отд. 1 ст. Д. 4589. Л. 39-41об. Русский перевод: л. 42-47об.

Константинопольский патриархат. Храм Св. Георгия

Ответ российского Св. Синода был отправлен 18 марта 1905 г. В нем говорилось о том, что Св. Синод приветствует церкви-сестры, откликнувшиеся на призыв Иоакима III, – Сионскую, а также Элладскую, Румынскую, Сербскую и Черногорскую. Далее выражалось сожаление о том, что не все православные церкви ответили на послание патриарха. Нет среди «хора сестер, открывших свой слух на отеческий призыв» Иоакима III, престолов Александрии, Антиохии, Кипра и Синая, православных церквей Австрии и других стран. Особенно неприятным для России было отсутствие Болгарской церкви: «Не могут и, увы, может быть еще и не вполне прониклись желанием принять участие в общем хоре и чада церковные в Болгарии» [242] . Развивая эту мысль, члены Св. Синода выражали свое прискорбие по поводу того, что «в последнее время церковные дела и нужды часто […] являются лишь прикрытием и оправданием вожделений мирских и средством к достижению целей и замыслов национальных, сказываясь у сильных стремлением к господству и преобладанию, а у слабых к свободе и независимости и ослабляя, таким образом, закон братства и взаимной любви» [243] . Большую озабоченность высказал российский Синод по поводу роста национализма. Желание национального обособления, говорилось в послании, «само по себе мирское и не считающееся всегда с нуждами и даже канонами церкви, иногда заводит народы весьма далеко и угрожает их церковному бытию, равно как и неприкосновенности и целости вселенской Церкви». Поэтому цели пастырей и предстоятелей Церкви должны быть выше интересов и пользы лишь данного времени и данной обстановки; нужно суметь «найти в себе силы стоять выше племенных пристрастий». «Особое пробуждение национального духа, замечаемое в наши дни, как и все в мире, есть явление временное и преходящее, не раз уже бывшее в истории и также неоднократно сходившее с мировой арены. […] Это лишь прилив, за которым не замедлит во время, указанное Зиждителем неба и земли, последовать такой же сильный и планомерный отлив: воскресшие для своей национальной жизни и развившиеся в ней народы потом тем живее почувствуют потребность в общечеловеческом и общецерковном, и тем сильнее возжаждут более полного и совершенного единения со всеми во Христе братиями. И тогда они облобызают и прославят свою общую Матерь, не отвергшую их из-под своих крыльев за их временное влечение и немощь» [244] .

242

Выписка из определения Св. Синода 23 февраля/10 марта 1905 г. № 1021 // РГИА. Ф. 797. Оп. 72. 2 отд. 3 ст. Д. 26. Л. 70об.-71.

243

Там же. Л. 71об.-72.

244

Копия ответа Св. Синода Иоакиму III // РГИА. Ф. 796. Оп. 183. VI отд. 1 ст. Д. 4589. Л. 58-62об.

По вопросу об отношении к старокатоликам и их тяготению к православной Церкви говорилось, что в настоящее время специальная комиссия занята приготовлением ответов на вопросы старокатоликов. Работа комиссии имеет характер подготовительный и богословский и отнюдь не является переговорами о соединении старокатолических общин с православной Церковью. Создание междуцерковной комиссии можно только приветствовать. Такие же соображения высказывались в отношении Англиканской церкви. Касательно римско-католической и протестантских Церквей мнение Синода было определенным – никакой речи о соединении с ними в ближайшее время быть не могло; из соображений политических вряд ли возможен и диалог по догматическим вопросам.

Российский Синод присоединялся также к предложению об учреждении периодических (раз в три года) собраний представителей поместных православных церквей для обсуждения вопросов веры и благочестия. «Имея в составе своем представителей всех… поместных церквей, но не будучи в собственном смысле собором, не налагая на всех своего решающего слова (что на первых порах было бы, может быть, одним из оснований, препятствующих открытию собраний), собрания эти, тем не менее, окажутся живым звеном, фактически связующим поместные православные церкви в единый братский союз, новым и действенным средством духовного их общения и взаимного ознакомления». Таким образом может быть постепенно восстановлено «то начало вселенского соборного управления, которое составляло золотой век православия» [245] .

245

Там же. Л. 59об.-60.

При всем тождестве тематики обоих посланий (1902 и 1904 гг.) и поднимаемых в них вопросов, нетрудно заметить различие в тоне как посланий патриарха, так и особенно ответов Русской церкви. Первое послание Иоакима III является программным документом, заявляющим основные тенденции нового управления Церковью, которые Россия не могла не поощрить, особенно принимая во внимание ту поддержку, которая была оказана русской дипломатией при патриарших выборах. Второе послание написано двумя годами позднее, когда наступило уже определенное разочарование в политике Иоакима III. В чрезвычайно обострившейся политической и национальной атмосфере на Балканах в начале XX в. он уже не мог проводить ту примиряющую линию, которую ожидало от него русское правительство. Волей-неволей Иоаким был вынужден поддерживать греческий элемент и соответственно выступать против славянского населения в стремительно нарастающих межэтнических конфликтах. Не устраивало Россию направление Константинопольской патриархии ни в антиохийском вопросе, ни в греко-болгарском. При той фактической изоляции, в которой Россия находилась на Балканах в это время, новая политика Иоакима III разрушала возникшие было надежды на оказание влияния посредством Вселенской патриархии. Раздражение сквозит в ответном послании российского Синода на энциклику 1904 г.: тон ответа холодный и наставительный, а высокие идеи, высказанные в нем, явно не соответствовали взрывоопасной ситуации в восточно-средиземноморском регионе в данный момент.

Во время обсуждения текста послания патриарха Иоакима, 1 июля 1904 г., представитель Константинопольского патриархата в Москве архимандрит Иаков по поручению патриарха подал митрополит Антонию докладную записку о бедствиях греческого населения в Македонии и Фракии, страдающего от разбоя болгарских комитетов. В ней приводились жалобы греческих архиереев этих епархий на насилия, грабежи и разбой со стороны четников, которые насильно заставляют жителей подписывать прошения о переходе к экзархии. Отдельно подчеркивалась якобы неблаговидная роль русской жандармерии, которая, по условиям Мюрцштегского договора 1903 г., должна была способствовать умиротворению края. В докладной записке приводилась обширная цитата из донесения Боденского митрополита Стефана, в котором говорилось, что русские офицеры, прибыв в Воден, не посетили греческой митрополии, зато проследовали в губернское управление в сопровождении одного из болгар. В селах Месимерион и Владовон русские офицеры, по словам митрополита Стефана, также поощряли экзархистов и одобрили деятельность болгарского комитета [246] . Это обращение вызвало негодование со стороны российского МИДа и, разумеется, не могло послужить к сближению Русской и Вселенской церкви. Протест патриарха спровоцировал бурную реакцию в русской прессе. «Русские православные офицеры достаточно образованы и сведущи, – писал корреспондент „Московских ведомостей", – чтобы знать, что и греческая патриархийская церковь, и экзархийская – суть в сущности две в каноническом и вероисповедном отношении одинаково православные церкви. […] Поэтому никогда русский православный офицер не вздумает становиться на сторону той или другой иерархии; а тем менее русские офицеры сочли бы приличным открыто поддерживать своим авторитетом происки болгарской революционной организации» [247] .

246

Архимандрит Иаков – митрополиту Антонию. 1 июля 1904 г. Докладная записка // РГИА. Ф. 797. Оп. 84. II отд. 3 ст. Д. 365. Л. 5–8. Аналогичные жалобы возводили на русских офицеров сербы: при посещении с. Доряне офицеры поселились в болгарском доме. Сербский консул советовал жителям по-прежнему относиться к русским дружелюбно (Московские ведомости. И сентября 1904 г. № 251).

247

Petrus. Новый фазис македонского вопроса // Московские ведомости. 5 (18) декабря 1904 г. № 336; 7 (20) декабря № 338; 8 (21) декабря № 339. Этот комментарий интересен тем, что в официальной газете славянофильского направления открыто высказывалось пренебрежение к факту существования болгарской схизмы.

Младотурецкая революция 1908 г. была с восторгом встречена христианами Турции: наблюдались массовые сцены братания, были провозглашены свобода совести и равенство всех перед законом. Патриарх Иоаким, однако, не спешил с оптимистическими выводами. Действительно, новая власть, проповедовавшая пантюркизм и панисламизм, очень скоро показала свое истинное лицо. Более того, в это время начинается новый этап борьбы Церкви за свои права и прономии. В отличие от более ранних этапов развития этого вопроса в 1880-е гг., теперь он приобретает ярко выраженную национальную окраску. Главным поводом для протестов со стороны патриархии являются уступки турецкого правительства болгарской экзархии в Македонии и Фракии. Эта сторона вопроса подробно рассматривается нами в соответствующей главе; здесь же остановимся на других, более общих, аспектах борьбы Церкви за свои права.

Константинопольский патриархат

Одним из первых камней преткновения стала обязательная воинская повинность для всех граждан Турции. При этом молодые люди-христиане подвергались унижениям – им не разрешали молиться, принуждали праздновать пятницу и работать в воскресенье; иногда предпринимались попытки их насильственного обращения в ислам. В сентябре 1909 г. патриарх обратился с окружным посланием о военной службе христиан. Со стороны властей, писал он, необходимы гарантии – запрет перехода в другую веру, наличие своих полковых священников, соблюдение постов. Было бы удобно, по мнению Иоакима III, формирование отдельных полков из солдат-христиан [248] . В январе 1911 г. патриарх подал новый такрир турецкому правительству, в котором требовал уменьшения срока военной службы для христиан, особенно во флоте, опубликования военных законов на греческом языке и освобождения от службы единственных сыновей в семье; если сыновей двое, то призыву должен подлежать только один из них. Правительство оставило этот протест без внимания [249] .

248

Церковный вестник. 1909. N2 41. С. 1275–1277.

249

Там же. 1911. № 7. С. 213–215.

В течение 1909 г. Иоаким III неоднократно обращался с меморандумами в Порту по разным поводам – касательно преследования греков Македонии и Фракии в связи с хранением ими антитурецких книг и греческого флага, о выдаче новых бератов архиереям с гарантией их прав в конституционном государстве. Особое внимание уделял патриарх вопросу о ставритах – тайных христианах Халдейской, Трапезундской и Родопольской епархий, которые в глазах турецкого правительства являлись мусульманами и не имели права менять свою веру [250] .

250

Там же. 1909. № 37. С. 1147–1150; № 45. С. 1410–1413; № 49. С. 1544–1546.