Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

И. И. Соколов выступил одним из самых ревностных сторонников восстановления патриаршества в Русской церкви, которое, по его мнению, должно было связываться непосредственно с образцом Византии и Константинопольского патриархата до турецкого завоевания. Всероссийский патриарх должен быть избран собором иерархов, но не мирян, так как он не имеет гражданских функций. «Ввиду аналогии в положении нашей Церкви именно с судьбой церкви Византийской, […] наше внимание неизбежно обращается к практике Церкви Византийской, как прототипу и для тех патриарших выборов, которые и ныне производятся на греческом Востоке». Церковно-народному собранию в России, как православной империи, нет места. Император должен выбирать патриарха из трех кандидатов – вот желательный для России порядок патриарших выборов [131] .

131

[Соколов И. И.] Избрание Всероссийского патриарха // Церковный вестник. 1913. С. 129–135.

23 октября 1917 г. И. И. Соколов выступил с докладом о патриаршестве на соборе Русской православной церкви [132] . Свой доклад Соколов начинает с подробной историко-канонической справки касательно органичности патриаршества для церковного законодательства. Идеал, к которому нужно стремиться в области высшего церковного управления, основа всего церковного строя – это сочетание начал единоличного, т. е. патриаршеского, и соборного. «Патриаршество есть цель соборности и в то же время и орган, а соборность есть основа патриаршества». Далее автор рисует близкую, на его взгляд, к идеалу картину жизни Константинопольского патриархата как в византийское время, так и в последующие столетия. Категорически не соглашаясь с обвинениями Вселенского патриархата в цезарепапизме, которые звучали в устах некоторых историков Церкви, Соколов утверждает, что «папизм по самой своей природе чужд восточному православию и не совместим с господствующими на Востоке правовыми воззрениями и историческими задачами. И нам при восстановлении патриаршества нет никакого основания опасаться папизма» [133] . Не менее резко автор доклада признает несостоятельной критику морального облика и личных качеств константинопольских патриархов. Он приводит несколько примеров, начиная с Фотия в IX в. и заканчивая Иоакимом III в XX столетии, которые ясно свидетельствуют, на его взгляд, о том, что патриархи неизменно стояли на высоте своего призвания. «Деятельность патриархов была изумительна. Это были лучшие люди от народа, просвещенные, морально-авторитетные, самоотверженные, понимавшие задачи и потребности времени и энергично направлявшие всех к определенной цели». Их служение – непрерывный подвиг и страдание за веру [134] .

132

Деяния священного собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Т. 2. М., 1994. С. 383–391 (Деяние 29).

133

Там же. С. 387.

134

Там же. С. 389.

От возвышенного дифирамба Константинопольскому патриархату Соколов переходит к насущным проблемам Русской церкви. «Назревает отделение Церкви от государства. Значит, положение Русской церкви будет приблизительно таково, в каком находится, например, Константинопольская церковь. Правда, там – иноверное правительство, но ведь хорошо известно, что нам ждать особых милостей от нашего правительства не приходится», – продолжает свои рассуждения Соколов. Между тем всему восточно-христианскому миру предстоят общие задачи перед лицом инославного мира, и потому «абсолютно необходима всеобщая коалиция православных церквей, необходимо мобилизовать все силы для противодействия завоевательному замыслу инославия», – вот в чем состоит, по мнению автора доклада, ближайшая задача Русской церкви [135] .

135

Там же. С. 390.

В докладе И. И. Соколова слышится неуверенность и опасение за судьбу православия во всем восточно-христианском мире – ведь война еще не закончилась. Особенно скорбным является подтекст, связанный с потерей главной опоры Церкви в государстве в лице православного царя. С крушением монархии в России для всех идеологов византийско-монархического направления в русской политике обрушился самый стержень их построений. Привыкшие рассуждать по определенным, заданным историей шаблонам, они искали параллелей в истории церкви либо Византии, либо Османской империи и не представляли себе иных форм ее существования в государстве демократического типа [136] . Созвучные мысли в отношении восстановления патриаршества и его роли в реформированном Российском государстве высказывал другой участник собора, один из видных дипломатов на Балканах, мыслитель и общественный деятель Г. Н. Трубецкой. «С падением императорской власти происходит изменение идеологии. Император являлся защитником Церкви. Целых двести лет продолжалось это. 200 лет мы вели борьбу за православие на Востоке. Кто же будет хранителем этого векового наследия в Русской церкви после падения царской власти? Таким хранителем может быть только патриарх» [137] .

136

После Октябрьской революции И. И. Соколов преподавал в Киевском университете, где с 1919 г. занял кафедру византологии (после смерти Ю. А. Кулаковского) и читал лекции по истории Византии и византийской историографии. В 1920–1921 гг. прочел спецкурс о судьбах эллинизма и славянства на Ближнем Востоке, вел занятия по новогреческому языку. В 1927 г. преподавал новогреческий язык в ленинградском институте востоковедения. В ночь на 22 декабря 1933 г. был арестован и выслан в Уфу, где писал работу по истории Башкирии. Скончался в 1939 г.

137

Деяния священного собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Т. 2. М., 1994. С. 396.

Филэллинского направления в русской общественно-церковной жизни придерживался настоятель русской посольской церкви в Константинополе архимандрит Иона (Вуколов) (1899–1913). Убежденный сторонник греческой церкви на Востоке, он явился автором целого ряда статей и брошюр в защиту восточной православной Церкви. Подобно Т. И. Филиппову и И. И. Соколову, он выступал за бескорыстную помощь греческим школам, церквам и монастырям со стороны России. В отличие от прославянски настроенного посла И. А. Зиновьева, архимандрит Иона выступал защитником греков, греческого духовенства и церковной практики. Идеализируя греческую церковную жизнь, он считал полезным перенять опыт Востока даже в деле сокращения служб и модернизации языка богослужения [138] .

138

Иона, архим. Свет с Востока. Письма архимандрита Ионы, настоятеля посольской церкви в Константинополе, о церковных делах православного Востока. СПб., 1903. В почти открытом противостоянии архимандрита Ионы и И. А. Зиновьева повторилась ситуация 1850-х гг., когда посольство придерживалось прославянской ориентации, а настоятель посольской церкви – прогреческой. См.: П[етров] Н. Взгляд очевидца на греко-болгарскую распрю // Исторический вестник. 1886. Август. Т. 7. С. 274–286. Разница состояла в том, что теперь в посольстве уже шла речь не столько о поддержке южных славян против греков, сколько о защите русских интересов в регионе.

В условиях готовящегося отделения Церкви от государства он выступил со статьей об устройстве церкви на Востоке. В Турции, писал он, духовенство не получает жалования от государства и живет за счет пожертвований, зато пользовалось прономиями.

Младотурецкое правительство посягнуло на эти привилегии, оно потребовало от всех государственных чиновников подписки в том, что они не будут участвовать в политических партиях. Духовенство отказалось дать такую подписку, так как они не являются государственными служащими. Сила восточного христианства – в разных обществах (силлогах). По мнению о. Ионы, для России православный Восток с его церковнокорпоративным устройством мог бы послужить хорошим примером, а от казенных пособий, которые к тому же даются с таким трудом, следует вовсе отказаться [139] .

139

Иона, архим. Церковно-общественная жизнь на Православном Востоке и русская церковная реформа // Церковный вестник. 1912. № 51–52. С. 1604–1608.

В отличие от «Церковного вестника», значительно более сдержанным по отношению к грекам был тон официального органа Св. Синода «Церковных ведомостей». Позиция «Церковных ведомостей» в наибольшей степени отражала официальную точку зрения Русского Св. Синода – позицию невмешательства и соблюдения равновесия. В начале 1900-х гг. в журнале помещались отдельные публикации И. И. Соколова, однако впоследствии он приобрел скорее славянофильский характер, что нашло выражение в материалах по греко-болгарскому вопросу. Направление журнала задавалось канонистом С. В. Троицким, который регулярно печатал в «Прибавлениях» к «Церковным ведомостям» сообщения и статьи по православному Востоку. В начале 1900-х гг. в «Церковных ведомостях» поместил несколько своих статей И. И. Соколов, однако впоследствии он отошел от этого издания и выступал почти исключительно на страницах «Церковного вестника».

В нескольких номерах «Церковных ведомостей» за 1903 г. печаталась статья по вопросу русской церковной политики на Ближнем Востоке [140] . Один из главных недостатков русского религиозного стремления на Восток автор видел в том, что образованное общество в России утратило интерес к монашеству; слабая сторона паломничества в Палестину состоит в том, что в нем участвуют одни простолюдины. Отсутствие образованных людей среди русских афонских монахов, по мнению автора, также является причиной того, что им «нет дела до общих нужд православия на Востоке, они направляют свои заботы единственно на утверждение и упрочение своего обособленного здесь положения» [141] . На дело помощи православию на Востоке автор смотрел в традиционно филэллинском духе. Размеры католического и протестантского прозелитизма на Востоке, пожертвования католиков в пользу Вселенской и Иерусалимской патриархии, усилия англикан к сближению с православными, опасность распространения антирусских настроений среди греков – все это должно вызывать в русском обществе стремление не осуждать греков, а оказывать им всемерную поддержку. «Как бы ни были велики и многочисленны у греков недостатки, выискивать которые иные так охочи, на нас все-таки лежит долг оказывать им помощь, а не отворачиваться с таким исполненным фарисейской гордости и бессердечия приговором: греки уже неспособны служить христианству, не стоит нам ни в чем их поддерживать и оказывать помощь, вся будущность и сила христианства на Востоке – в одной России». Вместе с тем автор далек от слепого преклонения перед греками и понимал негативную сторону уклонения восточного духовенства в узкий национализм. Так, без особого восторга он комментировал ажиотаж, поднятый греческими газетами по поводу сбора пожертвований в пользу Иерусалимского патриархата в 1902 г. Получение регулярной финансовой помощи из Греции, источниками которой станут западные державы, говорилось в другой статье того же автора, как нельзя более на руку врагам православия на Св. Земле. Он склонен скорее в пользу советов касательно помощи этой церкви, которые были предложены Иоакимом III, – а именно более рационального расходования денежных поступлений в пользу Святогробского братства, получаемых от русских паломников [142] .

140

И. П. Русское народное дело на христианском востоке. Его современные нужды и потребности // Церковные ведомости. Прибавления. 1903. 16 августа. № 33. С. 1237–1244; 23 августа. № 34. С. 1281–1287; 30 августа. № 35. С. 1315–1321.

141

Там же.

142

И. П. Денежные затруднения Иерусалимской церкви и помощь ей из Константинополя и Афин // Церковные ведомости. 1903 г. № 8. С. 298–302.

В период 1901–1914 гг. церковная составляющая русской политики на Ближнем Востоке, которой дипломатия придавала такое большое значение, составляла круг интересов только консервативной части русского общества. Именно в околоцерковных и монархических кругах находит почву для своего развития неовизантийская идеология, определявшая внешнеполитический курс России на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Либеральные, и тем более левые партии, выступавшие за секуляризацию русского общества и государства, не придавали церковной политике большого значения, показателем чего служит почти полное отсутствие статей на церковнополитические темы в соответствующих периодических изданиях. Тем не менее, национально-политические идеалы монархистов и либералов на Ближнем Востоке во многом совпадали, что стало особенно очевидным в годы Первой мировой войны.

Идея объединения православных народов Балкан осуществилась при дипломатическом посредничестве России в 1912 г.; однако это был не тот союз, о котором мечтали русские идеологи православного единства. Вторая Балканская война показала всю непрочность Балканской лиги и ее зависимость как от неумеренных амбиций самих балканских народов, так и от борющихся между собой за сферы влияния великих держав. Становилось ясно, что балканские войны являются лишь прологом к большой войне за окончательное решение восточного вопроса. Наивысшее развитие имперская византийская идеология в России получила в 1914–1915 гг., когда казалось, что настал час осуществления политических мечтаний последних двух с половиной столетий. С самого начала войны русская печать исполнилась статей о том, что эта война и есть та великая освободительная война для всех порабощенных христианских народов Востока, которой так ждал русский народ, а с момента вступления в войну Турции в октябре 1914 г. в русской прессе, независимо от направлений, разворачивается поразительный триумф политического романтизма. Для консерваторов и церковных политиков близкое взятие Константинополя было осуществлением вековой мечты русского народа, начиная от Олега и Святослава, реализацией мессианского предназначения России, восстановление христианского царства. Для либералов и демократов это означало новые экономические возможности России, взаимодействие культур Востока и Запада.

Двумя основными церковно-политическими вопросами для России была судьба Константинополя и Палестины. К 1915 г., когда успешное окончание войны казалось близкой реальностью, появилось множество статей и книг по поводу будущего русского Константинополя. Уже и теперь Константинополь является крупнейшим русским портом, – писал автор одной из них. – В его гавань заходит судов более, чем в любой русский порт. Через Константинополь ежегодно проходит до 40 миллионов пудов русского хлеба, что составляет 85 % хлебного экспорта России. Константинополь – это «ключи от нашего дома». Нейтралитет проливов для России неприемлем. Только владея Босфором и Дарданеллами, Россия может преградить неприятельскому флоту вход в Черное море. В тех же целях лежащие при выходе из Дарданелл острова Имврос и Тенедос должны отойти к России. Более того, чтобы иметь сухопутное сообщение с обоими проливами, России необходимо включить в свои пределы также южный берег Черного моря [143] . В общей эйфории, охватившей русское общество в первой половине 1915 г., рождались совершенно фантастические выступления и статьи. Например, один из авторов писал о том, что поскольку Россия по своим размерам превосходит древнюю Византию, она должна иметь не одного, а много патриархов: такие города как Москва, Киев, Петроград, Вильна, Казань, Тифлис и Иркутск должны стать патриаршими престолами. Вопросы общего значения решались бы на соборах русских и восточных иерархов, причем русские иерархи занимали бы первенствующее место. Вопрос о взаимоотношениях восточных церквей требует полной реорганизации всего церковного строя на Востоке и нового соборного оформления великих исторических перемен, которые произошли за последние десять веков [144] . Новый освобожденный Царьград станет колыбелью царства Христова на земле; после водружения креста на Св. Софии прекратится разделение христианского мира на разные ветви, – проповедовал еще один церковный журналист [145] . Неудивительно, что в такой атмосфере рождались идеи сбора средств на крест на Св. Софии, чтобы при вхождении русских войск в город он был уже готов.

143

Чиркин Г. Ф. Колониальные интересы в современной войне и наши задачи на Ближнем Востоке. Пг., 1915. С. 20–21. См. также: Захаров Н. А. Наше стремление к Босфору и Дарданеллам и противодействие ему западно-европейских держав. Доклад, читанный в петроградском клубе общественных деятелей 23 января 1915 г. Пг., 1916; Гагарин С. Константинопольские проливы. Историко-политический очерк // Русская мысль. 1915. Апрель. С. 96–122.

144

М. А. К чему церковным сферам нужно готовиться? (К вопросу о будущей организации отношений между восточными церквами) // Колокол. 11 февраля 1915 г. № 2630.

145

Будущая колыбель царства Христова // Колокол. 18 марта 1915 г. № 2660.