Консультант по дурацким вопросам

— Погодите, — сказал режиссер. — У нас же Клименко здесь, он наверняка умеет.

Миша умел. Напялил «Лешего», ушел в кусты и грамотно залег там.

Через несколько минут в кустах появился режиссер и обрадовал:

— Неправильно лежишь.

— Здрасте, пожалуйста! — Миша почти обиделся.

— Тебя камера не видит, — терпеливо объяснил режиссер.

— Естественно! Какой же я снайпер, если меня видит камера?!

— Михаил, ляг правильно! — сказал режиссер с такой интонацией, что Миша вспомнил свою маму в период обострения материнского инстинкта, бессмысленного и беспощадного.

Не говоря ни слова, он выбрался из кустов, ушел в поле и упал там. Хорошо заметным холмиком.

— Отлично! — крикнули ему. — Теперь правильно! Видим тебя! Вот так и лежи!

«Это неправильные пчелы, — вспомнил Миша. — И они делают неправильный мед».

Он бы извелся со стыда, но, по счастью, чисто машинально запихал под масккостюм не только рацию, с которой не расставался ни на секунду с тех пор, как группа приехала, а еще и свой мобильный. И, конечно, забыл его выключить. Трубка вдруг задергалась, а когда Миша ее достал — спросила:

— Ну, ты чего? Танки-то свои заберешь?

Миша аж подпрыгнул и едва не выронил телефон.

Отдельный танковый батальон МО РЮО до войны насчитывал десяток дряхлых Т-55, к нему же были приписаны тридцать БМП-2 и тридцать БТР-70. Это на бумаге, а как оно на самом деле у здешних вояк, Миша теперь представлял — и заранее нервничал. Сколько техники уцелело и на что она похожа, можно установить только непосредственно на месте, тщательно ощупав руками.

Более всего он был уверен, как ни странно, в трех трофейных «семьдесятдвойках» — их хотя бы кто-то когда-то видел.

Батальон стоял в Джаве, километров за двадцать пять от Цхинвала. Миша принесся туда на всех парах и спросил: ну, где мои танки-хуянки?..

Радость-то какая: танки стояли на площадке и даже неплохо выглядели. Только не раскатывай губу раньше времени, напомнил себе Миша — и угадал.

— Слушай, ты понимаешь, в чем фигня-то… — сказали ему. — У нас на ходу полторы машины.

— Не понял?..

— Ну, вот у этого заклинен правый фрикцион. Все, машина никуда не едет… Вот эта в порядке, она заводится, а вон у той пробит носовой бак.

— Какой?..

— Носовой.

Спокойно, я же не танкист, сказал Миша себе.

— Ребята, а покажите мне пальцем, где этот бак находится. Может, я чего не знаю?

— Да вот.

— Мужики, это нижняя лобовая деталь, вы чего?

— Погоди-погоди. Вот!

Миша пригляделся. На морде танка справа тройной стык: бортовая броня, нижняя лобовая деталь, верхняя. Чуть ниже и правее стыка он увидел аккуратную дырочку от гранаты РПГ. Бил кто-то из осетин четко в лоб, видимо, хотел попасть в гусеницу.

— Я загляну?..

— Да сколько угодно, они же теперь твои, пусть и временно…

Миша полез в танк и принялся щупать его руками.

То, что он отыскал внутри, было из серии «Бог любит идиотов». Повезло грузинским танкистам сказочно. Вот как все случилось: кумулятивная струя от гранаты прожигает броню, а дальше идет четко вдоль бортового листа. Проходит по листу и достает до левого топливного бака. И уже на излете струя делает в нем дырку чуть выше середины. И теперь, когда ты наливаешь больше половины бака соляры, она через эту дырку точно по полочке, которую прожгла струя, идет до носа машины — и капает наружу. Полное впечатление, что в носу — бак, и он течет.

Ну и ну, подумал Миша. Нет, я понимаю, у них раньше не было «семьдесятдвоек», это для местных нечто свеженькое и неисследованное. Так исследуй, елы-палы! Неужели просто не интересно? С окончания войны скоро будет год — ладно, ни хрена не сделано, так они даже не удосужились облазить машину и посмотреть, что это к ним такое приехало… Почему?!

И тут Миша совершил еще одно открытие, уже не технического, а психологического свойства. Почему?! По кочану! Они ведь победили! Наконец-то одержали крупную победу, а если повезет — окончательную. Сколько лет Осетия бодалась с Грузией за независимость? Когда тут начались этнические чистки и случился первый расстрел беженцев на Зарской дороге? В девяносто втором!.. И вот теперь осетины в кои-то веки уверены, что к ним очень долго никто не сунется. По чиновникам из силовых ведомств этой веры не заметишь — те все еще в напряжении. А кто попроще, на ком меньше ответственности, тот выдохнул и распустился. И местное раздолбайство на низовом уровне — от того, что они позволили себе невиданную роскошь больше не бояться войны. Будут провокации, будут перестрелки, но это все привычные мелочи по сравнению с пожирающим душу страхом вторжения.

Миша вылез из танка, уселся на башню и почесал в затылке.

Открытие, конечно, помогло ему лучше понимать мотивации бойцов отдельного танкового батальона — вернее, полное отсутствие мотиваций, — но, мягко говоря, не утешило.

— Он заводится?

— Заводится и ездит, но…

— Просто не надо больше половины бака наливать.

— Откуда знаешь, слушай?

Да тьфу на вас, подумал Миша. Не хватало вам еще со мной хитрить… Ладно, тот, у которого фрикцион заклинило, пускай отдыхает — а эти два у меня будут кататься. А что с бэтээрами?

На улице стояло с десяток БТР-70, довольно обшарпанных. Миша, недолго думая, полез в первый. Он ему сразу показался каким-то странным. Чего-то в облике машины не хватало. Внутри стало понятно чего: одного из двух стволов. Здоровенный КПВТ был на месте, а вот тот, что поменьше…

— Мужики, а ПКТ где?

— Да его сняли для чистки, где-то в ангаре валяется…

— Ну-ну…

Миша сел на место наводчика и увидел: снаружи машины торчит фара «Луна», а проводка от нее — внешняя и пропущена в отверстие для ПКТ. Блин, пулемет обратно уже при всем желании не воткнешь. Он снова высунулся:

— Мужики, а давно ПКТ на чистку-то сняли?

— А что? — спросили его самым невинным тоном.

— А ставить обратно как будем?

— Как сняли, так и поставим!

— А с «Луной» что делать?

— Слу-ушай, придумаем…

Миша начал закипать. Такого отношения к боевой технике он не видел нигде и никогда. Конечно, рядом стояло еще много бэтээров, но, во-первых, он уже не верил, что машины «живые», а во-вторых, его просто заело.

— Слышь, танкист, — процедил он сквозь зубы. — Найди мне того, кто знает, где ПКТ и почему его сняли. Пока я не позвонил в министерство и не спросил об этом зампотеха. Думаешь, заместитель министра обрадуется?..

Он сел назад в машину и снял затвор с КПВТ. Заглянул в ствол. И почувствовал, что замминистра тут не поможет, да и сам министр вряд ли. Требовалось вмешательство как минимум гестапо. Иначе этих вахлаков не приведешь в чувство.

Ствол КПВТ на просвет не просматривался. Вообще.

Пока Миша так и сяк крутил глазом, надеясь, что это все-таки не конец света, а оптическая иллюзия, в люк сунулся некто и начал сконфуженно бубнить: пулемет снят еще пару лет назад и лежит «где-то на базе батальона»… Да, конечно, через дыру для ствола брошены провода к «Луне», но ведь это же временно, и как только ПКТ найдется, так сразу на место и поставится, а фара — штука полезная, вот мы ее и прикрутили…