Контакт, война неизбежна

– И всё равно, он мерзкий.

– Это всё надо скорее доставить в центральную лабораторию, патологоанатомам будет что изучить. А что касается его мерзости, думаю, мы для него не менее мерзки, мы совсем другой вид. Его внешний вид для нас не более, чем наш собственный стереотип.

– Давайте, доставьте это в лабораторию.

Глава 2: Взаимное изучение.

Катрин, наконец, добралась до своей лаборатории, и смогла приступить к изучению образцов. Сейчас она с большим трудом отпилила алмазной пилой кусок обшивки инопланетного корабля и приступила к его изучению, для начала она бросила его в чашку с концентрированной сто процентной серной кислотой. Но ничего не произошло, реакции не было, она достала металл из чашки, протёрла салфеткой и решила взвесить, весы показали малый вес, около пяти грамм, впрочем, кусочек был маленький, она замерила объём и рассчитала плотность, около двух с половиной грамм на кубический сантиметр, плотность была совсем маленькой.

– Странно, - сказала она.

– Что не так?
– Спросил Тим.

– Плотность металла очень маленькая.

– Ну, это возможно, это же инопланетный металл.

– Ерунда, вся вселенная состоит из таблицы Менделеева, впрочем...

– А какова его плотность?

– Два с половиной, так что, это даже не алюминий.

– Вообще, это может быть литиевый сплав, литий имеет очень маленькую плотность. Если это сплав лития с алюминием...

– Так то всё верно, и всё же очень странный материал, не взаимодействует с серной кислотой совсем. Попробую поместить его в ионную жидкость.

Катрин налила из склянки ионного раствора, и кинула туда кусочек обшивки, но снова же ничего не произошло.

– Реакции нет, странно, это же очень агрессивная среда.

– Попробуй его расплавить и разделить на центрифуге на элементы, тогда сразу всё станет понятно.

– Хорошо, давай попробуем расплавить.

– Слушай, а что говорит спектроскопия?

– Да ничего, её уже делали, и рентгеном светили.

– И что?

– Судя по спектральному анализу, такого вещества в природе не существует, в смысле мы его не знаем, это, кстати, касается почти всех осколков на корабле пришельцев. Что касается рентгена, то там вообще мистика, поглощаемость рентгена веществом столь велика, как будто это какой-то свинец, даже плотнее, ну и больше пока ничего неизвестно.

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– Что ничего не ясно.

– То-то.

Катрин взяла кусочек, положила его в ренийевую чашку, поместила в специальную печь и стала греть, нагрела до двух тысяч градусов, но ничего не произошло, нагрела до трёх тысяч градусов, но материал всё не плавился.

– Стойкий, - заметил Тим.

– Да, температура плавления явно выше трёх тысяч градусов, что для лития совсем не свойственно, да и вообще, обрати внимание, он так ярко светится.

– В смысле?

– В самом, что ни на есть прямом смысле, материал, нагретый до трёх тысяч градусов должен светиться как лампа накаливания, но этого не происходит, он светится в ультрафиолетовом диапазоне, и очень ярко.

– Бред.

– Но этот бред сейчас в чашке, и мы наблюдаем результат.

– Нет, смотри, немного...

– Немного, и это при предельной температуре в три с половиной тысячи градусов.

– Надо как-то нагреть его до большей температуры.

– Как Тим?

– Вообще, способ есть, если материал магнитный.

– Ну, говори, не тяни.

– Ну, мы могли бы поместить его в магнитную ловушку, и нагреть лазером.

– Магнитная ловушка это лишнее, и так лазером можно нагреть. У нас есть в соседней лаборатории.

Катрин взяла кусочек металла и пошла в соседнюю лабораторию, у неё загорелась идея фикс расплавить этот материал. Она ввалилась с кусочком металла в руке и объявила:

– Мне нужен ваш лазер.

– Зачем доктор? Он сейчас занят.

– Я хочу расплавить нечто, что имеет температуру плавления свыше трёх с половиной тысяч градусов.

– Хорошо, плавьте, вы главнее доктор Орилл.

Она передала пластинку в руки одному из местных учёных, он поместил её под лазер, и включил установку. Прошла минута, а деталь так и не начала плавиться, отражая огромный массив энергии, и лишь спустя ещё минуту начался процесс плавления.

– При какой температуре произошло расплавление?

– Невозможно определить, инфракрасного излучения почти нет, зато он светится в ультрафиолете и рентгене также ярко, как будто нагрет до миллиона градусов, эдакий мягкий рентген. Только вот его частота излучения совсем не пропорциональна температуре, это необычно и мешает определить температуру плавления.

– Бред.

– Да, как-то странно, мы слишком долго её грели, вообще по логике, температура должна была около двадцати тысяч, но...

– Ладно, хорошо, давайте мне сюда. Я пойду, изучу расплавленное вещество.

Катрин забрала кусочек инопланетного металла и пошла назад к себе в лабораторию. Думы у неё были не очень. Она дошла до своего рабочего места, и замерла в нерешительности.

– Ну, как? Доктор Катрин?
– Нарушил тишину Тим.

– Всё странно, очень странно, материал обладает странными способностями к излучению, или точнее к неизлучению.

– Как они могли добиться такого результата?

– Сейчас проверим химический состав зоны расплавления на устройстве, анализирующем спектр, так.

Она включила устройство и обнаружила, что в зоне расплавления находился самый обыкновенный литий.

– Странно, просто литий, но как сильно он уплотнён?

– Да, это странно, я не знаю, как они могли так изготовить литий, но...

– Доктор Катрин, что вы думаете?

– Я пока ничего не думаю.

– Может, давление.

– Какое давление?

– Ну, я думаю, если давление будет очень большим, так, например, миллион атмосфер, или 100гПа, то я думаю, что литий может так уплотниться. И инопланетяне могли бы получить такой материал.

– Такого давления не бывает.

– Бывает, оно тут, у вас перед глазами сверхплотный литий.

– Ладно, разберёмся позже, а я пока пойду, схожу, посмотрю на вскрытие трупа инопланетянина. Мне надо отвлечься, голова кипит.

Катрин взяла марлю, одела на лицо и пошла в лабораторию к биологам, ей был интересен пришелец, тем более, она начальник лаборатории, и ей важно знать всё. Она прошла мимо нескольких дверей, и открыла дверь к биологам, её ждали. Здесь стояло три биолога в белых халатах в перчатках покрытых зелёной кровью.