Контракт миллиардера

«Так легко быть пониженным в должности из-за твоего сына», — с иронией подумала я про себя.

Глаза Кола отяжелели от сна.

— Хорошо, последняя страница, — тихо прошептала я Алессио. Его глаза опустились на Кола, и на мгновение мне показалось, что я увидел в его взгляде блеск гордости.

Гордость и любовь. Такой, который заставил бы тебя пожертвовать миром ради ребенка.

У меня перехватило дыхание, и я замерла в ожидании. Для чего, я не знал.

Алессио наконец встретил мой взгляд. Что-то грубое и уязвимое сверкнуло в его глазах. Взгляд в его взгляде больше не обжигал, но цеплялся и держался.

Он наклонился над маленьким телом нашего сына и нежно потянул меня за затылок.

Нежный поцелуй. Тяжелое сердце. Темное, как одержимость грехом.

— Я никогда не отпущу тебя. Простое утверждение, окутанное множеством сложностей.

Он ушел в спешке, оставив меня безмолвным и смотрящим ему вслед. Было ли мне больно, что он покинул мою первую ночь? Он настоял, чтобы мы пришли сегодня вечером. Сразу. Никакого побега.

Что. Ебать. Всегда!

Глава 28

Алессио

Т

Пока я шел по проходу магазина, на заднем плане тихо играла музыка. У меня было двое мужчин, которые следили за пентхаусом, чтобы убедиться, что Отэм и Кол в безопасности. И что она не ушла. Мне пришлось их оставить — чтобы получить немного места и, что более важно, получить все необходимое для моего сына.

Наш сын.

Рикардо настоял на том, чтобы пойти с ним.

«Вы знаете, что один из мужчин мог это сделать», — проворчал он.

Мне было все равно. Кол был моим, и я получу то, что нам нужно.

С телефоном в одной руке и открытым приложением я добавлял товары в свою онлайн-корзину и в то же время толкал тележку к проходу. Можно с уверенностью сказать: я ни разу в своей чертовой жизни не толкал тележку с покупками по проходу магазина.

— Так она останется на этот раз? Рикардо не отказался от этой темы. Он мог быть таким настойчивым ублюдком.

— Если ты скажешь, что я тебе так сказал, я вырублю тебя этим чертовым автокреслом, — проворчал я.

Четыре года назад он покинул мой таунхаус как раз в тот момент, когда появилась Отем. У меня был план освободить ее. Он не согласился. Он думал, что нам следует освободить моего отца. Я был готов убить своего отца, но это подвергло бы Отэм еще большей опасности. Его соратники последуют за ним. Мы бы поставили ее посреди всего этого.

Однажды мой отец без колебаний послал кого-нибудь за ней. Если бы я удержала ее, он бы не остановился.

— Я не собирался этого говорить, — сухо сказал он. "Ты только что сделал."

К этому моменту тележка была полна. Автокресла, детские ворота, защитные чехлы для сосудов, одежда, игрушки и многое другое. И в то же время я продолжал нажимать кнопку «Купить» в поисках вещей, которые мне понадобятся, чтобы построить моему сыну кровать, как я и обещал.

«Я никогда тебе не говорил, в тот день я оставался возле твоего дома», — начал он. Не нужно было спрашивать, какой день. Когда он вернулся, в этом таунхаусе не было ни одной неповрежденной вещи. Блондинка выбежала через заднюю дверь. Ей платили за роль и ничего больше. Я никогда не трогал ее.

«Если ты готов вспомнить плохие старые времена, я действительно собираюсь затолкнуть тебя в это автокресло», — предупредил я, скрывая смятение внутри себя. Тот день в Лондоне преследовал меня каждый день. Это я вызвал печаль в ее глазах в тот день. Губы ее задрожали, но она старалась оставаться сильной. Она была так полна гордости.

Он проигнорировал мою угрозу и продолжил. «Когда она ушла от тебя, я последовал за ней на несколько шагов. Хотел убедиться, что она благополучно вернулась в свой отель. Она сломалась». Моё сердце сжалось. «Ее мать была там, чтобы поймать ее». Неудивительно, что эта женщина меня ненавидела. Я был удивлен, что она не пришла и не прикончила меня в тот день. В конце концов, я не сомневался, что ее отец научил ее убивать и притворяться несчастным случаем. «Осень была в довольно плохой форме».

И это я стал причиной этого. Она сказала мне, что хочет поделиться со мной чем-то важным. Дело в том, что она была беременна? Если бы я знал, я бы все изменил. Я бы пошел за отцом, к черту последствия.

Но в этом-то и дело. То, что произошло, уже не изменить. Только наше настоящее и будущее.

Два часа спустя я протиснулся мимо двух своих людей в вестибюле и поднялся на лифте в свой пентхаус. Я бы попросил их принести этот материал завтра. Я не хотел будить Кола, пытаясь распаковать сумки и коробки, наполнившие мой Ленд Ровер. Если бы я знал Отем, она, наверное, захотела бы поехать к своим родителям.

Оказавшись в своем пентхаусе, я пошел прямо к бару и налил себе стакан виски. Пентхаус был окутан тьмой, единственный свет, исходивший от городских огней Монреаля, лился через окна от пола до потолка.

Беспокойство пробежало по моему позвоночнику. Напряжение свернулось под моей кожей, и я знал, что это как-то связано с черноволосой женщиной, которая сейчас лежала в моей постели.

По крайней мере, ей, черт возьми, лучше быть там. Я не заслужил ее. Я все испортил четыре года назад. Но я все еще хотел ее. Это всегда была она.

Выпив напиток залпом, я пошел проведать Кола в его комнате. Он мирно спал, растянувшись на всей кровати, и на его губах играла мягкая улыбка. Должно быть, ему снятся хорошие сны.

Еще одна вещь, которую Осень сделала правильно.

Она позволила нашему сыну видеть мирные сны. Никаких ему кошмаров. Честно говоря, я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в детстве спал так мирно. Четыре года назад, в те короткие месяцы, я крепко спал, когда Осень была у меня на руках. Куала-Лумпур. Япония. Камбоджа. Это не имело значения, пока она была со мной.

Кол поерзал на кровати и засмеялся во сне. Мои губы мягко подтянулись. Боже, я любила его. Так чертовски сильно, что это меня напугало. Я бы убил любого, кто попытается запятнать хоть крупицу его невиновности. Шторы были полуоткрыты, и луна давала естественный ночник.

Моя грудь чертовски болела от этого прекрасного зрелища. Я наклонился и поцеловал его в лоб, затем накрыл его одеялом, чтобы он не замерз. Осенние температуры здесь могут быть жестокими.

Оставив дверь слегка приоткрытой, я пошел в свою комнату. Кровать была пуста. Я не был удивлен. Разочарован, но не удивлён.