Корабль поколений

— О чем задумались? — прервал его размышления кудрявый юноша. — Наверное, о доме, о родных?

Михаил не сразу понял, что обращаются к нему.

— Что, простите?

— Вы тоже летите в бункер, для подготовки к путешествию на «Красной стреле», не так ли?

— Откуда вы знаете?

Самсонов с прищуром посмотрел на юношу и откинулся в кресле и снова посмотрел в иллюминатор. Земля заметно уменьшилась.

— Натаниэль, — представился юноша.

— Михаил, — ответил Самсонов, пожимая протянутую для приветствия руку, затем, спустя короткую паузу, заметил:

— У вас очень необычное имя. И… весьма красивое.

Юноша улыбнулся.

— Так звали моего отца, — ответил он и немного погрустнел, — мой отец погиб во время аварии на «Огненном батискафе».

Михаил вспомнил сухие исторические сводки: «Огненный батискаф — посадочный аппарат, предназначенный для спуска на поверхность Венеры. Он сделан из жаропрочного материала и системой охлаждения, что позволяло экипажу достигнуть поверхности планеты и провести исследовательские работы… однако во время одного из рейсов произошла разгерметизация салона».

— Натаниэль, — спросил Михали своего попутчика, — а как мать отнеслись к вашему решению? Неужели она вот так вот легко отпустила вас?

— Я уже взрослый и сам выбираю свой путь в жизни, — немного дерзким тоном ответил тот.

Но потом он немного подумал и сказал:

— Моя Мама — ученый. Она понимает, что это важно. И… она надеется, что я вернусь. Все надеются. Хотя, положа руку на сердце, шансы у нас невелики.

Михаил кивнул. Он понимал. «Красная стрела» — проект амбициозный, но опасный. Первый пилотируемый полет к Проксиме Центавра. Гарантий возвращения не давал никто. Все знали, что они — первопроходцы, и, возможно, станут первыми и последними.

— А чем ты занимался до этого? — спросил Михаил, пытаясь разрядить обстановку.

— Я… — Натаниэль запнулся, — Я учился. Астрофизика. Но потом ушел в инженеры, помогал проектировать системы жизнеобеспечения для «Красной стрелы». Хотел быть причастным, даже если не попаду в основной состав. Но вот, попал.

Земля, тем временем, продолжала удаляться, а вот Луна, ярко светившая на черном небосводе, сделалась чуть больше.

— А вы, Михаил, почему полетели? Вы, как и я, «романтик космоса».

— Романтик? — Самосонов горько рассмеялся. — Я реалист. Знаю, что космос — это не романтика, а вакуум, радиация и огромные расстояния. Я вообще, если честно, не собирался лететь. Но искусственный интеллект почему-то пришел к выводу, что я хочу попасть на «Красную стрелу», но пока не осознаю это.

— Вот как? И вы решили довериться ему?

— Искины редко ошибаются. Я долго думал об этом. И, знаешь что, Натаниэль, — Михаил сам не заметил, как перешел на «ты», — когда Земля из-за перенаселения превращается в гигантский человейник, ты бежишь в экопосления, надеясь найти там уединение. Но, оказывается, что для этого нужно либо отстоять длинную очередь, так как мест мало, либо быть нужным специалистом, без которого не обойтись в поселении. Мне повезло, я как раз и оказался таким специалистом. Сначала мне было интересно, это был вызов. Но потом работа превратилась в рутину. Я вернулся в мегаполис, где продолжал страдать от тесноты и сутолоки большого города. За прежние заслуги Партия разрешила мне какое-то время вести праздное существование, которое я посвятил чтению древних фантастических трактатов. Затем я вновь вернулся в экопоселение… Потом обратно…

— Если тебе так претит теснота Земли, почему не отправился на Марс? Это тоже вызов. И, колониям как раз нужны… специалисты… инженеры.

— Нет, Марс это не то. Я решил замахнуться на нечто большее.

— На Проксиома Центавра, — договорил за него Натаниэль.

— Да.

Глава 5

2605 год, Луна,

Море дождей,

Космодром Ильяншань

Исторгая клубы огня и дыма, космолет плавно сел на ровную каменную поверхность. Роботы тут же подтащили посадочный рукав, через который пассажиры прошли в здание, большая часть которого, для защиты от метеоритов, была укрыта под слоем лунного грунта. Михаил шел вместе с другими пассажирами по длинным коридорам. Он заметил, что идти здесь очень легко, и каждый шаг словно пружинит, так что приходиться специально замедлять себя, чтобы на кого-нибудь не налететь или не подпрыгнуть слишком высоко. От этого походка стала немного неуклюжей. И не только у него: так шли почти все. Один из детей, что до посадки на Земле пускали по рядам бабочек-дронов, разбежался и подпрыгнул. Он неожиданно поднялся в воздух, пролетел над головами людей и шлепнулся на пол.

— Здесь нельзя прыгать! — отругала его мать, — мы на Луне. Тут можно и о потолок удариться головой, а он твердый!

Чуть позже поток разделился. Одни повернули налево, где горела большая надпись: «Выход в город», другая, в том числе и Самсонов, пошли направо, туда, где располагалась станция скоростного поезда, который должен был увести их в Центр подготовки космонавтов. Среди пассажиров этого поезда Михаил с удивлением заметил ту саму женщину в клетчатом платье. «Неужели и она летит? — подумал он, — не слишком ли стара эта дамочка для таких путешествий?»

С грохотом подошел поезд.

— Уважаемые пассажиры, — сообщил автоинформатор голосом бота по имени Лин, — помните, что на Луне сила тяжести в шесть раз меньше, чем на Земле. Будьте осторожны. Во время движения ваши ремни безопасности должны быть надежно застегнуты. Запрещается расстегивать ремни и вставать с мест.

На этот раз Михаил сидел рядом с узкоглазым парнем, который увлеченно общался со своим нейрочипом, в то время как Самсонов смотрел по сторонам, потому что за окном смотреть было нечего: лишь черный фон и светящиеся полоски от лампочек.

Михаил нашел глазами Натаниэля, который сидел через пять рядов, и женщину в клетчатом платье, которая расположилась по другую сторону от прохода.

Местами рельсы проходили на открытом пространстве. Тогда из окон открывался изумительный вид на скалы, врезающиеся в черное небо, на котором ярко горели россыпи звезд. Земли, правда, отсюда было не видно.

Когда поезд уже подъезжал, сидящий рядом китаец внезапно оторвался от своего гаджета и обратив внимание на Михаила.

— Хао Ю, — представился он.

— Очень приято, Михаил, — ответил Самсонов.

Они пожали друг другу руки.

— Тоже летите к Альфа Центавра? — поинтересовался Михаил.

— Нет, яинженер, просто работаю в том бункере. Поддерживаю, так сказать, работоспособность оборудования.

— Я тоже инженер. Но, видимо, буду «поддерживать работоспособность оборудования» на «Красной стреле».

— Туда еще попасть надо, — усмехнулся Хао Ю.

— Меня уже зачислили.

— Ха! — китаец посмотрел на Михаила своими насмешливыми узкими глазами, — надо еще выдержать пять лет в бункере. Некоторые не выдерживают. Сходят с ума. В бункере, не считая персонала, живут десять тысяч новобранцев. А полетят только тысяча. Но… в любом случае, даже если не пройдете конкурс, не стоит расстраиваться. Это все равно очень полезный опыт.

— Вы меня очень расстроили Хао Ю.

— Я просто сказал правду, — буркнул тот.

— Правду… — Михаил грустно вздохнул.

Его, внезапно, начала пугать перспектива остаться на Земле. Не пройти по конкурсу — какой позор!

Поезд, тем временем, снова въехал в тоннель и начал замедлять ход.

— Вы прибыли к месту назначения, — сообщил автоинформатор, — это конечная остановка, пожалуйста, не забывайте в салоне свои вещи.

Самсонов и Хао Ю шагали рядом по платформе, возле стены с изображение девушки в скафандре, которая простирала руки к звездному небу.