Корабль-призрак

Лесник выхватывал взглядом куски, фрагменты общей картины и никак не мог понять: что же, черт возьми, здесь произошло?

Все остальное понятно: вот откуда пошло то ощущение неправильности, преследовавшее его при отплытии арабов. Юхан Азиди и в самом деле никак не успевал изготовить и всучить им фальшивый график остановок «Тускароры» во временах. Он и не изготавливал... Однако все же всучил. Разгадка проста: выстрелы, прозвучавшие при первых переговорах с арабом, и его слова о Зигфриде, попытавшемся обмануть хозяина.

А как мог обмануть «хранитель машины времени» своего работодателя? Если в самом деле занимался тут привязкой ко времени астрономическими методами?

Всучил поддельные результаты, разумеется. Очень похожие на настоящие, в какой-то части даже пересекающиеся с ними – чтобы Азиди не сразу заметил подделку. Как собирался использовать эсэсовец припрятанный настоящий график, теперь уже не узнать. Да и не важно. Важно другое: главарь боевиков как-то раскусил обман, – и получил то, что хотел. Наверняка последний час жизни Зигфрида был весьма мучительным... И тем не менее его фальшивка оказала неоценимую услугу Юхану Азиди.

Откуда-то подошел Старцев, начал что-то говорить – смысл слов дошел с запозданием.

Бой завершился, объяснил капитан-лейтенант, совершенно неожиданно, одним ударом, причем нанесенным отнюдь не ими. Выстрелила – сама по себе, без какого-либо постороннего вмешательства, вон та конструкция... Тут Николай Иванович указал на штуковину, в свое время достаточно метко окрещенную шкипером Андерсоном: «гибрид гигантского граммофона и электронной мясорубки». Старцев готов был поклясться, что выпалила она не ракетой и не снарядом. Тем не менее результат выстрела оказался ужасен.

Капитан-лейтенант объяснил на примере:

– Словно плыла по луже бумажная лодочка, а кто-то с ней сделал вот так... – он свел ладони резким хлопком. – Катер буквально смялся, сложился внутрь, через пару секунд на поверхности ничего не осталось. Чудовищное оружие...

И что же это было? Ясно, что Харпер не сумел-таки полностью демонтировать вооружение. Сработала автоматика, отреагировав на пальбу немцев? Или Диана, неизвестно чем занимавшаяся в последние часы, сумела разобраться в здешней хитрой технике?

Загадка прояснилась очень быстро.

Кухаренко, оторвавшись от раненого, добавил:

– А потом вовсе чудное дело случилось: женщина за борт прыгнула. Их выскородие не видали, к пушке той диавольской отлучившись. А она скок – тока брызги кверху!

– ???

– Во-о-т оттуда выскочила, – показал боцман на дверь в надстройке. – Никто ничего не успел – бултых, и нету... Мы к борту, да куда там, камнем на дно ушла.

Паа-а-анятно... За той дверью, насколько знал Лесник, ход к боевой рубке. Надо понимать, в ней или неподалеку находится пульт, управляющий «диавольской пушкой».

Он подошел к борту, растерянно смотрел на маслянистое пятно. Диана... Но зачем? В свое время так просто теперь не попасть, график канул вместе с Азиди, но есть же и другие варианты... Например, попробовать разобраться, как работает астрономический прибор покойного Зигфрида... Да и в том же девятьсот четвертом году можно прожить, в конце концов.

– Между прочим, господин Урманцев, – сказал подошедший Буланский, – курточка-то на утопленнице была – словно бы у того же портного пошита, что и ваша. Значит, говорите, в одиночестве сюда на рыбачьей шхуне отправились?

Лесник повернулся к нему, но ничего не успел ответить.

– Человек за бортом!! – рявкнул боцман Кухаренко.

На самом деле за бортом показались двое – но второй человека напоминал уже мало.

Несколько секунд спустя на воду шлепнулись два спасательных круга с привязанными концами.

– Получайте вашего халифа Юхана Первого. – Диана откинула с лица мокрые волосы. Они тут же сползли обратно. – Юхана Первого и последнего... Не скажу, что в целости и сохранности, но выбирать не приходилось.

У трупа Азиди, похоже, не осталось ни одной целой кости. Вместо лица – отвратительное месиво, и опознать араба можно было лишь по костюму и галстуку, относительно невредимым.

– Мне кажется, мадмуазель, вам придется многое нам объяснить, – медленно произнес Старцев. – Очень многое. После того, разумеется, как вы переоденетесь и согреетесь.

– Подождите... – Диана наклонилась над телом. – Вполне может оказаться, что и мерзла, и мокла я зря.

Не зря... Крохотный контейнер, обнаруженный в кармане мертвеца, – очень похожий на футляр от сигары – оказался сильно деформирован, крышку пришлось сбивать, а не отвинчивать. Но содержимое не пострадало – скрученный в трубочку листок бумаги, очень похожий на тот, что отдал Азиди в обмен на капсулу с «противоядием».

Только цифры другие.

5.

– Глубоко пришлось нырять? – негромко спросил Лесник словно бы между прочим.

Диана – с ее-то слухом – сделала вид, что не расслышала. Она, экипированная в тельняшку и черный бушлат не по росту, пила чай прямо из котелка – вскипятил его боцман Кухаренко на крохотном костерке, разведенном на палубе. «За ради спасительницы ничего не жалко, даже устав позабыть не грех, – объяснил бородатый гигант грубое нарушение всех корабельных установлений, идущих еще со времен деревянных парусников. – Как-никак пять душ христьянских со свидания с Господом назад возвернула».

И в самом деле ничего не пожалел – судя по запаху, чай в котелке был сдобрен изрядной толикой спирта из боцманской фляги.

Лесник повторил вопрос.

– Да почти и не пришлось, – пожала плечами Диана. – Сам всплыл. У мертвецов, знаешь ли, плавучесть положительная. Только далеко всплыл, у самого этого... короче, как форштевень, только наоборот...

– Ахтерштевень, – с улыбкой подсказал капитан-лейтенант.

– Вот-вот... Вы не видели, а кричать сил не было, воды нахлебалась... Пришлось самой плыть, и мертвеца тащить, бр-р-р-р...

Спектакль, понял Лесник. Спектакль, рассчитанный на Буланского и Старцева.

Капитан-лейтенант, похоже, испытывал некие сомнения: с чего бы юная на вид девушка, якобы боящаяся трупов, так лихо палила из неизвестных артсистем и не раздумывая прыгала за борт?

По крайней мере, следующая реплика Старцева прозвучала с явственной ноткой подозрительности:

– Воистину удивительно, что из всех утонувших всплыл лишь один. Причем именно тот, что нам был столь нужен.

– Ничего удивительного, – парировала Диана. – Всех, кто был внутри, стиснули искореженные переборки и обшивка катера. Наводчик – или комендор, не знаю уж, как правильно он называется, – запутался в поручнях или ремнях своего кресла, а может быть, зацепился за орудие... Азиди единственный, кто стоял на палубе открыто, лишь укрывшись от ваших пуль за рубкой. Он и всплыл. На что я, собственно, и рассчитывала...