Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)

— Это ведь невозможно? — спросил наконец Коллиер.

Клейнман сжал губы. Угрюмая улыбка на секунду возникла на его лице.

— Ну что я могу сказать? — произнес он. — «Да, это невозможно»? «Да, это невозможно, насколько известно науке»? Не знаю, Дэвид. Считается, что сперма может оставаться в шейке матки от трех до пяти дней, может быть, чуть дольше. Но даже если и так…

— Сперматозоиды уже не способны к оплодотворению? — завершил за него Коллиер.

Клейнман не кивнул и ничего не ответил, но Коллиер и сам знал ответ. Знал его в самых простых словах, которые звучали как смертный приговор его браку.

— Значит, надежды нет, — произнес он негромко.

Клейнман снова плотно сжал губы и задумчиво провел пальцем по лезвию ножа для писем.

— Если только, — начал он, — ты не поговоришь с Энн, не заставишь ее понять, что не бросишь ее. Возможно, страх потерять тебя заставляет ее утверждать то, что она утверждает.

— …Не брошу ее, — отозвался едва слышным эхом Коллиер и покачал головой.

— Я ничего не предлагаю, пойми меня правильно, — продолжал Клейнман. — Только вполне может оказаться, что Энн просто побоялась открыть тебе правду.

Коллиер поднялся, все жизненные силы покинули его.

— Хорошо, — нерешительно произнес он. — Я еще раз поговорю с ней. Может быть, нам удастся… уладить это дело.

Но когда он повторил ей то, что сказал Клейнман, она просто осталась сидеть на стуле и посмотрела на него без всякого выражения на лице.

— Ясно, — произнесла она, — значит, ты все решил.

Он сглотнул застрявший в горле комок.

— Мне кажется, ты не понимаешь, о чем меня просишь, — сказал он.

— Нет, я знаю, о чем прошу. Только о том, чтобы ты мне поверил.

Он хотел было ответить, вложив в слова всю вскипающую злость, но сумел взять себя в руки.

— Энн, просто признайся. Я сделаю все, чтобы понять.

Теперь настала ее очередь злиться. Он видел, как ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки и затряслись.

— Мне ни в коем случае не хочется оскорблять твою обожаемую науку, но только я беременна не от другого мужчины. Ты меня понимаешь, ты веришь мне?

Она не билась в истерике, не паниковала, не старалась выкрутиться. Он стоял и смотрел на нее, ощущая замешательство. Она никогда не лгала ему, однако… что еще оставалось думать?

После чего она вернулась к своему чтению, а он так и продолжал стоять. Есть же факты, кричал его разум. Дэвид отвел взгляд. А знал ли он Энн по-настоящему? Возможно ли, что она вдруг оказалась для него совершенно незнакомым человеком? После этих шести месяцев?

Что же случилось за последние полгода?

Он стелил на раскладное кресло в гостиной простыни и старое одеяло, которым они укрывались в первые дни после свадьбы. Он посмотрел на стежки и когда-то пестрые узоры, вылинявшие после многочисленных стирок, и мрачная улыбка растянула его рот.

С возвращением домой!

С усталым вздохом он распрямился и подошел к тихо шуршащему проигрывателю. Протянул руку и поставил другую пластинку. Когда заиграло «Лебединое озеро» Чайковского, он взглянул на обратную сторону конверта.

«Моему самому дорогому. Энн».

Они не разговаривали весь день и весь вечер. После ужина она взяла из шкафа книгу и пошла наверх. Он сидел в гостиной, прилагая немалые усилия, чтобы читать «Известия Форта», и еще большие — чтобы расслабиться. Но как? Может ли мужчина расслабиться в собственном доме под одной крышей с женой, которая носит чужого ребенка? В конце концов газета выскользнула из ослабевших пальцев и упала на пол.

Теперь он сидел, неотрывно глядя на ковер, и старался все осмыслить.

Что, если врачи ошибаются? Вдруг клетка, дающая жизнь, может существовать и сохранять свои способности к оплодотворению не дни, а месяцы? Разве не легче поверить в это, чем в то, что Энн могла ему изменить? У них всегда были безупречные отношения, настолько приближенные к понятию «идеальный брак», насколько это вообще возможно. И вот теперь такое.

Он провел трясущейся рукой по волосам. Прерывисто вздохнул, ощущая в груди тяжесть, которая никак не проходила. Человек вернулся домой после полугодового отсутствия…

«Выброси это из головы!» — приказал внутренний голос, после чего Дэвид заставил себя поднять газету и прочитать ее от корки до корки, включая колонки с анекдотами и астрологическим прогнозом. «Сегодня вас ожидает большой сюрприз», — сообщал ему газетный провидец.

Он отбросил газету и взглянул на часы на каминной полке. Уже далеко за десять. Он просидел здесь больше часа, и все это время Энн читала в спальне. Ему стало интересно, что за книга вызвала у нее такой стойкий интерес.

Он устало поднялся. Проигрыватель снова шуршал вхолостую.

Почистив зубы, он вышел в коридор и направился к лестнице. У двери в спальню он замешкался, заглянул внутрь. Свет был потушен. Он постоял, прислушиваясь к ее дыханию, и понял, что она не спит.

Он едва не вошел, когда на него накатило сокрушительное осознание того, как сильно она ему нужна. Но потом вспомнил, что она ждет ребенка, который, с высокой вероятностью, не может быть его ребенком. От этой мысли он окоченел. Плотно сжав губы, он развернулся, спустился вниз и хлопнул по выключателю, погрузив гостиную в темноту.

Ощупью он добрался до раскладного кресла и сел. Немного посидел в темноте, куря сигарету. Потом затушил окурок в пепельнице и лег. В комнате было холодно. Он дрожал под простыней и одеялом. С возвращением домой! Эти слова опять давили на него тяжким грузом.

Должно быть, он проспал немного, решил он, глядя в темный потолок. Он взял наручные часы и взглянул на светящиеся стрелки. Двадцать минут четвертого. Он застонал и повернулся на бок. После чего приподнялся и встряхнул сплющенную подушку.