Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)

В кухне он протянул туфлю мистеру О’Ши, который попивал кофе и курил трубку.

— Отдайте ее мне, — велел Фрэнк.

— С удовольствием, — сказал мистер О’Ши.

Фрэнк не обратил внимания на сарказм.

— Отдайте туфлю мне и скажите: «Передаю власть», — попросил он.

Мистер О’Ши разинул рот. Он взял туфлю и оцепенело протянул ее обратно.

— Передаю власть, — произнес он.

После чего заморгал.

— Эй, стой!

Но Фрэнк уже исчез. Он снова помчался вверх по лестнице.

— Нет! — завопила она, когда он во второй раз ворвался к ней в комнату. — Убирайся отсюда ко всем чертям!

Он ударил ее по голове туфлей. Она взвыла. Он заключил ее в объятия и с жаром поцеловал.

— Моя драгоценная супруга, — произнес он и выбежал.

Она разразилась слезами.

— Нет, нет, я не выйду за него замуж! — Она швырнула начищенные туфли в стенку. — И мне плевать, даже если он единственный мужчина на свете. Он просто ужасен!

Через пару минут она подняла туфли и принялась их дочищать.

Примерно в это же время Фрэнк снова был в торговом квартале, чтобы удостовериться, что кондитер положил в свадебный торт все необходимые ингредиенты. Затем он купил Фульвии бумажный колпак, в котором она пойдет от церкви к экипажу. Он обежал все лавки старьевщиков в городе и скупил все старые башмаки, призванные защищать от злых духов.

К тому моменту, когда должна была начаться брачная церемония, Фрэнк был чуть жив от усталости.

Он сидел в подсобном помещении церкви, пытаясь справиться с одышкой, и пробегал глазами список, проверяя, не забыл ли чего.

Заиграл орган. Невеста пошла по проходу вместе с отцом. Фрэнк стоял и смотрел на нее, все еще тяжело дыша.

Его брови взлетели, когда он заметил, как кто-то из опоздавших гостей только что вошел в парадные двери.

— О нет! — закричал он, закрывая лицо руками. — Я сейчас обращусь в дым!

Однако ничего не случилось.

Когда он открыл глаза, невеста крепко сжимала его руку.

— Вот видишь, Фрэнк, — успокоила она, — все это время ты просто занимался ерундой.

Церемония прошла. И он настолько обмер от изумления, и потрясения, и неверия, что напрочь позабыт о башмаках, о букетах, о бумажных колпаках и рисе, позабыл обо всем.

Когда они ехали домой во взятом напрокат лимузине, она погладила его по руке.

— Предрассудки, — проворковала она, — Все это чепуха.

— Но… — запротестовал Фрэнк.

— Тсс. — Она подавила его протест поцелуем, — Разве ты не жив до сих пор?

— Жив. И я никак этого не пойму.

Перед дверью гостиничного номера Фрэнк посмотрел на нее. Она посмотрела на него. Коридорный посмотрел в сторону.

Наконец она произнесла:

— Перенеси меня через порог, дорогой.

Он неуверенно улыбнулся.

— Мне кажется, это довольно глупо, — возразил он.

— Ну ради меня, — настаивала она. — Могут же у меня быть собственные предрассудки.

Он снова улыбнулся.

— Да, — согласился он и наклонился, чтобы ее поднять.

У них так ничего и не вышло. Она была ужасно толстая.

— Сердечная недостаточность, — сказал врач.

— Сатана, — выдохнула Фульвия, которая и десять лет спустя покрывалась пятнами от страха.

Сырая солома

Это началось спустя несколько месяцев после смерти его жены.

Он переехал в пансион. И вел в нем жизнь отшельника — продажа ее облигаций обеспечила его средствами. Книжка на день, обеды в одиночестве, посещение музеев — на это хватало. Он слушал радио, дремал и много думал. Жизнь была не так уж плоха.

Однажды вечером он отложил книгу и разделся. Выключил свет и открыл окно. Он сел на кровать и минуту смотрел в пол. Глаза немного болели. Потом он лег, подложив под голову руки. Из окна тянуло прохладой, поэтому он накрылся одеялом с головой и сомкнул глаза.

Было очень тихо. Он слышал звук собственного ровного дыхания. Его начало обволакивать тепло. Тепло нежило тело и успокаивало. Он глубоко дышал и улыбался.

На мгновение он открыл глаза.

Легкий ветерок коснулся щеки, и он почувствовал какой-то запах, похожий на запах сырой соломы. Да, так и есть.

Протянув руку, он мог коснуться стены и ощутить дуновение из окна. Однако под одеялом, где до сих пор был только теплый воздух, дул другой ветерок. И слышался мокрый, холодящий запах сырой соломы.

Он откинул одеяло и какое-то время лежал так, сипло дыша.

Потом засмеялся собственной фантазии. Сон, ночной кошмар. Слишком много читает. Съел что-то не то.

Он снова натянул на себя одеяло и смежил веки. Он не стал накрываться с головой и благополучно заснул.

На следующее утро он забыл о том, что случилось. Позавтракав, он отправился в музей, где и провел целое утро. Он зашел во все залы и осмотрел каждый экспонат.

Когда он уже собирался уходить, ему внезапно захотелось вернуться и посмотреть на картину, которую он удостоил только беглым взглядом.

Он встал перед ней.

Это был деревенский пейзаж. Большой амбар посреди долины.

Он тяжело задышал, рука сама потянулась, чтобы ослабить узел галстука. «Как странно, — подумал он через мгновение, — что из-за такой ерунды я вдруг разнервничался».

Он отвернулся. В дверях снова посмотрел на картину.

Этот амбар нагонял на него страх. Именно амбар, понял он, амбар с картины.

После обеда он вернулся в комнату.

Как только он открыл дверь, ему вспомнился тот сон. Он подошел к кровати. Сдернул одеяло и простыни, встряхнул.

Запаха сырой соломы не было. Он почувствовал себя полным дураком.

Устраиваясь на ночь, он запер окно. Погасил свет, лег и накрылся с головой.

Сначала было то же самое. Тишина и обволакивающее тепло.

Потом снова потянуло ветерком, и он отчетливо ощутил, как ветерок ерошит волосы. Он чуял запах сырой соломы. Он вглядывался в темноту и дышал ртом, чтобы не чувствовать этого запаха.