Король арены 7

— Видишь ли, я бы не хотел, чтобы Его Величество узнал о том, что первый Живой Портрет оказался у меня. Так что именно тебе предстоит рассказать государю, как и что надо делать, чтобы портрет ожил и смог давать советы. Понимаю, что моё предложение выглядит не совсем хорошо, но ничего другого в голову не приходит. Считай, что ты окажешь мне серьёзную услугу.

— Вы думаете, ваш брат не узнает про то, что и у вас есть Живой Портрет?

— Когда-нибудь безусловно узнает, но на тот момент это его уже вряд ли будет особенно волновать. Опять же, я всегда смогу сказать, что сомневался в возможности получения Живого Портрета и первый эксперимент провёл на самом себе.

— Так почему бы сразу Его Величеству этого не сказать? — изобразил я удивление, — Выглядит очень достойно!

— Хм, а действительно… Ларри, какая хорошая мысль! — просиял герцог лицом после некоторого, весьма недолгого раздумья.

— Ваше Высочество, заметьте, вы её сами высказали, а я всего лишь задал пару вопросов.

— Но они оба оказались важными и своевременными! Поэтому, считай, что услугу ты мне всё-таки оказал, и не одну, должен заметить. И тем не менее, я попросил бы тебя хотя бы до завтра остаться у меня во дворце. Если хочешь, то можешь пожить у меня в гостях и подольше. Мой дворец частенько посещают очень интересные люди. Практически, каждый вечер. Считаю, такие знакомства тебе не помешают. Опять же, дочери не будет так скучно.

— У вас замечательная дочь, Ваше Высочество! — только и смог я сказать в ответ, — Если вы не станете возражать, то я бы занял у вас гостевые покои до конца празднеств после премьеры. Думаю, за день-другой после её показа всё уляжется, и я смогу вернуться в Белговорт. Но завтра с утра мне нужно будет появиться в театре. Обещаю вернуться к обеду.

— Возражать не стану. Его Величество вовсе не жаворонок, и он никогда никуда не выезжает до обеда, — усмехнулся в ответ Орейро.

Такая протекция от герцога, да плюс приватная беседа с самим Императором — это вам не баран чихнул.

Расту, чёрт подери!

Завтра утром я приглашён на генеральную репетицию в театре.

Надолго она не затянется. Актёры лишь прогонят ключевые сцены и уйдут отдыхать.

Они обычные люди, а премьера — это для них серьёзное испытание. Усталость и вялость никаким гримом не скроешь, так что репетиция предстоит короткая.

К моему счастью, в хозяйстве герцога оказались не только герцогские кареты. Нашлась там и пара экипажей попроще.

Самое то, чтобы выехать в город, не особо привлекая к себе внимание. Да, герб герцога на них присутствует, но это если приглядываться, а так, вроде вполне себе обычный городской транспорт.

Угу. Я ни разу не угадал. Даже к такому экипажу прилагалась пара конных охранников, и что характерно, лишь слепой бы не заметил цвет их мантии и герб на ней.

Рушить поутру порядки, судя по всему, установленные не в одном поколение, я не стал. Ибо бесполезно. Отменить такое сопровождение может лишь герцог, ну, или ещё кто-то, кого я не знаю. Но Его Высочество ещё спит, а значит, мне предстоит засветиться в столице, как лицу, имеющему весьма близкие отношения с не так давно слегка опальным герцогом.

Да, братья поссорились года три назад, судя по всему, из-за какой мелочи, но вроде отношения между ними начали налаживаться. Вот только это не точно. Так, на уровне слухов.

Герцога Орейро одно время чуть ли ни главой оппозиции пытались выставить.

И что мне теперь делать? Опять же — Предчувствие урчит, как довольный и сытый кот. Поэтому, я пофигистечески махнул рукой — пусть всё идёт, как идёт. Дальше увидим.

* * *

Собственно, чего я ожидал от репетиции в театре?

Там всё было, как всегда.

Да, меня в очередной раз пытались снять две, а то и три актрисы, причём одна из них, явно не взирая на свой вовсе немоложавый возраст.

Леру Ла Парадоклю я заявил, что меня прочтение пьесы их театром вполне устраивает, но в порядке совета заметил, что лучше бы чуть снизить градус пафоса и добавить жизненности персонажам.

— Лэр Ронси, а в чём это выражается? — осведомился у меня профессиональный театральный деятель, а заодно и директор Имперского Театра.

— Многие артисты работают во многом на себя. Излишне красуются. И это вроде бы не плохо, но иногда идёт в ущерб пьесе, так как они начинают выпадать из образа. Было бы правильней, чтобы Ромео чуть меньше любовался самим собой, а мать Джульетты перестала изображать из себя невинного ангелочка, что совсем неуместно в том моменте, где она рассказывает дочери, что в её возрасте она уже была беременна. Вполне возможно, что талант ваших актёров позволит сгладить такие неровности, но лично мне они — как заноза в глаз.

— Хм, Ларри! Просто замечательное мнение! А ты мог бы это ещё раз повторить перед всей труппой?

— Да хоть три раза! Скажу больше. Если у меня Император после премьеры спросит, насколько я доволен работой Императорского Театра, то я отвечу честно — всего лишь удовлетворён, и не более того. Ибо так оно и есть. Уж не обессудьте. Некоторые из ваших ведущих звёзд попросту заигрались, видимо на фоне своего величия предполагая, что это не они играют пьесу, а пьеса пишется под них. Так вот нет!

— Святая Релти! Как хорошо сказано! Именно те слова, которые я готов произносить изо дня в день, но на ведущих актеров не всегда хватает моего влияния! — зачастил лэр Ла Парадокль.

— Собирайте труппу и режиссёров. Сейчас я промою им мозги от лишней пены и заодно излечу, кого возможно, от «звёздной болезни», — кивнул я головой, уже прекрасно сознавая, что лишний раз наживу себе врагов, но зато резко подниму в театре свой авторитет.

В этом нет никакого секрета. Когда профессиональные лицедеи говорят на одном языке, причём открыто вываливая друг другу свои претензии, то ты попадаешь в довольно закрытый социум театральных актёров. Они могут не любить друг друга, интриговать, делать ещё массу всяких разных движений, на что они мастера, но не признать справедливость замечаний к их игре, если она объективна — это нет. Сразу потеря уровня. Ибо коллеги всё слышат и оценивают. Причём, крайне пристрастно.

Нет сомнений — в ближайшие сутки все косточки неудачника обсосут, и выдадут некий вывод, дай Релти, который не окажется эпитафией для чьей-то карьеры.

Во дворец герцога я вернулся за полчаса до обеда и вскоре был приглашён на аперитивы.

Да, в этом мире принято пропустить рюмку ­- другую под лёгкую закуску перед едой. Стопочки применяют мелкие, граммов на пятьдесят, а в качестве напитка используется этакий аналог ракии, крепостью градусов под тридцать.

Место за обеденным столом мне досталось ближе к его дальнему концу. Кроме семьи герцога за столом было чуть больше пары десятков гостей, из которых я никого не опознал, но человек пять со мной поздоровались. Оказывается, меня в столице знают и узнают.