"Король" с Арбата

Костя в окошко, в зрительный зал посмотрел, что-то чуть подкрутил в аппарате и к нам:

–  Ну, как жизнь?

–  Плохо, Костя,- говорю я,- беда у нас.

–  С Нонкой что-нибудь?
– насторожился Костя.

–  Да нет,- смеется Лидочка.- Нужна новая лента. Старая надоела.

–  Ах, вот что,- радуется Костя.- И больше ничего? Ну. это полбеды. Есть тут подклейка из старья.- Он торопливо звякает круглыми железными коробками, достал несколько роликов, на свет посмотрел, нам протянул.

Мы поскорее их в карманы запихиваем, а Костя меня тихо за плечо трогает:

–  Ну, как Нона?
– Он виновато кивает на учебники.-Мне, брат, теперь некогда. Взялся.

–  Что Нона? Хорошо Нонка. Каждый день о тебе спрашивает: не встречался ли где?

Вдруг из зрительного зала в будку ворвались шум, свист, топот, а Костя никакого внимания. Меня за плечи держит, в глаза смотрит:

–  Не сочинияшь? Это правда, что она спрашивает?

–  Угу, - говорю я.

Костя шлепает меня по затылку и к окошку. Что-то подкрутил в аппарате - в зале сразу тишина.

На гнулся к уху, спрашивает:

–  А студент заходит?

Я ему руку па плечо:

–  Знаешь, Костя, уж «к Чапаеву не пришлют замухрышк у какого-нибудь»…

Он засуетился, опять загремел своими коробками:

–  Вот еще ролик! Цветной. Бери, бери.- Нагнулся, в карман мне сует.- Передай ей: в выходной забегу.

Славик раскрутил моталку так, что она вдруг загудела, как сирена. Лидочка испугалась, закричала на него. Славик начал тормозить, но у него не получается.

–  Ничего, мальчик! Крути! Крути!-радуется Костя.

Нам уже домой не терпится. Прямо жгут карман ролики пленки. Выпросили чуточку киноклея и скорее к дверям, обещаем Косте:

–  Мы еще зайдем!

* * *

Дома начали клеить, не глядя что получится. Лишь бы концы с концами ровно скреплялись. Моток получился солидный. Заряжаем его всеми руками сразу в наш аппарат. Наводим фокус, я за ручку взялся.

–  Начали,- говорит Лева. Застрекотал и наш аппарат.

На экране какой-то дядя с бородкой в ужасе читает записку, потом ее комкает, бросает на стол. И сразу надпись: «Ушла жена».

Потом этот дядя рвет с себя галстук, ерошит седую прическу, бессильно падает в кресло, и тут же надпись: «Душевные переживания».

Что было дальше, мы не знаем, потому что сразу пошло про другое.

Какие- то люди объедаются кремом, потом пирожными швыряются друг в друга.

И вдруг идет цветное кино. Я даже крутить перестал. Уж очень все красиво, Все синее, синее. И небо, и деревья, и трава. Костер с ярким огнем, тоже синим, около - синие люди. На небе радуга, люди в цветных нарядах, синяя вода, красные, зеленые крыши домов.

–  Ой, как это они?
– спрашивает Лидочка.

–  Наверное, по кадрикам разными красками разрисовывают,- прикидывает Мишка.

–  Я знаю, это вроде как продают картины «Раскрась сам»,- вмешивается Славик.

–  Неужели каждый кадрик раскрашивают?
– сомневается Лидочка.- Ведь очень долго.

–  Не только раскрашивают, а бывает и рисуют.

–  Как рисуют?

–  Мультипликация называется,- объясняет Женька.- Каждый кадрик тушью рисуют. Животных разных, людей.

–  А потом?

–  А потом показывают на экран. Они двигаются. Вот прямо так поднимают руки, ноги, даже смеются.

–  А на чем рисуют? На пленке? Да?

Мы не отвечаем. Я не знаю, Лева с Мишкой молчат, а Женька больше ничего не рассказывает, фокус в аппарате поправляет.

Смотрим кино дальше.

На экране ледокол носом льдины раскалывает, а потом сразу какой-то полуголый негр целится из лука. Он даже по успел выпустить стрелу, как наше новое «Попурри» окончилось.

–  Давайте все сначала,- просит Славик. Мы перезарядили.

И снова на экране седой дядя комкает записку, хватается за галстук, падает в кресло, что означает «душевные переживания»… Потом пирожные, цветное кино, а вот наконец и негр целится из лука.

Кончилась наша новая картина.

Может быть, еще раз?
– неуверенно предлагает Лева. Л давайте паше любимое,- теребит меня Славик,- давайте все вверх ногами.

Попробовали и так. Началось все с негра, а кончилось тем, что бумажка распрямилась, прыгнула со стола в руки седого дяди. Потом на экране светлый прямоугольник.

–  Л теперь все сначала, канючит Славик. Я отказался крутить:

–  Рука устала. Кто следующий?

Мишка взялся. До конца не докрутил, передал ручку Славику.

Покрутил Славик, потом мы ему снова зарядили, он опять покрутил. Еще до конца пленка не дошла, а Славик вдруг заинтересовался киноаппаратом:

–  А что, если в него воды налить и рыб напустить? Будет видно на полотне?

Никто ему не отвечает.

Женька начал провода отключать, мы ему помогаем. Разряжаем наш аппарат.

–  Ну, а что же дальше?
– спрашивает Лидочка. Она сказала это будто самой себе, но мы услышали.

–  И я о том же,- говорит Лева.

–  Братцы, что бы еще придумать?
– выгибает Женька из провода чертиков.

–  Ты же говорил про мульти… как ее?

–  Мультипликацию,- уточняет Женька.

–  Ну, так давайте ее рисовать,- оглядывает нас Лидочка.- Как ее рисуют, Женя?

Женька из провода самолет делает, ему Мишка помогает.

–  Ну как? Берут и рисуют. Вот как у нас в кино. На одном кадрике человек только рукой пошевельнул, на следующем чуть ее сдвинул, потом чуть выше поднял. Еще чуть выше, и так все понемножку, пока совсем руку не поднимает.

–  И сколько же надо рисунков на одну руку?

–  Ну, как у нас в кино,- неуверенно говорит Женька.- Если человек за секунду поднимет руку, значит, двадцать четыре кадрика. Вот как раз и будет двадцать четыре рисунка.

–  Кошмар!
– хватается за голову Лидочка.- Это где же

так рисуют?

–  Где? Где?
– злится Женька.- На киностудиях.

Мы рассматриваем Женьку. А он из провода выгибает что-то вроде писателя Гоголя.

–  А рисуют прямо на пленке?

–  Неужели на экране? Берут тушь и тонким пером рисуют. Что вам не понятно?
– удивляется Женька и делает из Гоголя пулемет.