Король умер, да здравствует король!
Шрифт:
Я в предвкушении улыбаюсь и концентрирую свой взгляд на избранном потомке. Расстояние чуть больше трёх метров, должно хватить.
— Чего улыбаешься, мусор? — Акио переводит остриё тати на меня. — Без меча ты не сможешь меня одолеть!
— Я нет, а ОН — да, — моя злорадная ухмылка становится ещё шире.
«Тень» в образе Акихико появляется по левую руку от избранного потомка и фантомный клинок напрочь отсекает искалеченную конечность мечника. Глаза братоубийцы наполняются ужасом, но отточенные рефлексы делают своё дело. Ладонь Акио покрывается магнитной Ки и клинок тати рассекает образ младшего брата, точнее, его остаточную копию — сам фантом уже переместился за спину наследнику клана. Ещё один стремительный взмах призрачного клинка и Акио падает на колени — его икроножные мышцы рассечены.
— Что ты такое?! Я ведь убил тебя! — ревёт раненым зверем однорукий
Акио в панике взмахивает клинком, стоя на коленях в луже собственной крови, но призрак отмщения неуловим. Он появляется и исчезает, когда и где захочет.
Я давно потерял концентрацию и больше не слежу взглядом за перемещением фантома, но тому этого и не требуется. Призрак Акихико не нуждается в моей поддержке, он больше не часть меня. Ведь несколькими секундами ранее я подарил ему тело — плотную электромагнитную оболочку. По своей дурости я считал её бесполезным придатком, слабенькой атакующей техникой, но я ошибался. У неё было совсем иное предназначение. «Тень» изначально была оружием последнего шанса. А дистанционное управление шло в комплекте, в качестве бонуса.
У моих ног приземляется отрубленная голова избранного потомка и меня обдаёт брызгами раствора серной кислоты.
— Ой, мразь! Мёртвым ты мне нравился больше, — против воли на лицо наползает улыбка, такая же ехидная, как у самого фантома.
Искусственное небо над нашими головами идёт трещинами и звёзды гаснут одна за другой.
Глава 17
— Сотрясение мозга средней степени тяжести, переломы обеих ключиц, множественные оскольчатые переломы нижней челюсти и многочисленные повреждения внутренних органов, — пожилой мужчина в чёрном деловом костюме повесил обратно на дужку кровати врачебное заключение. — Молодой господин, неужели вы снова решили потолкаться с грузовиком?
В голосе посетителя проскользнула явно читаемая насмешка и единственный пациент люксовой палаты её не оценил.
И пускай рикиси Ямагути до сих пор не мог двигать руками, но он всё ещё был опасен. Молодой сумоист двинул стопой по дужке больничной кровати и ту вырвало с корнем. Металлическая деталь просвистела в опасной близости от головы говорливого наглеца. Но к чести последнего, тот и бровью не повёл. За свой долгий век старший советник Ямагути-гуми [22] успел всякого повидать и подобным образом его было не пронять. Наглого мальчишку советник знал с пелёнок. Он был молодому сумоисту чуть ли не вторым отцом, поэтому совсем не беспокоился за собственную жизнь. За те долгие полвека, что мужчина провёл в рядах якудза, на него не раз наводили дуло пистолета, а про те случаи, когда в него тыкали острыми железками и упоминать не стоило. Если бы за каждое неудачное покушение ему платили по десять тысяч йен, то Кадзуо Таока давно бы озолотился и стал богаче собственного босса, самого Нобору Ямагути [23] .
22
Ямагути-гуми — самая известная преступная группировка в японской мафии якудза. Она названа в честь её основателя Харукити Ямагути. Её происхождение ведётся от профсоюза портовых рабочих в довоенном Кобе. Датой основания считается 1915 год.
23
Кадзуо Таока — известный как «крёстный отец крёстных отцов», Таока был протеже Нобору Ямагути и третьим кумичо Ямагути-гуми.
Нобору Ямагути — был вторым кумичо, или Крёстным отцом, в Ямагути-гуми.
Когда железяка, застрявшая в стене, перестала вибрировать и гудеть, Кадзуо Таоко как ни в чём не бывало продолжил:
— На вашей прикроватной тумбочке лист бумаги и ручка. Я хочу знать, кто это сделал?
Со стороны сумоиста послышалось нечленораздельное мычание — многочисленные шины во рту и бандаж-фиксатор челюсти не позволяли молодому рикиси раскрыть рта. Но даже те звуки, что всё-таки вылетели из его уст, были насквозь пропитаны возмущением.
— Понимаю, молодой господин, вы бы хотели сами наказать виновника, но я не могу вам этого позволить. В текущей ситуации даже малейшее промедление станет ударом по репутации всего Ямагути-гуми. Если
наши люди узнают, что мы не среагировали на столь вопиющий случай, то вера в вашего отца и в идеалы Ямагути-гуми будет подорвана. Ни я, ни ваш отец не можем этого допустить особенно в преддверии предстоящей войны.На этот раз из мычания молодого сумоиста можно было вычленить нотки удивления и они не остались без внимания старшего советника. Поэтому Кадзуо Таоко решил пояснить:
— После войны за Осаку двадцать лет назад мы с Женским преступным союзом Канто договорились, что не будем больше претендовать на Токио и останемся каждый при своём. Сукебан осели в отвоёванной Осаке, а мы у себя в Кобе. Конечно же, никто из нас и не думал играть честно. Сукебан взяли под своё крылышко столичных хангуре, а мы стали спонсировать деятельность наших младших братьев из Мацуба-кай, Сумиёси-кай и Инагава-кай. До недавнего времени столичный Союз Канто и токийские якудза мерились силами без нашего прямого вмешательства, но два дня назад сукебан нарушили давнюю договорённость и прибыли в Токио. Понимаете, что это значит молодой господин?
Единственный сын оябуна Ямагути-гуми понимал, поэтому без лишних возражений грузно перевалился набок и кое-как принял сидячее положение. От подобных телодвижений каркас кровати громко заскрипел, словно сетуя на свою тяжкую ношу. Но молодому сумоисту было насрать, зафиксированными в бандаже руками он пытался подобрать ручку с тумбочки. Когда же ему это удалось, то он накренился всем корпусом над предметом мебели и коряво вывел на бумажно листе несколько слов. Покончив с этим нелёгким делом, рикиси откинулся обратно на многострадальную кровать, отчего та ещё сильнее заскрипела.
А тем временем старший советник уже склонился над помятым исписанным листом и от каждого прочитанного слова его седые брови приподнимались все выше и выше. Когда Кадзуо Таоко закончил с чтением, он на мгновение замер будто что-то обдумывая, а через секунду громко прокричал.
— Сато, зайди!
Не успел старший советник захлопнуть рот, после командного окрика, как дверная створка отъехала в сторону и в больничную палату вошёл ещё один мужчина. Он был далеко не так стар, как сам Кадзуо, но седина уже окрасила его виски, а на лице по соседству с многочисленными шрамами давненько пролегли глубокие морщины.
— Вызывали, босс? — смиренно склонил голову матёрый уголовник.
— Читай, — отрывисто скомандовал старший советник и кивнул на прикроватную тумбочку.
Вошедший тут же подчинился и приблизился к кровати молодого сумоиста, при этом мужчина не забыл отвесить ещё один поклон. На этот раз уважительный жест был адресован сыну большого босса.
Как только Сато исполнил приказ, старший советник взглянул на его вытянутое от удивления лицо и жёстко произнёс:
— Похоже «твой» сопляк хафу снова перешёл нам дорогу. Надеюсь, на этот раз ты не оплошаешь, иначе одним пальцем не отделаешься. И, Сато, его родных тоже пусти в расход.
— Сэмпай, а это че получается, выходит, мы зря скидывались на похороны? — слова Мичи повисли в воздухе.
Мы всей толпой, за исключением здоровяка Нодзу и лисицы Амано, сидели в зале особняка Миямото и молча пялились на фантомную копию почившего не так давно Акихико. С момента устранения избранного потомка минуло около двух часов и большую часть этого времени мы посвятили сокрытию следов. Ангар вместе со всем содержимым пришлось спалить. К счастью, никто и не думал нам мешать.
Когда мы всей гурьбой выбрались на свежий воздух, то у выхода нас уже поджидала Хоши, а от волчицы из Шинсенгуми и вовсе след простыл. Нам повезло ещё и в том, что портовый район славился своей безлюдностью, особенно в вечернее время. Поэтому можно было без лишних свидетелей залить ангар заранее заготовленным бензином и спалить все улики. Не стоило оставлять зацепки для тех же Шинсенгуми.
Что касается удравшей волчицы из Мибу, то на её счёт мы не особо беспокоились. Даже если она до сих пор служит в полиции, то будет держать рот на замке. Быть причастной к убийству избранного потомка, пускай даже в качестве свидетеля — такое себе удовольствие, можно лишиться не только любимой работы и пенсии по выслуге лет, но и нажить себе серьёзного врага. Я не сомневался в том, что глава клана Миямото рано или поздно попытается устроить очную ставку с волчицей, чтобы выведать у той подробности о смерти главного наследника. И ещё больше уверен в том, что мечница будет всеми силами избегать этой встречи. Как-никак львиная доля вины за смерть Акио лежала именно на ней. Это она завела избранного потомка в западню и оставила того без помощи.