Королева не любившая розы
Шрифт:
Тем временем Людовик ХIII продолжал осыпать своего фаворита Бараду подарками и почестями. В декабре тот получил должность обер-камергера (которую выкупили у герцога де Монморанси за 120 тысяч ливров). Король не жалел ни титулов, ни денег на своего любимца! Вот он уже капитан замка Сент-Жермен, наместник короля в Шампани, великий бальи в Труа, и губернатор Шалона. И всё это Людовик делал, по словам венецианского посланника Морозини, «не ради дел государства, а ради охоты и особых наклонностей короля». Посланник, конечно, мог и преувеличить. Одни историки считают, что король был очень богобоязненным и не решился бы на такой тяжкий грех. Другие же – что его отношения с фаворитами отнюдь не были платоническими.
Однако вернёмся к отношениям королевы с герцогом Бекингемом. Англичанин потратил оставшиеся у него три года жизни на то, чтобы завоевать её любовь. Как и
Французский посол Сильер впрямую сообщал королю из Лондона:
–Бекингем – наш злейший враг.
Опять же, часть историков считают, что страсть герцога к королеве была напускной – Бекингем руководствовался не столько любовными, сколько политическими соображениями, стремясь поквитаться с Людовиком XIII, отказавшим английскому министру в военном союзе. Но истина, скорее всего, лежит, как всегда, посередине. Возможно, сначала Бекингем действительно лишь изображал страсть по политическим мотивам, то потом его чувство к Анне Австрийской стало его единственной настоящей любовью.
А какие чувства на самом деле питала к герцогу Анна Австрийская? Обратимся снова к воспоминаниям госпожи де Мотвиль:
–Герцог Бекингем был единственным, кто осмелился покуситься на её сердце.
–…ему посчастливилось, – добавляет она, – заставить прекрасную королеву признать, что если бы добродетельная женщина могла любить кого-то другого, кроме своего мужа, он был бы единственным, кто мог бы доставить ей удовольствие…
Таким образом, любовь Анны Австрийской и герцога Бекингема, безусловно, можно назвать романом века.
Глава 8
Заговор Шале
– Узнав о том, что именно кардинал посоветовал королю запретить красавцу Бекингему вернуться во Францию, разгневанная королева поведала мадам де Шеврёз, что готова на всё, лишь бы навредить первому министру…, – утверждает Ги Бретон.
Правда, некоторые историки полагают, что конфликт между королевой и Ришельё носил чисто политический характер. Кардинал проводил «антииспанскую» линию в политике, и это, понятно, не устраивало сестру Филиппа IV. Кроме того, будучи истовой католичкой, Анна не могла понять, как князь церкви может быть союзником немецких протестантов в войне против её кузена – католического императора. А поскольку понятие «интересы государства» в то время было не в чести среди знати, вывод напрашивался только один: Ришельё – её личный враг, который хочет её погубить.
Лишённая прежних отношений с супругом и потеряв надежду повлиять на него, королева постепенно втягивается в политические интриги. На это её толкал не только долг и происхождение, но также желание отомстить кардиналу в угоду своим амбициям. Она не скрывала, что намерена следовать опыту своей матери Маргариты Австрийской, которая после долгих лет борьбы с первым министром Испании герцогом Лермой добилась его падения.
–Им осталось лишь найти человека, который взялся бы избавить Францию от коварного злодея…, – продолжает автор «Женщин и королей». – Им стал… брат короля, красавчик Гастон Анжуйский, большой весельчак, любитель развлечений и невероятный волокита, чьи любовные похождения стали при дворе притчей в языцех.
Молодая королева любила проводить время в уединении Сен-Жермена, гле она наблюдала за разбивкой садов, задуманных ещё Генрихом IV, и деверь Анны разделял это её увлечение. Известно, что она относилась к Месье как к близкому другу: позволяла ему целовать её руки и входить к ней без предупреждения. Кроме того, королева вела с ним постоянную переписку, по её собственному утверждению, по поводу ботаники, науки, в которой был силён Гастон.
Брат Людовика ХIII получил религиозное воспитание благодаря своему гувернёру, будущему маршалу д’Орнано, который «обладал странной щепетильностью: он не осмеливался дотронуться ни до одной женщины, носившей имя Мария, – настолько он боготворил Пресвятую Деву». Тем не менее, его воспитатель, как и королева-мать, всячески поддерживал честолюбивые надежды Гастона на наследование трона Франции. Умный и образованный, но слабый и переменчивый, принц был, вдобавок, несерьёзен, ленив, тщеславен, развратен и малодушен. В восемнадцать лет завершив своё образование, он стал центром притяжения праздных, наглых и озорных молодых людей, побуждавших его к интригам против царственного брата. Кружок Месье сочувствовала
Анне Австрийской и ненавидел и высмеивал кардинала Ришельё. Страсти дошли до кипения, когда Марии Медичи пришла в голову идея женить своего младшего сына на герцогине де Монпансье из дома Бурбонов, самой богатой наследнице Франции. Королеву-мать весьма заботило отсутствие детей у её старшего сына. Анне Австрийской уже шёл двадцать пятый год и надежды на то, что она родит наследника престола, были совсем слабыми.Но мать Марии де Монпасье овдовела и вышла замуж за герцога де Гиза, и у проекта оказалось слишком много противников.
Во-первых, Людовик XIII отнёсся к предполагаемому браку без энтузиазма из-за усиления партии Гизов и возможного рождения сына у Гастона при том, что королевская чета оставалась бездетной.
Во-вторых, Анна Австрийская тоже противилась матримониальным планам свекрови почти по тем же причинам, что и супруг. В присутствии герцога Орлеанского она пренебрежительно отозвалась о его будущей жене как о невзрачной, безвкусной особе с полным отсутствием чувства юмора. Кроме того, по совету герцогини де Шеврёз королева уведомила маршала д’Орнано, что будет ему очень благодарна, если тот найдёт средство предотвратить брак Гастона с Марией де Монпасье.
–Я поступила так, потому что верила, что этот брак, одобренный королевой-матерью, противоречит моим интересам; потому что, если будущая Мадам родит детей, а у меня их не будет, то она станет более уважаемой, чем я, – так она объяснила позже причину своего поступка.
В-третьих, сам Гастон находил невесту не привлекательной и не желал расставаться со своей холостяцкой жизнью.
О том, какую жизнь в молодости вёл этот принц, рассказывает в своей книге «Мемуары графа де Рошфора» Гасьен де Куртиль, писатель конца ХVII – начала ХVIII веков:
–После… трапезы герцог… вдруг заявил, что нужно возвращаться в Париж и пойти к Ля Невё, знаменитой куртизанке… Мы сделали всё, что могли в том состоянии, в котором мы находились, взбесив хозяйку дома, а герцог… чтобы восстановить мир, сказал, что доставит всем удовольствие, и велел послать за комиссаром под предлогом того, что в доме слишком шумно. Комиссар явился, а герцог… спрятал нас в соседней комнате и вышел ему навстречу с одним Валлоном. Они оба улеглись в постель к Ля Невё, которая легла посередине, а комиссар, не узнав его, приказал ему встать, а когда тот отказался, приказал своим людям поднять его силой. Люди бросились выполнять приказ, но были очень удивлены, когда мы все вышли из соседней комнаты, сняв шляпы и показывая высочайшую степень уважения к тому, кто лежал в постели. Однако ещё больше их удивила одежда герцога…, которую мы принесли, – особенно их поразила голубая лента. Комиссар догадался о своей ошибке и бросился к ногам герцога, умоляя о прощении. Герцог сказал, чтобы он ничего не боялся и что всё хорошо… Он позвал других куртизанок, которых комиссар ещё не видел, заставил их выстроиться возле постели и выставить зады. Потом он обязал комиссара и его людей отдать должное тому, что предстало перед их взором, и это он назвал почётным штрафом…
Но, как утверждает Ги Бретон, вскоре вкусы Гастона изменились:
–Перестав волочиться за дамами, полностью удовлетворявшими невысокие запросы восемнадцатилетнего юноши, он стал повсюду преследовать королеву, что тут же вызвало приступ ревности у её бдительного мужа.
Как и всегда в подобных случаях, король решил посоветовался со своим главным министром. Ришельё ответил «Рассуждениями по поводу брака Месье». В середине текста, «длинного, запутанного, туманного», кардинал всё-таки нашёл способ донести до Людовика гипотезу о повторном браке королевы, его жены, с Гастоном.
После чего Людовик ХIII без колебаний поспешил сообщить брату:
–Союз с мадемуазель де Монпасье послужит Вашему личному благу, так же как и благу королевства. Должен сказать, что господин кардинал полностью разделяет моё мнение.
В ответ Месье затаил в душе злобу к Рищельё и вокруг него организуется «партия отвращения к браку». Активную роль в ней играли принц Конде, втайне мечтавший о короне, и граф Суассон, который сам хотел взять в жёны Марию де Монпасье. Их поддержали сводные братья короля Сезар и Александр Вандомы, не желавшие возвышения семьи Гизов, а также герцогиня де Шеврёз и маршал д’Орнано, воспитатель герцога Анжуйского, считавшие необходимым устранить не только Ришельё, но и Людовика ХIII, с тем, чтобы устроить брак Гастона и Анны Австрийской. При этом заговорщики опирались на представителей своих дворянских родов и имели большую поддержку в провинциях. В числе же «сочувствующих» были принцесса Конти и маршал Басомпьер.