Королева не любившая розы
Шрифт:
–Королева, – пишет Франсуаза де Мотвиль, – будучи ещё молодой, но желая обеспечить себе вечное спасение…, выбрала монастырь Валь-де-Грас в качестве места уединения, где она всегда могла… вкусить тот покой, который можно обрести только у подножия Бога.
Судя по донесениям шпионов кардинала, Анна продолжала давать там тайные аудиенции Мирабелю и другим доверенным лицам, которые не могли навещать её официально. Ришельё подозревал, что королева рассказывала послу обо всех решениях Тайного совета, касающихся интересов её брата. Тем не менее, аббатиса и монахини видели в Анне святую, чьи молитвы и покровительство принесли благословение их монастырю, и преданно хранили её секреты, даже когда это было сопряжено с риском для них самих.
Уже 14 февраля 1629 года Людовик вместе с Ришельё
–Больше всего мне нравится весёлость, с которой они идут в атаку! – говорил Людовик.
Интересно, что подпоручик мушкетёров де Тревиль (тот самый, что в своё время отказался перейти с повышением в полк короля Наварры) едва не захватил в плен находившегося на передовой самого Карла Эммануила. Увы, на пути гасконца встал савойский офицер, которого де Тревиль ранил, но герцогу с сыном удалось сбежать. В результате 11 марта с Савойей был подписан мирный договор. Французская армия двинулась дальше и освободила Казале от испанцев. Но вскоре Людовик узнал, что агенты кардинала перехватили письмо герцога де Рогана, вождя гугенотов, адресованное королю Испании. После капитуляции Ла-Рошели герцог не расстался с мечтой создать на юге Франции протестантское государство и обратился за помощью к Мадриду.
28 апреля французский король перешёл обратно через Альпы, чтобы подавить протестантский мятеж в Лангедоке. Вести переговоры с Савойей, Испанией и Священной Римской империей поручили Ришельё, который получил также полномочия главнокомандующего.
Тем временем Мария Медичи едва не наломала дров. Герцог Орлеанский решил выкрасть Марию Луизу Гонзага, обвенчаться с ней и уехать в Нидерланды. Узнав об этом, королева-мать оправила шевалье де Кюссака в Куломье, в 60 километрах от Парижа, где жила у своей тётушки герцогини де Лонгвиль возлюбленная Гастона. Обе дамы были доставлены в Париж. Сначала Мария Медичи хотела поселить их в Лувре, в апартаментах племянницы Ришельё госпожи де Комбале, но потом приказала отвезти их в Венсенский замок и разместить в покоях короля, где они пробыли до 4 мая. В этот день в Париж доставили письмо Людовика ХIII, который потребовал отпустить Марию Луизу и её тётку. Этот приказ был истолкован придворными как негласное разрешение на брак и вельможи наперебой спешили засвидетельствовать своё почтение будущей герцогине Орлеанской.
Когда, оставив кардинала в Монтобане, Людовик в начале мая заехал в Фонтенбло, мать приветствовала его как героя. В отличие от неё, Анна встретила мужа с надутыми губами и без парадного туалета. А ирония в её голосе, когда она поздравляла короля с победами над Испанией и Империей, справедливо вызвала его гнев. Таким образом, королева снова не воспользовалась возможностью завоевать расположение мужа.
В середине мая во Францию вернулся Ришельё, чтобы присоединиться к королю. Людовик осадил гугенотскую крепость Приву и кардинал привёл ему на помощь ещё 9 000 солдат. Протестанты в панике разбежались, а город разграбили. Такая же участь постигла Алесу. 27 мая был подписан мирный договор, получивший название «Эдикт о прощении». Герцог де Роган пошёл на переговоры, предложив разрушить все гугенотские укрепления. Воспользовавшись этим, Людовик ХIII посватал единственную дочь герцога за своего фаворита Клода де Рувруа, которого сделал своим первым конюшим и главным ловчим, а также обер-камергером. Но Роган разозлился и, высказав своё возмущение, уехал в Венецию, где его сделали генералиссимусом.
После неудачи с похищением возлюбленной Гастон удалился в Орлеан, затаив обиду на мать и брата. В ответ Людовик ХIII велел передать ему следующие слова:
–Я сожалею о Вас, о том, как мало уважения Вы выказывает королеве,
нашей матери. Я сожалею о том, как невысоко Вы ставите обещания, которые столь часто и торжественно мне давали. Я сожалею о том, что Вы предпочли находиться вдали от меня. Я сожалею о Вашей беспорядочной и развратной жизни.Тем временем отношения между королевой-матерью и Ришельё продолжали ухудшаться. Узнав, что его считают сторонником брака Месье, кардинал поспешил написать флорентийке, что в этом вопросе всегда разделял мнение короля и её собственное. Но Мария Медичи, прочитав письмо, небрежно ответила посланцу:
–Я прекрасно знаю, что говорят при дворе, а уверения кардинала – просто его уловки!
Мать короля не могла смириться с ростом влияния Ришельё.
–Она хотела править, – пишет герцог Сен-Симон в своих «Мемуарах», – и думала только о том, как постепенно стать хозяйкой, а первый министр по своему положению и способностям препятствовал этому.
Между тем герцогиня де Шеврёз снова принялась за интриги. Узнав о любовных страданиях герцога Орлеанского, она предложила ему сочетаться браком со своей избранницей во Франш-Конте, владениях испанского короля, и вызвалась сопровождать его туда. Прислушавшись к её предложению, Гастон перебрался в Лотарингию.
–Гонцы из Англии, Испании и Лотарингии, – читаем мы в книге Екатерины Глаголевой «Людовик ХIII», – вновь спешили тайными тропами в скромное жилище герцогини (её муж находился при дворе и ничего не знал), а сама она по вечерам, переодевшись в мужское платье, садилась в седло и скакала через лес в Париж, чтобы увидеться с Анной Австрийской в предместье Сен-Жак, в монастыре Валь-де-Грас, которому королева помогала материально. Сильные страсти будоражили дух королевы, а надменный характер придавал ей решимости. В то же время пассивная, но непоколебимая враждебность Анны делала её врагом, которого в душе опасался даже сам Ришельё.
Однако приезд Людовика ХIII из Лангедока положил конец этим встречам. Король находился в превосходном настроении и, по сообщениям итальянских дипломатов, вёл себя с женой, «как подобает доброму мужу». Анна не могла поверить своему счастью и прилагала все усилия, чтобы угодить супругу.
В конце августа двор переехал в Фонтенбло, а 13 сентября отправился в Немур встречать кардинала. Приветствуемый толпой, Ришельё въехал в королевскую резиденцию в сопровождении придворных и, поскольку король был на охоте, сначала нанёс визит обеим королевам. Если Анна приняла его сдержанно, то Мария, не ответив на приветствие кардинала, смерила его презрительным взглядом, а потом вдруг резким тоном осведомилась о его здоровье.
–Я чувствую себя лучше, чем многим здесь этого хотелось бы! – ответил Ришельё.
Прибегнув к испытанному средству, он на следующий день попросил у Людовика ХIII позволения уйти в отставку. Король вновь был поставлен перед трудным выбором. Вечером того же дня он созвал Совет в Овальном зале и спросил в лоб Марию Медичи:
–Мадам, чем вызвано Ваше недовольство кардиналом? Ведь всеми нашими успехами внутри королевства и за его пределами мы обязаны его советам и смелым взглядам.
Воспользовавшись растерянностью матери, он затем стал журить её советников за то, что они настраивают свою госпожу против Ришельё, после чего призвал всех примириться. В отличие от своих советников, которые пошли на попятную, Мария Медичи отчеканила:
–Можете поступать, как Вам угодно, но только я больше не намерена прибегать к услугам кардинала и доверять ему!
В это время первый министр испанского короля граф-герцог Оливарес нарушил мартовский мирный договор и испанцы вновь осадили Казале. Итальянские послы просили Людовика ХIII лично возглавить армию и выступить в Пьемонт. Но король не решался покинуть страну, пока его брат был за границей. Мария Медичи тоже резко восстала против похода, потому что на юго-востоке Франции свирепствовал тиф. По счастью, у короля был Ришельё, который намекнул, что единственный способ ускорить дело – доверить экспедицию ему. Пока Людовик колебался, войска императора осадили столицу Мантуанского герцогства, а испанцы захватили Монферрат. В конце концов, король решил отправить вперёд Ришельё, а потом присоединиться к нему после примирения с братом, заявив: