Королева не любившая розы

Тогда, может, кардинал Мазарини? Позже те же самые люди, что распевали куплеты про Ришельё, начали горланить другую песню:

Христианский король, что бы значили Вы,

Если вдруг Мазарини убрать?

А жена Ваша, Анна, сумела – увы!

И от церкви услугу принять.

Так что первенец Ваш, в подтвержденье молвы,

Кардиналу мог сыном бы стать.

Но у итальянца было несокрушимое алиби – в то время, когда был зачат дофин, он находился в Риме. Да и большинство историков считают, что Мазарини стал любовником королевы после смерти её мужа. Кто же тогда? Ещё при жизни Анны Австрийской были названы и другие имена, в том числе, Рошфора, любимца Ришельё. А в 1693 году Пьер Марто опубликовал в Кёльне труд «Любовные связи Анны Австрийской, супруги Людовика ХIII, с господином Д. Л. Р., настоящим отцом Людовика ХIV, нынешнего короля Франции». Согласно утверждению автора этой книги, кардинал, весьма озабоченный тем, что Франция может остаться без дофина, а его политической карьере придёт конец, когда Месье унаследует корону, решил пригласить ко двору того самого Д. Л. Р. (графа де Ла Ривьера), с которым Анна Австрийская танцевала – и даже слегка флиртовала во дворце кардинала. Ришельё, якобы, взял молодого человека под свою опеку, и назначил в свиту королевы. Далее, если верить Марто, как-то граф де Ла Ривьер взял да заглянул в спальню Анны:

–Не встречая сопротивления со стороны королевы, граф с радостью предался наслаждению и принёс на алтарь любви несколько жертв подряд…

–Поскольку они продолжали встречаться, – продолжает писатель ничтоже сумяше, – очень скоро по всему королевству распространилась благая весть о беременности королевы…

Тем не менее, более нет ни единого документа или свидетельства современников, что именно этот предприимивый молодой человек стал отцом короля.

Екатерина Глаголева считает:

–Ришельё никогда не подверг бы опасности престолонаследие, что неизменно произошло бы, если бы у кого-то появились хоть какие-то сомнения в том, что в жилах дофина течёт кровь Бурбонов. Поэтому правдоподобнее всего та версия, что на роль отца – если уж действительно Людовик XIII оказался несостоятелен – был определён кто-то из многочисленных бастардов Генриха IV. И не красавчик герцог Бофор, он уж слишком заметная фигура, а кто-то неизвестный, всеми забытый. Слава богу, бастардов у покойного Беарнца было хоть отбавляй.

Кое-кто из историков думает, что им был Антуан де Бурбон, назаконный сын Генриха IV и Жаклин де Бюель, графини де Море. По воспоминаниям мемуаристов тех времён, своим стремлением к славе, мужеством и смелостью Антуан очень походил на своего отца-короля. Как уже упоминалось выше, он принял участие в заговоре против короля, лидерами которого стали Гастон и Монморанси, и развязка которого случилась в ходе сражения под Кастельнодари. Во время этой битвы он был ранен в плечо выстрелом из мушкета и скончался от этого ранения тремя часами позже в карете Гастона. Тело двадцатипятилетнего Антуана после битвы обнаружено не было. В 1680-х годах некий отшельник из Анжу выдавал себя за графа де Море. Он утверждал, что несколько лет скрывался за границей от мести своего сводного брата Людовика ХIII, а потом сделался монахом. Самозванец жил в монастыре отшельников неподалёку от владений герцогини де Шеврёз до своей смерти в 1671 году. Принимала ли его Мария де Роган в своём особняке в Париже рядом с Лувром? Встречался ли он с королевой? Кто знает…

А вот французская писательница Жюльетта Бенцони и российский писатель, драматург и телеведущий Эдвард Радзинский отдают пальму первенства всё-таки «красавчику Бофору». Правда, если Бенцони в своём романе «Спальня королевы» отводит роль сводни Марии де Отфор, то Радзинский («Триллер в век мушкетёров. Железная маска») считает, что всё организовала, как всегда, Шевретта. При этом оба уверены, что Ришельё знал о романе королевы и принца, но ничего не приедпринял, потому что Франции (и ему самому) позарез нужен был дофин.

Франсуа де Бурбон-Вандом, герцог де Бофор, был одной из самых ярких личностей эпохи. Его отец, Сезар Вандом, был бастардом Генриха IV и прекрасной Габриэли д’Эстре, а мать принадлежала к Лотарингскому дому. Уже в двенадцать лет принц принял участие в военной экспедиции против Савойи. В армии его обожали – красавец, смельчак, да ещё и внук короля. А двор смеялся над его фантастическим невежеством и простонародными манерами. Ещё он любил прихвастнуть своими любовными похождениями, и, следуя примеру своего отца, постоянно вступал в заговоры против кардинала де Ришельё.

–Герцог Бофор обладал великолепною внешностью, – утверждал в своих мемуарах Ларошфуко, – он был высокого роста, ловок в телесных упражнениях и неутомим; ему были присущи отвага и способность воодушевляться, но он постоянно во всём хитрил и не был правдив; его ум был тяжеловесен и неотёсан; тем не менее он достаточно искусно достигал своих целей, идя напролом; в нём было много завистливости; его доблесть была велика, но нестойка; на людях он неизменно держался храбро, но в чрезвычайных обстоятельствах нередко чрезмерно берёгся. При столь малом наборе привлекательных качеств никто не пользовался такой всеобщей любовью, как он…

Бофор отличался косноязычием, его постоянные оговорки и орфографические ошибки были предметом шуток в свете. Вот что об этом писал Дюма-отец:

–…однажды, встретив г-жу Гриньян в трауре, он сказал об этом: «Я видел сегодня г-жу Гриньан, она имела очень печальный вид», но вместо lugubre (печальный), он сказал lubrique (похотливый). Поэтому и г-жа Гриньян, со своей стороны, описывая одного немецкого вельможу, заметила: «Он очень похож на герцога де Бофора, только лучше его говорит по-французски».

А Бло, известный куплетист своего времени, как-то сравнил его с Месье:

Гремит он и сверкает в сече,

Своим врагам внушая страх;

Когда ж его мы слышим речи,

У всех усмешка на устах.

Гастон к сраженьям непривычен,

Зато слова ему легки.

Зачем Бофор косноязычен?

Зачем Гастон лишён руки?

Самой преданной любовницей Бофора была Мария д’Авогур, которую в восемнадцать лет выдали замуж за шестидесятилетнего герцога де Монбазона. Таким образом, она была моложе своей падчерицы, герцогини де Шеврёз, на десять лет. Так как будущий муж забрал её из монастыря, то, посмеиваясь, называл Марию «моя монахиня». Тогда же, на свадебном балу, новоиспечённая герцогиня Монбазон увидела своего сверстника Франсуа де Бофора. Герцог Монбазон обожал Франсуа, не раз спасал его от гнева короля и был ему вместо отца. И Франсуа любил старого герцога. Но Мария д’Авогур своей красотой сразу свела его с ума. На следующий день после свадьбы старый муж отправился на охоту, а Франсуа сказался больным и остался в замке. Молодая герцогиня, конечно же, пришла навестить больного… Их любовная связь длилась почти пятнадцать лет, и за это время она научилась делить его с другими красавицами. Впрочем, и сама «монахиня» была не промах, по крайней мере, кардинал де Рец в своих «Мемуарах» так отзывался о ней:

–Герцогиня де Монбазон красоты была замечательной. Однако наружности её недоставало скромности. Высокомерие и бойкость речи в спокойные времена могли бы заменить ей недостаток ума. На неё нельзя было положиться вполне в делах любовных и совершенно нельзя в политических. Любила она лишь одно своё наслаждение и ещё более свою выгоду. Я не встречал никого, кто в пороках сохранил бы столь мало уважения к добродетели.

Вероятно, по количеству любовников Мария д’Авогур уступала только своей падчерице. За годы своего супружества она родила трёх детей, по поводу которых старый герцог с грустной усмешкой заметил:

–Очень удобно – не сеять, а жать.

Однако после его смерти Бофор не женился на Марии д’Авогур. Он вообще никогда не был женат и официально не оставил потомства. Хотя Радзинский называет его «донжуаном века». Поэтому, по его мнению, только Бофор мог завоевать сердце «целомудренной католички-королевы».

Решив поставить на Бофора, герцогиня де Шеврёз, ни мало не заботясь о чувствах своей мачехи, довольно легко соблазнила её любовника, с которым провела в постели, согласно её дневнику, пять часов двадцать минут. А только потом заговорила о том, что он, якобы, покорил сердце королевы.