Королева пламени

Эмерен выглядела спокойной, красивое тонкое лицо казалось сосредоточенным, свободным от враждебности. Но она не смогла смирить свой взгляд. Ее глаза пылали злобой, так и впивались в меня. Пусть она и изображает беспристрастность — моя судьба уже предрешена.

Вдруг раздался радостный крик: «Дядя Вернье!» Из-за колонны выбежал мальчик. Ивелес сильно подрос за те несколько месяцев, пока я его не видел. Его тело приобрело раннюю подростковую долговязость, хотя по характеру он оставался сущим ребенком. Не обращая внимания на стражников, он подбежал ко мне, держа в каждой руке по игрушечному солдатику, обнял меня, заглянул в лицо. Его глаза так походили на глаза его отца, что у меня перехватило дыхание.

— Ты привез мне что-нибудь из северных земель? — спросил он и, не дожидаясь ответа, затараторил: — Плохие люди пришли убить меня и маму, но один превратился в хорошего человека и отпустил нас, а Хеврен сражался с ними, и вилла сгорела…

— Ивелес! — поднявшись на ноги, крикнула императрица.

Она с трудом сохраняла самообладание. Все стражники, кроме Хеврена, обнажили мечи, а тот присел на корточки и попытался осторожно отцепить ребенка от меня. Мальчишка насупился, ухватился крепче.

— Ивелес, все в порядке. — Я положил ладонь ему на плечо, чтобы осторожно оттолкнуть. — Прости, я забыл подарок. Но я привез занимательную историю. Надеюсь, вскоре я смогу рассказать ее тебе. А теперь иди к маме.

Мальчик раздраженно посмотрел на Хеврена и побежал к возвышению, вскарабкался по ступеням, кинулся к маме. Она с преувеличенным радушием раскрыла ему объятия, прижала к себе, притом не спуская с меня глаз. Наверняка ее отвращение ко мне диктовалось и ревностью. Император назначил меня учителем истории Ивелеса. Мы провели вместе много часов. Хотя я пытался разубедить мальчика, он вскоре привык называть меня «дядей».

— Вы с отцом как братья, — говорил он. — Значит, вы — дядя мне. Других у меня нет.

Императрица взъерошила мальчику волосы, тихо сказала что-то.

— Но я хочу остаться! — закричал он.

Императрица заговорила суровее, мальчик надулся и демонстративно затопал вниз по помосту, а затем убежал прочь в поисках новых развлечений. Звук его шагов эхом заметался под куполом.

Императрица некоторое время сидела молча и смотрела на меня с хорошо отрепетированной отстраненностью, затем перевела взгляд на Форнеллу и поморщилась от отвращения.

— Лорд Вельсус, заключенный имеет право выслушать выдвинутые против него обвинения, — изрекла императрица.

Вельсус поклонился ей, повернулся ко мне и извлек свиток из складок длинной мантии.

— Лорд Вернье Алише Сомерен, имперский хронист и первый из ученых, обвиняется в измене. Да будет известно, что он, как установлено достоверными свидетельствами, вступил в сговор с имперским узником Ваэлином Аль-Сорной, дабы способствовать его освобождению и избежанию кары за совершенные преступления. Да будет известно также, что означенный лорд Вернье вступил в сговор с агентами иностранной державы, а именно — Воларской империи, дабы причинить вред императрице и ее сыну.

А, так здесь не одна ложь, а целых две. Я не мог объяснить своего ледяного спокойствия — так же, как не мог объяснить своего самообладания и решимости тогда, когда погрузил острие ножа в затылок генерала Токрева. Наверное, бывают времена, когда избыточный страх побеждает самое себя.

— Достоверными свидетельствами? — спокойно переспросил я.

Лорд Вельсус заморгал. Похоже, он ожидал гневных протестов, уверений в невинности и наверняка приготовил театрально напыщенную отповедь. Однако он быстро оправился и приказал стражникам:

— Приведите свидетеля!

А, так меня здесь ждали. Слишком уж хорошо подготовлен спектакль.

Стража привела свидетеля, молодую женщину в простом платье, с виду уроженку северных провинций, с темными волосами и кожей оливкового оттенка. Наряд женщины украшали только до безвкусия яркие красные ленты на шее. Женщина явно боялась и нервничала, сцепила руки, опустила голову, на мгновение искоса глянула на меня и тут же снова потупилась.

— Назовите ваше имя! — приказал лорд Вельсус.

Женщине пришлось дважды прокашляться, прежде чем она смогла выдавить слово. Ее голос едва заметно дрожал.

— Джервия Месиелес.

— Это ваше имя в замужестве?

— Да, милорд.

— Назовите свое девичье имя.

— Джервия Нестер Аруан.

— Ваш отец некогда был губернатором Линеша?

— Да, милорд.

— Фактически он исполнял обязанности главы города во время оккупации Убийцей Светоча. Многие полагают, что эта оккупация стала причиной вспышки «красной чумы», во время которой чуть не погибли вы сами. Это правда?

Руки Джервии вздрогнули. Кажется, она подавила желание дотронуться до отметин на шее.

— Да, милорд, именно так.

— Однако вас спасло вмешательство Убийцы Светоча, призвавшего к вам целителя из своих родных земель. То есть справедливо будет сказать, что ваш отец посчитал себя в долгу перед Убийцей Светоча?

Джервия закрыла глаза, подняла голову и глубоко вдохнула. А когда открыла, посмотрела на меня, и я увидел смущение и вину.

— Да, милорд, — принужденно выговорила женщина, словно повторяла скучный заученный урок.

— Говорят, что ваш отец получил дар от Убийцы Светоча перед арестом преступника. Что это за дар?

— Меч, милорд.

Императорский прокурор обвел советников наигранно изумленным взглядом.

— Он принял в дар от Убийцы Светоча клинок, запятнанный божественной кровью самого Светоча. Человек более благородный нашел бы подобный дар невыносимым пятном на совести. Но, если принять во внимание неспособность вашего отца защитить город и нежелание предпочесть смерть бесчестью, это вряд ли удивительно. Скажите мне, показался ли вам меч необычным?

Джервия снова тяжело вздохнула.

— Да, милорд. На клинке были странные знаки. Иногда… иногда отец вынимал его по ночам, когда считал, что никто не видит. Меч светился странным белым огнем. Огонь что-то сделал с отцом, изменил его…

Я рассмеялся. Женщина запнулась, внезапно побледнела, на ее глазах заблестели слезы.

— Миледи, умоляю вас простить меня, — сказал я. — Пожалуйста, продолжайте.

Лицо Вельсуса перекосилось от злобы, он яростно уставился на меня, ткнул в мою сторону пальцем: