Королева пламени

«Как он может огорчаться такому удивительному свершению?» — глядя на изумительное мастерство построек, подумал Ваэлин и спросил:

— Он — король этого места?

— Я сомневаюсь, что слово «король» имело бы для этих людей смысл.

— Но они исполняют его волю.

— Похоже, они при этом выглядят вполне довольными жизнью. Брат, я вижу лишь то, что показывает мне камень. Но я не вижу ни одной приметы того, что этот мужчина правил страхом либо силой оружия. Обыщи весь город, и не найдешь ни единого меча.

Бородач обернулся, услышав голос, и улыбнулся во весь рот подбежавшей молодой женщине. Ваэлин не удивился, заметив ее сходство с портретом на стене пещеры: те же темные волосы и зеленые глаза. Женщина крепко обняла бородача, поцеловала, их пальцы сами собою сплелись. Затем она отпрянула и рассмеялась, указала рукой, весело и задорно заговорила на непонятном языке. К паре подошел молодой человек с узким лицом, остановился в нескольких футах, неохотно улыбнулся. Он немного отличался от портрета на стене пещеры: был моложе и без саркастической ухмылки, — но узнавался без труда. Женщина рассмеялась, схватила его за руку, подтащила ближе, представила бородачу. Молодой человек протянул руку, но бородач его просто крепко обнял.

— Брат и сестра, — сравнив лица юноши и женщины, определил Ваэлин.

— Да. Здесь они впервые вместе. Но далеко не в последний раз.

Картина памяти внезапно изменилась, вокруг все превратилось в разноцветный туманный вихрь, словно они оказались внутри смерча, но ветра не ощущалось. Вихрь вскоре замедлился, сгустился в тот же город, но строения уже были завершены. В горы пришла весна, веяло свежестью, город наполнился людьми. Родители гуляли с детьми, держась за руки, шли молодые пары. Из каждого квартала доносилась музыка, мужчина с чем-то вроде арфы в руках пел на крыше неподалеку, в его голос вплетался хор со следующей улицы. Группы людей оживленно спорили, размахивали руками, потрясали свитками и странными приборами, похожими на секстанты.

— Сведи двух философов вместе, и непременно получишь жаркий спор, — заметил Эрлин. — Банальность, но происходящая из самой глубокой древности. Хотя я видел философа и в споре с самим собой. В конце этот спор сделался довольно жестоким.

Эрлин подошел к самому краю платформы, широко махнул рукой.

— Думаю, потому он и построил город — гавань мыслителей, художников и ученых. Во всех моих странствиях я не видел подобного.

Внимание Ваэлина привлек суровый голос. Темноволосая женщина шагала перед бородачом, говорила, резко махала рукой, словно отрезала что-то, бесповоротно отказывала. Поодаль за ними шел брат. Все трое были заметно старше, чем в первой сцене. Робость младшего испарилась, теперь его ухмыляющееся лицо больше напоминало портрет на стене пещеры.

Женщина подошла к камню памяти. Ваэлин заметил, что этот камень, хотя и сходный по форме с ему подобными, отличался глубоким черным цветом, ровной и однородной, без прожилок и оттенков, поверхностью. Ваэлин вспомнил беспокойство Мудрого Медведя и его слова про «что-то черное», когда шаман коснулся места, где когда-то стоял черный камень.

Женщина остановилась, сконфуженно посмотрела на камень, но тут же снова резко и сварливо заговорила с бородачом, указала на камень пальцем. Бородач вздохнул, подошел и встал так, что камень оказался между ним и женщиной. Бородач говорил спокойно, но в его словах слышалась такая же решимость, как и у женщины, — и несомненный отказ. Лицо женщины исказилось от гнева. Она немного успокоилась, когда ее брат приблизился к камню, но Ваэлин заметил, что брат держал руки за спиной. Он кратко высказался, при этом пожимал плечами, а его сестра не скрывала раздражения из-за его безразличия. Наконец она в отчаянии вскинула руки, сердито воскликнула что-то — похоже, соглашалась с поражением — и ушла.

Ее брат и бородач обменялись печальными взглядами, но молчали. Немного выждав, бородач протянул руку, его ладонь застыла над поверхностью камня, пальцы чуть подрагивали. Добродушие исчезло с лица брата, его голос стал резким, почти приказывающим.

Бородач заколебался, в его взгляде вспыхнула злость, но рука отдернулась, и он рассмеялся, затем похлопал брата по спине и неторопливо пошел прочь. Бородач спустился по лестнице к улице внизу, в толпу, благодушно приветствовал встречных, а те смотрели на него с неподдельным уважением и любовью.

Брат проводил его взглядом, повернулся к камню и, поглаживая пальцами подбородок, в глубокой задумчивости уставился на черную поверхность. Затем он повеселел, пошел к ступеням, но подле них остановился, выпрямился, словно ощутил неслышимый другим сигнал тревоги, и обернулся, обвел взглядом платформу — и посмотрел в лицо Ваэлину.

— Он меня видит, — сказал тот.

— Да, — подтвердил Эрлин. — А я всегда удивлялся его поведению в этот момент. Надеюсь, сейчас его слова приобретут смысл.

Изумленный парень медленно приблизился, встал в нескольких футах от Ваэлина, вытянул руку, будто желал дотронуться до его плаща, но пальцы прошли сквозь материю, как сквозь туман. Парень отпрянул, затем неуклюже, с трудом заговорил на ломаном, но узнаваемом языке Королевства:

— Ты… иметь… имя?

— У меня их много, — ответил Ваэлин. — Но, подозреваю, вы знаете лишь одно.

Юноша озадаченно нахмурился.

— Я… Лионен, — сказал он. — Я вас видеть… раньше. Здесь. — Он постучал пальцем по виску. — Во сне и наяву слышать язык… выучить.

— У вас есть дар провидеть будущее, — ответил Ваэлин на недоуменную гримасу и незаданный вопрос. — Вы видите, что грядет.

— Иногда. Иногда оно… меняться. Но вы всегда тот же, — сказал Лионен, посмотрел на черный камень и добавил: — И он тоже.

Лионен напрягся. Ваэлин понял, что он подыскивает слова для описания того, что не вполне понимает и сам.

— Это ящик, — наконец выговорил он. — Ящик, полный всего… и ничего.

— Ваша сестра боится его.

Лионен кивнул.

— Эссара видеть в то огромная опасность. Ее муж — нет. Видеть большую пользу.

— А вы?

— Я могу видеть вас… и его. — Лионен посмотрел на Эрлина. — И его. Но он — не он, когда касаться.

Он помрачнел и повернулся к городу, теперь залитому мягким оранжевым светом. Солнце опускалось за западные горы.

— В твой время это место… нет, так?

— Так. Оно превратилось в руины много веков назад.

Лионен потупился, на его лице отразилась горечь.

— С надеждой… я видеть неправильное, — сказал он, вздохнул и выпрямился. — Если увидеть вы снова… приносить счастливые вести.

С тем он пошел прочь.

— Подождите! — воскликнул Ваэлин, протянул руку и, конечно же, ничего не схватил. — У вас есть нужное нам знание! Грядет большая опасность!

— Я знаю. — Лионен пожал плечами. — К нам тоже.

Образ памяти завихрился, распался, но Ваэлин успел заметить кривую усмешку на лице Лионена.

— Что он имел в виду?

— Брат, если бы я знал, — сказал Эрлин. — Но, кажется, сейчас мы вышли далеко за пределы моего знания.

На этот раз вихрь сгустился в сцену хаоса. Вокруг горел и обрушивался ночной город, тысячи живых существ кричали в смертной муке и ужасе. Ваэлин инстинктивно пригнулся, когда помост задрожал под ногами, посмотрел на высокую горделивую башню неподалеку. Земля содрогнулась снова, бока башни выгнулись, будто натянутый лук. Она упала с жутким грохотом, взорвалась фонтаном огня и камня, разметала дома вокруг.