Королевская кровь-12. Часть 2

Тейрх-помощник, выслушав все приказы, ушел со свитками, и Тмир-ван слышал, как он отдает снаружи команды, как собирает отряд, чтобы лететь.

— Ну что же, — проговорил тиодхар пленнику, — говори, что она выберет? Город и свою свободу или тебя?

Пленник сжал зубы, но сопротивляться приказу не смог.

— Меня, — сказал он и улыбнулся так, что тиодхару на мгновение стало жутко. — Она выберет меня.

Ангелина

11.40 — 12.12 в Тафии, 6.40 в Рудлоге, 4.40 в Инляндии

Ангелина замкнула огненное кольцо вокруг города — теперь все широкие улицы были перекрыты дымящими провалами с лавой, а узкие надежно защищались терновником. Ей хотелось быстрее попасть к порталу, но она умела работать монотонно и упрямо.

Ее огнептицы устали, и она устала. Глаза резало от испарений, голова болела, а сердце превратилось в ледяной камень. Но когда к ней вернулся первый почти рассеявшийся огнедух, она молча проколола отросшим когтем себе ладонь и дала ему крови. И так поила всех, кто прилетал к ней, по одному или несколько подряд.

Сколько их было? Десятки? Сотни? Окрепшие, они разворачивались обратно в небеса, чтобы жечь раньяров и охотиться на невидши.

К драконам, сопровождающим Владычицу, в какой-то момент присоединился и Энтери. Он рухнул с небес на мостовую, поднялся уже человеком — в глазах его была боль.

— Я знаю, что ты пойдешь за ним, — сказал он, — и я хочу быть с тобой в этот момент.

Ангелина кивнула. Ей стало немного легче.

Драконы, которые сопровождали Владычицу и поначалу глядели на нее как на непонятно зачем сунувшуюся в пекло женщину, преисполнились благоговения, и раз за разом залечивали ее раны, подавали фляги — напиться после кровопускания, — подносили фрукты и лепешки, чтобы она подкрепилась на ходу. Энтери где-то раздобыл накидку и попросил надеть на голову.

— Пусть ты дочь огня, но от солнечного удара это не спасет, — пояснил он, и Ани не стала спорить. Так торопилась сюда, что забыла покрыть голову.

Раз, когда закружилась голова, пришлось лететь к реке ловить рыбу и, торопясь, рвать жирные бока клювом, чтобы ускорить кроветворение. И пусть окружающее то и дело погружалось в марево, на груди мерно пульсировала ситория, вбирая ее боль, ужас и отчаяние, грозящие окунуть Тафию в ледяную бурю. Сейчас Ани была бесконечным их источником и, если бы не подаренный Нории амулет, давно бы уже иссякла. А ныне в теле все еще плескало пламя — казалось, с каждым выжженным рвом, с каждым поднятым из недр огнем оно слушалось все охотнее.

Она, проплавив последнюю пару рвов, поднесла к губам флягу и посмотрела наверх. Над городом продолжались бои, шли они и на улицах — на тех, куда иномиряне успели пройти до появления Ангелины, и тех, куда невидши прорезали проход через терновник. Но что-то неуловимо изменилось в воздухе, так что становилось понятно: удача сейчас на стороне драконов. То ли стаи раньяров стали реже, то ли шум боя — тише.

Ани кинула взгляд на холм с порталом: склоны его поднимались в трех кварталах от нее, — и почувствовала, как в груди разливается холодная, удовлетворенная ярость. Весь он снизу доверху был заполнен наземными отрядами наемников, и если группы невидши еще копошились у терновника, который вновь и вновь перекрывал лозой улицы, если огромные тха-охонги еще пытались проломить преграду, то основная масса оказалась скована стихийным духом. Армия колыхалась туда-сюда, готовая то ли выстилать себе телами проход, ибо удары из захваченных гранатометов не позволяли очистить достаточно пространства, то ли хлынуть обратно в портал.

А вот этого допустить было нельзя.

Она посмотрела на свои руки. В ней хватит еще силы выжечь весь этот холм и уйти за Нории. Но сначала нужно долететь до управляющего Эри — неизвестно, будет ли в Нижнем мире действовать ее сила и сколько продержится ситория. Значит, она приведет за собой сотни драконов, умеющих управляться с оружием.

И в тот момент, когда Ани уже собиралась снова обратиться птицей, над проплавленными рвами зависло несколько стрекоз. Рванулись к ним со всех сторон огнедухи, а человек на ближайшем раньяре закричал на плохом рудложском, прикрываясь руками:

— Не жечь! Письмо о твой муж! Помиловать!

В груди кольнуло, Ангелина вскинула руку, и огнедухи зависли, не долетев до раньяров пары метров. Встали вокруг нее драконы-гиганты, держа наготове клинки, и Энтери застыл, поигрывая призрачным шаром.

Иномирянская делегация опустилась на широкую улицу, всадники ощерились арбалетами и автоматами, и Ани как-то легко укрепила свой щит. К раньярам тут же поползли побеги терновника.

— Подожди, — попросила она, — послушаем, что они скажут.

Лоза замерла.

Главарь спрыгнул на землю, пошел к стоящей у лавового рва Ангелине. Он был бледен, но старался шагать уверенно. Терновник, дернувшись, попытался поставить ему подножку, но иномирянин перепрыгнул, пошел осторожнее.

— Не надо, — добавив льда в голос, повторила Ани, и терновник послушно оттянул лозу к домам.

— Колдунья, — подрагивающим голосом обратился к ней иномирянин. — Твой муж, крылатый колдун, у нас. Мой тиодхар Тмир-ван передать тебе что требовать!

За спиной раздался свистящий выдох Энтери. Иномирянин протянул свиток — странный, обернутый вокруг круглой пористой трубки, и Ангелина, развернув, прочитала его. В груди сжало, в стороны вновь плеснуло такой силой, что даже ситория не смогла впитать весь этот всплеск, и вокруг взвыл ветер, окрасив терновник белым инеем. От Энтери потянуло спокойствием. Ани подняла глаза на заиндевевшего вестника, и он, побледнев еще больше, отступил на шаг. Иномиряне на побелевших раньярах начали беспокойно переговариваться.

— Откуда я могу знать, что он жив? — спросила она спокойно.

Иномирянин в полупоклоне холодными руками протянул ей второй свиток. И она, открыв, прочитала:

«Ани-лиша, я в плену у иномирян. Исполняй все их требования, я сам не выберусь. Они обещали нам жизнь. Не сопротивляйся им».

Умение держать лицо в любой ситуации помогло и сейчас. Первый шок прошел, и у нее даже пальцы не дрогнули, хотя внутри начала заворачиваться буря.

Сначала полыхнула эйфория: «Он жив, он все-таки жив!» Затем окатило яростью: «Нории не мог написать это письмо!» и «Как они его заставили?» И посреди этого водоворота эмоций, Ани, стойкая, как скала, хладнокровно анализировала ситуацию.

Нории бы никогда не подставил ее под опасность. Он бы никогда не сдал Пески.

Его заставили? Ведь среди иномирян есть сильные менталисты, так?

Что же, главное, чтобы он был жив. А она позаботится о том, чтобы в живых не осталось никого, кто сделал его слабым.

А если не заставили? Значит, он намеренно написал так? Зачем? Чтобы она это письмо увидела? Чтобы знала: он жив?

Она долго смотрела на такой знакомый почерк Нории. Неровный, нервный, выведенный слабой рукой. Смотрела, пока не увидела то, что должно было сразу броситься в глаза. Кляксы над «ен» в слове «плену», над «и» в «исполняй», над «сам» и «выберусь». Она бы и не заметила, если бы не заполняла с ним множество документов, если бы не знала, что он пишет ровно и чисто, без излишеств, и левой рукой способен писать лишь немногим хуже, чем правой.