Королевская няня

— Я?.. — стол на который опиралась, пока грелся чайник, показался неустойчивым предателем.

— Элла впала в истерику, когда ты ушла. И рассказала всё остальным, — Иван опустил голову, будто подбирал слова. Я понимала, что он искренне сочувствует этим детям.

— И они?..

— Фру сказала, что так и думала, а близнецам по-барабану кого и как называть. Они не особенно… сентиментальны, но ты им очень нужна.

— И это пугает. Я совершила ошибку! Я должна была держать дистанцию и понимать, что рано или поздно уйду! Нельзя так вести себя с чужими детьми и заменять им… мать.

— Но должна же она у них быть. Слушай… я не собираюсь с тобой прощаться! Даже не на долго. Теперь проблемы нет…

— Поговорим об этом, когда разберёмся с Оксаной и её матерью, — усмехнулась я.

Чайник забурлил и выключился. Я протянула к нему руку и переставила с подставки на стол, а потом поняла, что не хочу чаю.

— Фотограф без имени… — пробормотал Иван. — Я попробую с ней поговорить.

Его голос звучал глухо и отстранённо. Я понимала, что Ивану безмерно страшно не успеть, не решить эту проблему. И я бы подошла, пожалела, но всё ещё не погла сделать и шагу.

Он мне признался в любви, вот так запросто, будто не в первый раз, а я всё ещё в это не верила, будто меня никогда в жизни не любили.

Я до сих пор не понимала за что.

* * *

Иван не мог оставаться у меня вечно, потому мы попрощались, долго стоя на пороге, а я даже не сказала ничего нежного напоследок. Просто смотрела, как он вызывает лифт, входит в него, уезжает…

И как только электронное табло стало отсчитывать этажи вниз, поняла, что он должно быть теперь плохо обо мне думает.

Стоя у закрытой двери и гадая как он теперь едет домой, я не могла ничего с собой поделать, чувствуя что по собственной глупости отказываюсь от… счастья?

Красивая картинка, впервые, пришла в голову. Я, Иван, дети. И почему-то не в замке а вот в этой квартирке, или похожей но чуть больше.

В моей неожиданной мечте не было прислуги, гувернантки, личной горничной и исполнения любых капризов. Простая, здоровая семья, живущая в квартире, катающаяся на велосипедах и прочее, прочее. Никаких личных покоев и водителей.

Смог бы он так?

Смогла бы я о таком попросить, когда всё закончится?

Мол да, ты мне нужен. Я тебя люблю и люблю детей, которые живут в твоём доме, но как насчёт того, чтобы переехать в город и жить, как обычные люди? Строй ты и дальше свои корабли и пароходы, только можно нам простую жизнь?

Додумать не успела. Звонок в дверь оказывается такой громкий, если стоишь прямо под динамиком. Я вздрогнула и приложилась макушкой к косяку с такой силой, что из глаз побежали слёзы.

— Плачешь, деточка? — ехадно поинтересовалась стоящая на площадке женщина, стоило мне открыть дверь. — Правильно делаешь!

И просто отпихнула меня в сторону, чтобы войти в квартиру без приглашения.

Ирина Николаевна Степашкина ничем не напоминала свою дочь. Создавалось ощущение, что у неё был ну очень красивый муж и Оксана взяла от него всё.

Женщина была тучной, волосы давно не крашены, а татуаж бровей стал практически голубого цвета, как у инопланетянки. Я таких женщин жалела и побаивалась, всё-таки рука, наверняка, тяжелая. Сейчас, когда на мою территорию уже проникли, больше всего на свете хотелось улизнуть и закрыть дверь снаружи, чтобы зло осталось под замком.

И все! Проблема решена! Но, увы, Ирина Николаевна вполне справлялась задачей сторожевого пса, закрывая дверь своим телом так, что даже косяков видно не было.

Я слабо признавала в этой скандалистке свою старую знакомую, похлопотавшую за меня когда-то. Поправилась, стала выглядеть менее ухоженной и более злой. Кажется переживания за дочь оставили отпечаток на внешности, иначе ничем и не объяснишь такую разницу.

— Что скажешь, милочка? Увела мужика!?

— Ой, — я сделала шаг назад, и чтобы не выглядеть испуганной букашкой пошла на кухню и просто поставила чайник.

Было ясно, что разговор будет тяжелым и целиком построенным на пословицах и поговорках.

— На чужом несчастье, счастья не построишь! — первый пошёл, я даже отвернулась и открыла холодильник, чтобы скрыть улыбку.

На глаза попался магазинный чизкейк, по составу больше сметанник, но на вкус не так и плохо.

Достала целый круг, нарезала и поставила на стол за которым ещё не решалась устроиться Ирина Николаевна.

Я будто приманивала к себе запуганную или дикую собаку, методом игнорирования и прикорма. С детьми, к слову, работало так же.

Просто не докучать, дать выговориться, завоевать уважение, потом воспитывать.

Чайник щелкнул и я достала заварник, рассыпной чай. Нарезала лимон.

Ирина Николаевна не отрывала глаз от моих рук, я это видела, но она продолжала сыпать народными мудростями, а я спокойно ждала, когда запас иссякнет.

— Конечно, жена же не стенка…

— На двух стульях…

— Сучка не захочет, кобель не вселяет!

— Бог не Тимошка…

Я спокойно переливала заварку из чайничка в чашку и обратно, чтобы вышло покрепче, а потом поставила на столик поднос с полным набором.

Налила чашку себе, гостье. Положила ей сметанника, притворившегося чизкейком, себе кусочек. И просто стала пить чай, кивая иногда на пылкую речь.

— Ты чего добиваешься? — с презрением посмотрела на меня, потом на чай, Ирина Николаевна.

— Пью чай, ем пирог. Присоединяйтесь.

Она упала на стул, и тот жалобно заскрипел, но выдержал. Я уже давно заметила, что глазки-то блестят при виде сметанника. Да и горло от болтовни, наверняка, уже болит.

— Скажите, как вы себе представляете… что будет дальше? — я начала с вопроса, это самое верное.

Четко поставленная цель каприза.

— Ты пойдёшь на все четыре стороны!

— Так, — кивнула я. — А Оксана?

— Будет счастлива!

— А Иван?

— Уж поверь, его счастье не твоя забота!

— А дети?

— Справятся!

— А Оксана?

— А что Оксана?

Я внимательно смотрела на Ирину Николаевну, ожидая, что она поймёт о чем речь, но та лишь отвернулась.

Вечер только начинался…

Глава 39. Королевские приёмы