Королевская няня

И Оксана… застыла, как каменная на этих словах.

— Откуда ты знаешь? — испуганно заблеяла она.

— Что знаю?

— Откуда ты знаешь про зелья?

— Какие зелья?

— Кто рассказал?

— Да я не…

— Ох… какой кошмар… он же, наверняка, всё знает… — и Оксана спрятала лицо в ладонях, горько плача. В который раз.

Я припарковалась у студии “О”, радуясь, что там горит свет. В большие панорамные окна были видны люди, и я различила немного сутулую фигуру Григория, он что-то объяслял и активно жестикулировал при этом.

— Что знает?.. Про бабку гадалку? — терпеливо спросила я, пока Оксана истерично тёрла щёки и глаза салфетками.

— О боже… и это!

— В общих чертах. Что за дела?

— Мне дали приворотное зелье, — выдавила она. — И я его подливала… но оно не сработало. Он меня не… не захотел. Гадалка сказала, что у меня месяц и потом… всё кончится. Или со мной или… ну в общем потом шансов никаких.

— И ты решила его приворожить?

— Мамочка хотела, чтобы я от него… родила.

— А ты? Ты вообще его любишь? Уважаешь хоть? Ну он же не игрушка.

— Я знаю, — обиженно воскликнула Оксана. — Вообще-то… ну… он хороший. Я всегда верила, что он меня не обидит. Он умный, интересный. Богатый. Он занимается какими-то важными вещами. И быт, дом. Я привыкла… Это уже давно моя жизнь.

Я кивала и слушала речь Оксаны, а сама быстро-быстро набирала СМСку.

Григорий вышел почти сразу. Встал напротив машины, прямо перед лобовым, и утавился на Королеву О, которая его ещё не видела.

А через пару секунд я поражённо замерла, потому что Григорий Орлов опустился прямо на асфальт, встал на колени и спрятал лицо в ладонях.

Глава 42. SOS! ДРАКА!

Оксана замолчала. Она долго смотрела на фигуру Григория, сидящего на тротуаре. Склонила голову на бок.

— Зачем ты меня сюда привезла? — не своим голосом спросила она, наконец.

— Оксана. Он тебя не предавал. Это всё недоразумение.

— Милая, я не знаю с чего ты это взяла, но он трахался со своей Наташей. В нашей общей квартире, которую мы тогда снимали, — это была совсем другая Оксана, я не видела её такой никогда. Уверенный тон, никаких ужимок и лишнего искусственного кокетства.

— Поговори с ним, — попросила я и решилась взять её за руку.

— О чём? — она спрашивала не просто так, ей и правда был нужен ответ, будто всё внутри рвалось на части и я должна была помочь это собрать. — О чём, Лиза?

Как приятно было слышать этот спокойный, не завышенный “для красоты” голос. Приятно видеть это лицо, ставшее вмиг молодым.

Вытирая слёзы салфетками, Оксана стёрла и макияж, практически избавившись от густых теней и румян. Её лицо посвежело и обрело естественные краски.

— Я не знаю… Я с ним не говорила.

— Но с чего ты взяла, что он ни в чём не виноват? Почему ты думаешь, что этот человек жертва моей матери.

Я опустила голову и выпустила Оксанины пальцы.

Я не знала ответа, и правда не знала. Просто самоуверенное желание спасти невинную жертву, но я и правда понятия не имела, насколько невинен Орлов. Я смотрела на его жалкую фигуру, на низко опущенную голову и щёки алели от стыда.

А вдруг… и правда виновен? Вдруг я этих людей сейчас измучила.

— Боже мой, — невольно шепнула я. Вытащила ключ из зажигания, открыла дверь и вышла. — Жди, я быстро.

Оксана и не собиралась шевелиться. Она опустила голову, скорчилась в кресле, обняла коленки и уткнулась в них лбом.

Какая же я буду дура, если ошиблась.

— Гриша…

— Что она тут делает? — прорычал он.

Злобно, не виновато.

У меня в душе всё затрепетало. Он зол! А это сейчас самый хороший знак…

Я закусила губу и обернулась на Оксану, которая так и сидела спрятавшись.

— Почему ты злишься? Только честно. От твоего ответа зависит судьба человека. Другого, — я говорила таким тоном, после которого дети непременно делают, что их просят. Тон “мама, которая уже не шутит” — почти верный способ добиться своего.

— Я? Да потому что в твоей машине — продажная… ш…

— Тш… — я села на асфальт, на корточки и заставила Григория на меня посмотреть. — А если я скажу, что между вами… с вероятностью в семьдесят процентов… вышло недоразумение.

— То я скажу, что она не успев порвать со мной, прыгнула в постель какого-то страшно богатого хрена.

— М… уж не Ивана ли Королёва?

— Не знаю. Какой-то владелец заводов, газет, пароходов. К чёрту её. Она мне сердце вынула и растоптала.

— Она ни разу за всё это время с Королёвым не спала, не то что во время вашего романа. Я за это ручаюсь! — спокойно произнесла я, только договорить не успела, увы.

С жутким рёвом и криком: “Га-а-а-ади-и-и-инаа-а-а-а” — Оксана выскочила из машины и бросилась на стоящую в дверях Наташу.

— Твою мать… — только и успела шепнуть, глядя как Королева О, с королевской же грацией, вцепляется “сопернице” в волосы. — А вот и ответ, — быстро сказала Григорию, пребывавшему в не меньшем шоке. — Она считала, что ты спал с Наташей! А теперь пошли разнимать!

К тому моменту, как мы подбежали к дерущимся, они обе уже держали друг друга за волосы и визжали.

Из студии посыпали на улицу люди. Модели, визажисты. Помощник Владик. На всю улицу стояли крики, будто дрались стенка на стенку три десятка ВДВшников, а не две хрупкие девушки.

— Ты! Стерва… Увела! — плевалась ядом и собственными волосами, облепившими лицо, Оксана.

— Ты вообще кто-о-о-о? Ты кто така-а-а-ая! — рычала Наташа и бросалась в атаку со звериным усердием.

Она то и дело начинала трясти в воздухе растопыренными пальцами и кричать:

— Сломала! Эта шавка мне сломала ноготь!

— Я шавка? Я ШАВКА?

И эти двое снова вырывались из-под контроля, пока в какой-то момент их окончательно не упустили. Клубок из волос и дорогой одежды повалился на газон у салона.