Королевская семья

– Послушай, если о Минерве и говорят плохо, то она это заслужила, хотя я лично давно не слышала разговоров о ней. Слишком это был опозоривший Беренсов член семьи, и теперь о нём не вспоминают. Даже я не могу ей многого простить, хотя бы смерть нашего отца.

– Неужели она его…

– Нет, нет, что ты! Просто Минерва причинила ему столько неприятностей, столько переживаний, что он не вынес этого и скончался, не дожив до старости. Но хватит об этом! Если серьёзно, то я бы и вовсе не хотела вспоминать о сестре. Я буду упоминать её имя, только по необходимости. Так вот. Маленькой девочкой я кружилась у себя в комнате, когда ко мне вошёл дядя и двое слуг. О, мой дядя – это милейший человек, всегда весёлый и в добром расположении духа, такой мирный и задорный, он приезжал, последний раз, когда тебе было двенадцать, помнишь?

– Да, разумеется. Радостный старичок с седыми бакенбардами.

– Мне жаль, что ты мало его знаешь, тебе бы он понравился. Он всегда всем нравится!

– Думаю, не так сильно, как мои дяди…

– Я говорю тебе о другом. Возможно, огромного успеха среди женщин он не имел, но у него везде есть друзья, все соглашаются с ним, даже если до этого были другого мнения. И вот, дядя Анатолиус заходит ко мне в комнату со словами: «Я пришёл с твоим женихом!». Я даже ни сразу сообразила, о чём идёт речь? Но когда увидела у слуг в руках огромную картину, то догадалась, что это портрет, а на нём изображён мой суженный.

Я изумлённо глядела на лицо человека, которое было нарисовано на холсте. Это был принц в полном смысле этого слова: белокурый, голубоглазый, с ровными, благородными линиями скул, подбородка. Изящные пальцы унизанные крупными перстнями лежали на скрещенных на груди руках. Серебристый камзол очень шёл к цвету кожи и волос, благодаря ему он казался немного моложе своего возраста и выглядел совсем юным и прекрасным. Я не полюбила этот образ, я просто стала ему поклоняться. Всё было представлено так красиво, что мне казалось чем-то неземным и идеальным. Во мне поселилась уверенность, что если кому-то и повезло, то непременно мне. Причём повезло настолько, что я даже не считала себя достойной такого счастья. Моё восхищение подогревала Минерва, которая при каждом взоре, брошенном на портрет, говорила, что хотела бы сама быть невестой такого жениха. Эта картина до сих пор висит в моей спальне, в Бренс-холле. По крайней мере, так утверждает в своих письмах моя мать.

Я жила ожиданием сказки – моей встречи с принцем. Я понимала, что это будет не скоро, но ужасно хотела поторопить время, чтобы приблизить такое важное для меня событие. Вскоре Минерва стала выезжать на балы, на одном из которых лично познакомилась с Робином. Она очень много мне рассказывала про него, говорила, что с ним безумно приятно общаться и проводить время. Вроде бы, они подружились. В те моменты я впервые испытала чувство зависти. Иногда я даже не хотела разговаривать с сестрой, чтобы не слушать о её восхищении моим женихом. Я одновременно была и рада, когда она в очередной раз уезжала, и разочарована, потому что почему-то была уверенна, что она опять встретится с тем, с кем хочется встретиться мне.

– Ты…ревновала?

– С чего бы? Я не знала что это такое – ревность, только детская зависть, что у кого-то сбывается мечта, которую ты себе придумала. В день моего рождения, когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец сказал мне, что откладывает свадьбу. Никто не знал, насколько сильно я была огорчена! А ведь я даже не видела вживую будущего супруга, но, несмотря на это, моему расстройству не было конца. Мне не объяснили, почему же происходит задержка, а позже я узнала, что помолвку и вовсе хотят расторгнуть…

– Но почему?

– Я не знала, только через длительный срок Коломбина мне рассказала обо всех обстоятельствах, но тебе их знать ни к чему.

– Мама, ну пожалуйста…

– Нет. Я не стану тебе говорить всего. Многое тебе ещё слишком рано знать, а некоторые вещи человеку не стоит знать никогда!

– Ладно, но почему же всё-таки вы не расстались, а смогли через несколько лет пожениться?

– Помолвку удалось сохранить благодаря дяде. Да и я сама уговаривала отца ничего не менять. Мои слёзные просьбы подействовали на него. Чем убеждал его Анатолиус я не в курсе, но эти убеждения тоже были действенными. Остановились на том, что отложили венчание на два года, а я с дядей, Коломбиной, Алисой и ещё двумя моими фрейлинами, которых ты не знаешь, которые живут и теперь на Эриде, выехала в свет и начала посещать званные вечера чуть ли не каждую неделю. Оказалось, что мои родители делали это с надеждой на то, что я влюблюсь в кого-то другого и сама разочаруюсь в Робине. Но этого не произошло. К тому же в обществе знали, что я уже «занятая» девушка, поэтому кавалеры не спешили баловать меня своим вниманием.

И вот, на юбилее моего свёкра – Робина Второго, я повстречалась с наречённым мужем. Даже трудно передать, что я испытывала! Здесь был и восторг, и интерес, и недоумение. Я ничуть не разочаровалась в увиденном, всё было точь-в-точь, как на портрете, как я и ожидала. Но так как я была осведомлена, что внешность бывает обманчивой, я пыталась пообщаться с ним, побольше узнать его. Однако этого не получилось, потому что кто-либо из родственников всегда мешал мне и отвлекал моё и его внимание на что-то постороннее. Мне оставалось лишь следить за тем, как он держится, как ведёт себя. Наблюдая со стороны, я всё больше увлекалась им и скорее хотела стать его женой. Казалось, что тогда все будут завидовать мне. Хотя я никогда не желала ни чьей зависти, это было мимолётное самолюбие, которое хотело себя потешить. Представить свадьбу я боялась даже в мыслях, после недавних событий, мне думалось, что я могу всё сглазить. Моя судьба была хрупкой и зависела, к сожалению, не от меня.

Все разъехались, а мы так даже и не побеседовали. Потом мы снова встретились через два месяца. Но опять я не смогла узнать его ближе. Когда мне удалось ускользнуть из поля зрения отца, Робин уже ушёл куда-то.

– И как же вы всё-таки стали общаться? Как вы нашли общие интересы?

– В том-то и дело, что до самой свадьбы я толком с ним не разговаривала. Всё что было – это обмен короткими фразами, ничего не значащими, светской вежливостью. Через год, в течение которого мы иногда виделись и сталкивались на праздниках, пропала моя сестра. Никто не знал, что же с ней случилось. Мать была в горе, отец в растерянности. Меня закрыли в замке под усиленной охраной, испугавшись возможности похищения или, ещё хуже, убийства. Прошло полгода, прежде чем стало общеизвестно, что она сама сбежала, по собственной воле, но в неизвестном направлении. Из-за этих происшествий я больше не покидала родной Эриды и надолго была лишена возможности вести прежнюю жизнь. На развлечения мне было всё равно, но без Робина я очень скучала.

– Но по твоим словам выходит, что ты всё же влюбилась с первого взгляда?

– Да нет же. Я полюбила его, потому что знала, что так хотят мои родители и что он мой муж, будущий. К своим чувствам и желаниям я прислушалась только после того, как мы вышли из церкви законными супругами. Тогда я поняла, что отец и мать всё правильно за меня решили, и что сама я не могла бы распорядиться своей жизнью лучше.

Беллона почувствовала неувязку между тем, что Веста сказала. Король Эриды хотел расторгнуть помолвку, но его дочь умоляла его не делать этого! Причём же здесь желание родителей? Она полюбила и поэтому вышла замуж, а не по тому, что так нужно было сделать. Однако свои домыслы вслух принцесса не произнесла и молчаливо внимала рассказу дальше.

– Когда мне исполнилось восемнадцать и начались приготовления к моей свадьбе и отправлению моего приданного на Феир, пришли известия от Минервы. Оказалось, что она тайно венчалась с Александром, короле Мильи. Все были просто в шоке. Про меня опять забыли на некоторое время. Виктория – тогда ещё королева, заявила, что не примет в свою семью девушку из рода, в котором дети не считаются с родителями. Наш брак снова попал под сомнение. Шум в высшем обществе поднялся невероятный. В прочем, там всегда много шума, по поводу и без повода.

Время не стояло на месте. Минерва родила наследника, но возник какой-то скандал и её прогнали прочь с Мильи. Она стала беглой, опороченной королевой, нет, просто герцогиней, потому что короны её лишили. Сестра приехала к нам, к себе домой. Как сейчас помню её пристыженное лицо, полное неуверенности и незнания, что же её ждёт? Я хотела с ней поговорить – мне не дали. Я лишь слышала крики отца из кабинета, когда он выговаривал ей всё, но он был готов к тому, чтобы простить Минерву. Однако всё та же королева Виктория поставила чёткое условие, что если такую девушку Беренсы примут обратно, о свадьбе их младшей дочери и её старшего сына не может быть и речи. Родители прогнали её прочь, как того и хотело общество…