Королевский гамбит

Добраться до него оказалось не так легко, как я ожидала, ибо меня то и дело подзывали, крича «Мальчик!» и размахивая опорожненными винными кубками. Видимо, гости герцога решили во время этой невольной задержки больше обычного предаваться пьянству. Я старалась подслушать, что говорят о графе, особенно теперь, когда о его участи стало известно, но до меня доносились лишь отдельные фразы и слова.

— Прекрасный человек! Не везло в кости, но каков наездник!

— Полагаешь, найдутся желающие утешить его жену?

— Поразительно, что это случилось только теперь! Давно ожидал, что он напорется на клинок.

Пробираясь к Леонардо, я пришла к выводу, что среди придворных есть как те, кто искренне скорбел о кончине графа, так и те, кого судьба его не удивила и оставила равнодушным. Когда я очутился возле него, вина в моем кувшине не хватило бы даже на глоток; однако я, притворяясь, будто наполняю наполовину пустую чашу учителя, склонился к нему и прошептал:

— Я узнал кое-что полезное для нашего расследования. Сказать вам сейчас или потом?

Не сразу ответив, он поднес сосуд к губам и сделал большой глоток вина. Его черная бархатная шапочка сползла набок, а его желтоватые волосы были в таком беспорядке, словно он водил в них своими длинными пальцами. Более того, его волевой рот, казалось, кривился — то ли ему что-то не давало покоя, то ли давало о себе знать выпитое вино. Видимо, учителя, судя по состоянию духа и внешнему виду его, что-то расстроило, поэтому я спросил себя, не театральное ли представление герцога с ножом тому причиной. Его ответ, впрочем, был выдержанным, хотя произнесенные им шепотом слова и потрясли меня.

— По-моему, наше расследование завершилось, едва начавшись. Понимаешь, мой любезный Дино, кажется, я знаю, кто совершил столь отвратительное злодеяние против графа.

При этих словах мои глаза широко раскрылись. Но прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, кудрявый юноша протиснулся между нами и предложил блюдо с крошечной зажаренной птицей, удобно устроившейся на праздничном ложе из папоротника и первоцветов. Реакция Леонардо была немедленной и неожиданно бурной.

— Нет, нет, — воспротивился он, и рот его искривился от отвращения, как у человека, которому предлагают мертвечину. Оттолкнув от себя блюдо длинным пальцем, учитель промолвил: — Я не ем своих ближних. Убери эту гадость от меня и принеси немного фруктов.

Неуверенно пробормотав извинение, он бросился с отвергнутым блюдом выполнять просьбу учителя. Не будь моя голова занята расследованием, я бы успела предупредить юношу о странном обычае Леонардо отказываться от принятия в пищу мяса птиц и животных. Хотя сама я никогда не отвергала хорошо приготовленный кусок мяса, однако не сомневалась в том, что забота его о безмолвных тварях проистекала из искреннего убеждения, а не обыкновенного притворства. Да и потом мне часто доводилось слышать рассказы о том, как учитель, купив на местном рынке пойманных птиц, отпускал крошечные, пернатые создания на волю. Однажды мне довелось быть свидетельницей того, как он заставил одного из воинов Моро прекратить избиение косматой дворняги, которая совершила на конюшне свойственный всем собакам проступок.

Впрочем, сейчас меня интересовали не предпочтения Леонардо в еде.

— Вам известен убийца? — изумленно прошептала я. — Скажите, учитель, кто же это?

— Я скажу, но тогда лишь, когда у меня будет больше доказательств. Ты не волнуйся. Он еще не осознает, что теперь не охотник он уже, а добыча. И пока он считает себя в безопасности, нам нечего бояться его.

Судя по голосу, его мысли были чем-то заняты, и я заметила, что он задумчиво смотрит на фрески за спиной герцога. Нож по-прежнему торчал в стене, и я подозреваю, что сейчас он горевал не столько по графу, сколько по испорченному произведению искусства. Леонардо вздохнул:

— Дино, мальчик мой, ты потрудился сегодня на славу. Можешь теперь вернуться в свою постель. Мы поговорим о том, что мне удалось выяснить, утром.

— Как вам угодно.

Желая скрыть разочарование, я быстро поклонилась и с кувшином в руке покинула зал. Хоть я и понимала, что, выдвигая подобное обвинение, ему следует соблюдать осторожность, я надеялась, что учитель больше будет доверять мне. Успокаивая себя, я говорила, что здесь роль сыграло не столько наше различие в положении, сколько то, что такому гениальному человеку, как Леонардо, нелегко делится своими мыслями с простыми смертными. У меня не было ни малейших сомнений в том, что, попроси его Моро назвать имя убийцы, он был бы также скрытен и с герцогом.

Подойдя к входу, ведущему в коридор, я остановилась и убедилась в том, что два недавних моих недруга не поджидают меня там. Даже если они не причастны к смерти графа, они, судя по всему, замешаны в каком-то гнусном деле, о котором мне было бы лучше не знать. Случись мне случайно повстречать их, они могли бы приступить к исполнению своих невразумительных угроз. И хотя я росла в окружении братьев и поэтому приобрела кое-какие познания о том, как себя защитить, я сознавала, что мне не справиться с ними.

В коридоре было полно разносчиков, но тех двух нигде не было. Возможно, после нечаянной встречи со мной они решили не появляться здесь. Стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, я отнесла пустой кувшин к трем поставленным друг на друга у входа винным бочкам, доставленным из погреба для увеселения пирующих. Спрятавшись за этой деревянной пирамидой, я избавилась от наряда разносчика и выскользнула через дверь во двор.

Скрытая мглой, освещаемая лишь светом звезд, вдыхая прохладный ночной воздух, я почувствовала, что сбросила с себя не только сине-белый жакет. Здесь, в темноте, я могла свободно вздохнуть, не опасаясь, что кто-то узнает о том, что я переодевалась разносчиком, либо, еще хуже, о том, что под костюмом подмастерья прячется женщина. Не боясь, что меня позовут обратно. И хотя убийство графа по-прежнему тяготило меня, в конце концов, раскрытие преступления поручили учителю, не мне.

Возвращаясь в мастерскую, я не скрывала зевоту. Однако в столь поздний час гуляла не одна я. До меня донесся тихий шепот и шарканье шагов рядом с задним входом в конюшню. Громко захрустел гравий под подкованными сапогами и тут же послышались быстрые шаги на главной дорожке, проходящей по парку. Высоко наверху, на крепостных стенах, виднелись темные силуэты солдат Моро, которые, обходя дозором владения герцога, заслоняли на мгновение узкие амбразуры. Они, разумеется, несли там дежурство каждую ночь, эти защитники замка в темных камзолах и коротких штанах, проводившие столько же времени за игрой в кости, сколько и на дежурстве. Помня о приказе герцога, они этой ночью будут более бдительны, чем обычно. Впрочем, любой, как считала я, сумел бы взобраться на возвышающиеся вокруг стены, прояви он сноровку и не болтай понапрасну языком.

Казалось, мне должно было быть страшно возвращаться одной в мастерскую, но я не испытывала боязни. Ведь, хоть убийца и бродил где-то рядом, в замковых владениях, он уже настиг свою жертву. С какой стати ему было рисковать, убивая сегодня во второй раз и не имея на то веских оснований… если, конечно, он не маньяк.

Последнее предположение, хотя, признаться, и невероятное, вдруг лишило меня уверенности в собственной безопасности и заставило меня ускорить шаг. Я едва дышала, когда добралась до двери мастерской. Хоть здесь и было гораздо темнее, тут мне ничто не угрожало. Если меня и вздумает поджидать кто, затаившись во тьме, то мои товарищи придут мне на помощь.