Королевы Маргины

– Но если вас не станет – кто же станет искать эти завещания?

– Их не придется искать: наследники заявят о своих правах и обоснуют их. Мои наследники.

– Кто они?

– Смирс! Вы же сами знаете – это лишний вопрос, ответа на который не будет. Но уверяю вас: от них-то вы не получите ничего. А вот от меня могли бы – но об этом я вам уже сказала.

– Мне надо подумать.

– Думайте сколько угодно – хоть пять минут, хоть шесть.

– Жесткий срок.

– Вы же сами предупредили: меня вот-вот переведут в судебную тюрьму, где вы уже не сможете действовать свободно.

– Да, верно. Хорошо. Пять минут.

Установленный срок Смирс исчерпал до конца. Под конец нахмурился, выпрямился на стуле, всем видом показывая, что в конце концов принял нелегкое решение. И сказал:

– Ладно. Вы меня убедили. Я помогу вам. Но с одним условием: вы полностью доверитесь мне. Не будете ни сомневаться, ни задавать лишних вопросов.

– Согласна. Каким образом вы собираетесь выручить меня?

– Самым простым. Я выведу вас отсюда. Затем люди, на которых вполне можно положиться, увезут вас достаточно далеко – в такое место, где вас искать не станут. Какое-то время вам придется провести там, пока дело об убийстве так или иначе не заглохнет: или его приостановят, или, не исключено, найдут настоящих виновников. Думаю, это потребует не менее года – но вряд ли и больше. Хватит у вас терпения?

– Женщины вообще от природы терпеливы. Хотя вы можете этого и не знать. Скажите вот что: как же вы самого себя выведете из этого дела, если мое исчезновение отсюда будет связано с вами?

– Не беспокойтесь: я не собираюсь приносить себя в жертву. Но это уже мои заботы. Итак: вы принимаете мои условия?

– Я бы сказала, они достаточно мягки.

– Прекрасно. Осталось лишь одно. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Естественно. Речь идет о вашем вознаграждении, верно?

– Согласитесь: это существенная деталь.

– Не сомневаюсь. Но я предоставляю назвать сумму вам самому. Возьмите размер вашего годичного жалованья на службе, умножьте… ну скажем, на двадцать, дольше вы не прослужили бы, и это произведение увеличьте вдесятеро. Такая сумма вас устроит?

– Гм. То есть за двести лет усердной службы? Это составит… Минутку. Да. Устраивает.

– Что еще?

– Одевайтесь. С собой – то, что можете вынести на себе: я ведь вас забираю без вещей.

– А у меня их и нет. Все осталось в доме.

– Не волнуйтесь: кое-что я забрал заблаговременно – на всякий случай, знаете ли. Они в машине. Так. Теперь – руки. Нет, за спину. Не жмет? Ничего, я сниму их сразу же, когда мы окажемся снаружи. Готовы? В путь.

По коридору Смирс шел, как и полагалось, позади арестованной. Шел и улыбался, пользуясь тем, что Зора этой улыбочки не видела. Он был очень доволен собой, а может быть – судьбой, что внезапно расщедрилась и послала ему, помимо обещанного Рогнедом гонорара, еще и куда больший куш. В том, что Зора Мель заплатит, он был более чем уверен: оттуда, куда она вскоре попадет, уже не сбежишь, и придется ей там тянуть назначенный срок. Рогнед говорил об одном годе – ну, пусть будет год. Надо только договориться, чтобы никто ей этого срока не объявлял: пусть остается в неведении, тем покладистее окажется, когда он, словно сказочный рыцарь, возникнет перед нею, уже потерявшей всякую надежду – и спасет, увезет, освободит. Мастер ситуаций, или кто там стоит за ним, наверняка не откажутся подыграть – пусть и не даром, но на такую жертву придется пойти; в разумных, конечно, пределах; они там любым деньгам будут рады: через год эта дамочка уже никакой ценности представлять не будет, от нее мало что останется. Но она почтет за счастье даже и в таком состоянии вернуться в нормальный мир. И он ее туда доставит – хотя и не раньше, чем она с ним рассчитается. Вот так складно все срастается. Наконец-то и ему повезло в жизни!

Действия, которые Смирсу предстояло выполнить в ближайшее время, были заблаговременно рассчитаны, можно сказать, по минутам, если не по секундам. Сейчас он усадит Зору в свою служебную машину, что стоит у подъезда, сядет сам и поедет действительно в направлении тюремного городка. То есть выедет за пределы города. Еще через три-четыре минуты он остановится в том месте, где его уже будут поджидать другие люди со своим транспортом.

Он объяснит Зоре, что это его друзья, которые и доставят ее в обещанное укрытие, заверит ее в том, что на них можно положиться целиком и полностью. На этом его общение с нею завершится – на этот самый год. Люди, получившие Зору, двинутся своим путем; но перед тем как уехать, сделают еще одно дело: своим транспортом (это будет, как ему обещали, достаточно мощный уникар) ударят его машину сбоку; шоссе в этом месте идет по насыпи, машина окажется сброшенной и, естественно, изрядно помятой – но так, чтобы оставалась возможность снова залезть на водительское место и там потерять сознание. Не притвориться, а выключиться, для чего он запасся нужной дозой соответствующего препарата. В таком состоянии он получит пару ударов, следы которых сделают картину происшедшего совершенно достоверной. Не позже, чем через час, тюрьма, тщетно ожидающая его с арестованной, свяжется с Домом признаний! Смирса станут вызывать по связи – он не ответит, разумеется. Вышлют патруль, который его и обнаружит в перевернутой, помятой машине, с кровоподтеками и без сознания. Обвиняемая же исчезнет бесследно. Позже, когда он придет в сознание, окажется, что рассказать о происшедшем он не в состоянии совершенно ничего; так нередко бывает с людьми, пережившими подобные стрессы: у них не остается воспоминаний о том, что и как с ними произошло, происходит выпадение памяти, амнезия. И придется гадать: то ли было случайное столкновение, водитель встречной машины с места происшествия сбежал, машина Смирса под откосом, сам он пострадал, а женщина, видимо, уцелела, воспользовалась его положением, ухитрилась отпереть наручники взятым у него ключом – и была такова. Наручники, кстати, будут валяться рядом с машиной, а ключик, хотя и выброшенный преступницей, окажется недалеко, и его, конечно, найдут. То ли имел место другой вариант: неведомые друзья обвиняемой намеренно таранили его машину, подкараулив ее в самом удобном для такой операции месте, забрали женщину, которая, возможно, и сама получила какие-то повреждения, и скрылись в неизвестном направлении. Следов их машины обнаружено не будет, что позволит предположить: то был либо скользун, либо же вообще уникар, транспорт трех стихий. Но таких в городе – тысячи и тысячи, искать придется долго – и, кстати, безуспешно. Женщина таким образом исчезнет. Сам же он недолго пролежит в госпитале, а потом, разумеется, получит какое-то служебное взыскание – но не очень строгое, потому что он ведь, если разобраться, ни в чем не виноват – и не на такие машины налетают пьяные или обколотые или просто хулиганы… И все пойдет дальше своим чередом.

Ну просто нельзя было не улыбаться, еще раз прокручивая в уме эту комбинацию.

Да, хорошо, наверное, что женщина не видела его улыбки. Впрочем, и он не мог наблюдать ее лица. А зря.

Потому что она улыбалась тоже. Но не так, как он: ее усмешка выражала не удовлетворение собой и судьбой, но злую иронию. Надо полагать, у нее были на то какие-то причины.

– Всем стоять!

– Вызнаватель Смирс, перевожу арестованную в судебную тюрьму. Вот документы.

– Так… Проходите.

Машина, объект предстоящего жертвоприношения, покорно ожидала их. Смирс, как и обещал, перед тем как посадить женщину, снял с нее наручники. Она потерла кисти рук, сказала:

– Наверное, теперь я долго не захочу носить браслеты.

– Да вряд ли, – ответил Смирс. – Это быстро забудется.

– Хорошо бы, – сказала Зора.

Смирс заблокировал все двери – так, на всякий случай, – потом внимательно оглядел ночную улицу. Пусто, во всяком случае, вблизи. Можно ехать.

5

Неро, раннее утро 14 меркурия

Лен Казус решил, наконец, как ему следует поступить. Правда, выбор был крайне ограничен, так что колебаться ему пришлось недолго.

Все так же привычно бесшумно он вошел в потайное помещение. Оно не имело окон и было очень слабо освещено скрытым светильником. Комната оказалась небольшой и почти никак не обставленной – тут стоял лишь один столик с монитором и микрофоном для голосового общения с компьютером – достаточно мощным, судя по его панелям, почти целиком занимавшим одну из стен. Другая, противоположная, была так же плотно занята двумя пультами с клавиатурой и приборами, чье назначение с первого взгляда Лен затруднился определить. Он мог лишь понять, что пульты, судя по оживленному перемигиванию разноцветных индикаторов, были под нагрузкой и чем-то управляли.

Ночной посетитель находился, однако, не за столиком и не у пультов. Он стоял спиной к вошедшему, лицом же – к третьей, противоположной от двери стене. Перед ним были распахнуты очень массивные с виду створки дверцы, за которыми в стене находился, видимо, сейф, очень объемистый – примерно метр на полтора. Что находилось внутри – Лен увидеть не мог: широкая спина стоявшего человека загораживала. Он стоял слегка нагнувшись и что-то делал внутри хранилища. Видимо, он был очень увлечен своими действиями и не почувствовал появления позади второго человека. Но стоило Лену Казусу сделать еще один даже не шаг, а шажок вперед – и посетитель, видимо, получил наконец тревожный сигнал от своего подсознания. Он повернулся резко и еще пригнулся, готовый, видимо, отразить возможное нападение. Похоже, такую возможность он предполагал заранее. Черт, в его сознании сразу же возник блок – мощный, надежный. Больше туда не заглянуть. Можно, конечно, попытаться силой…

Лен Казус, однако, нападать не собирался. И чтобы уверить в этом стоявшего напротив, в двух метрах, человека, сразу же попятился, отступил на шаг и приподнял руки ладонями вперед, показывая, что не вооружен и тем более не собирается с места в карьер бросаться в атаку. Одновременно негромко проговорил:

– Успокойтесь: я не враг. Нам нужно поговорить.

Стоявший напротив, однако, сохранил оборонительную позу. Но в свою очередь не проявил стремления напасть.

– Кто вы и зачем явились сюда? – прозвучал его тоже негромкий, но спокойный и уверенный голос. – О чем вы собираетесь разговаривать? Я вас не знаю.