Королевы Маргины

– Хорошо, этих свидетелей суд еще допросит в дальнейшем, не надо пересказывать их показания. Советник?

– Благодарю, у обвинения вопросов больше нет.

– Подсудимая, желаете ли задать свидетелю какие-либо вопросы?

– Да. Оказывала ли я какое-то сопротивление, когда его спутники уводили меня?

– Свидетель, ответьте.

– Ну, чтобы сопротивляться, так сказать, физически – этого не было. Но все время повторяла, можно сказать даже, кричала: «Рик, Рик! Это Рик!» Но это уже Смирс потом проводил с нею опознание, он бы мог рассказать – если бы был еще жив.

– Подсудимая, ответ вас удовлетворяет?

– Вполне, ваше достоинство. Еще один вопрос: а в спальне или на мне были какие-нибудь следы пепла? И чем его сожгли – чем-то облили горючим, или как-то иначе?

– Мне отвечать? Ну, таких следов не обнаружено, это же видно из протокола осмотра. А сожгли его, конечно, из дистанта, он же сжигает насквозь, а если облить горючкой – обугливается сверху, а нутро сырое, это надо долго поджаривать, чтобы… Хотя вообще-то это не ко мне вопрос, а к лаборатории. Только могу заранее сказать: она ничего другого не даст, потому что это и так видно. Дистант, точно. Только на месте происшествия его не оказалось.

– То есть, может быть, дистанта и вообще не было?

– Я ведь сказал: это не ко мне вопрос.

* * *

– Свидетель, назовите вашу должность.

– Я – судебно-медицинский эксперт Главного департамента Службы покоя нашего мира.

– Являетесь ли вы тем лицом, которое проводило осмотр, опознание и вскрытие тела Рика Нагора, обнаруженного…

– Да, ваше достоинство, я производил осмотр и вскрытие останков, а также присутствовал при их опознании.

– Кем было опознано тело?

– Лицом, которое является подсудимой на этом процессе.

– Других опознающих не было?

– Были, конечно, сослуживцы, прислуга… Но никто из них не смог ответить на поставленный вопрос сколько-нибудь определенно. Это и не удивительно: состояние, в котором находилось тело, практически исключало такую возможность. Оно же не позволило и прибегнуть к идентификации по отпечаткам пальцев или по сетчатке глаз: все это сгорело безвозвратно. Тело было, по сути дела, более чем наполовину кремировано уже на месте преступления. Однако мне удалось добиться достоверного результата при анализе генетического материала. И это несмотря на то, что у жертвы не нашлось не только родителей или потомства, но и вообще никаких родственников ни по одной линии. Возможно, причина в том, что Рик Нагор не являлся уроженцем Неро, и нет даже точных данных о том – когда и откуда он сюда прибыл. Но его генетическая формула все же была однажды снята – когда он регистрировал учрежденную им компанию «Маргина Гравин», и себя – в качестве ее президента. Эти данные имелись как в базе памяти компании, так и в соответствующей базе Службы покоя. Мне удалось выделить генетический материал из останков – и они совпали с компьютерными данными.

– Таким образом, вы уверены в том, что останки принадлежат именно Рику Нагору?

– Безусловно. Думаю, что это ясно видно из моего заключения – оно имеется в деле.

– Благодарю вас за точный ответ. Теперь скажите вот что: позволили ли осмотр и вскрытие тела определить способ, каким жертва была лишена жизни? Иными словами – каким именно образом этого человека убили? Был ли он сожжен живым, или сначала лишен жизни, а потом уже предпринята попытка сжечь его?

– Боюсь, что полная ясность в этом вопросе не может быть достигнута. Видите ли, скелет – а это и есть более или менее сохранившийся материал – не носит выраженных следов какого-либо насильственного действия. Нет следов применения холодного или огнестрельного оружия, нет переломов – в частности, череп не носит следов каких-либо ударов и иных поражений, ну, и так далее. Однако все мы понимаем, что и нож, и пуля могли пройти сквозь мягкие ткани, не задевая костей; это было бы совершенно естественно, если бы оружие находилось в руках опытного субъекта, профессионала. Равным образом человек не был повешен, в таком случае почти неизбежен перелом шейных позвонков. Однако он мог быть удушен, скажем, при помощи подушки – которая, судя по протоколу, на месте преступления не была обнаружена; человек мог быть отравлен – хотя найденные в соседнем помещении остатки блюд и напитков не содержали никаких следов ни одного из известных нам ядов; в воздухе, также подвергнутом анализу – я имею в виду образцы, изъятые на месте преступления, содержатся следы табачного дыма, очень много веществ, входящих в состав противопожарной пены, следы сильно пахнущих веществ, входящих в состав как женской, так и мужской парфюмерии – но никаких агентов, вдыхание которых могло бы вызвать смерть. Вот почему, советник, я затрудняюсь определить способ, каким убийство было совершено – если человек был умерщвлен до сжигания.

– Однако вы уверены в том, что это именно убийство, а не, скажем, скоропостижная смерть вследствие остановки сердца или чего-либо подобного?

– Я, ваше достоинство, склонен считать это именно убийством по, так сказать, косвенным признакам. Конечно, более точной формулировкой являлось бы просто «смерть по неустановленной причине», однако согласитесь: если с близким вам человеком случается, скажем, сердечный приступ, вы вряд ли станете пытаться сжечь его тут же на месте, рискуя вызвать пожар. Вы, скорее всего, вызовете медиков – в надежде спасти его, и если это не удастся, то остается ведь еще «срок надежды» – в нашем же морге. А если человеку, находящемуся рядом или во всяком случае поблизости, вовсе не хочется, чтобы умирающий возвратился к жизни, то вряд ли он, находясь в здравом уме, станет проделывать что-то, подобное сожжению: ведь если человек умер естественной смертью, то его тело послужит лучшим свидетельством отсутствия чьего-либо злого умысла или действия. Если же по каким-то причинам тело нужно все-таки ликвидировать, то ведь известно немало способов сделать это, не оставляя следов: вывезти и где-нибудь закопать или утопить, или поместить в ванну и растворить в кислоте, не поднимая никакого шума – человек в таком случае будет считаться находящимся в безвестном отсутствии достаточно длительное время, которое злоумышленник сможет использовать в своих интересах…

– Свидетель, хочу напомнить вам, что вы не должны читать лекцию о способах совершения преступления: на людей с неуравновешенной психикой ваши наставления могут повлиять не самым лучшим образом.

– Ваше достоинство, я хотел лишь, чтобы у суда возникла полная ясность по поводу того, что, строго говоря, нет достаточных оснований считать происшедшее именно убийством – я имею в виду прямые основания. Что же касается косвенных, то хочу сказать следующее: именно попытка, глупая, наивная и логически необъяснимая уничтожить тело путем его сжигания свидетельствует о том, что лицо, обвиняемое в убийстве, действовало в то время в состоянии невменяемости. Необходимо проведение психиатрической экспертизы подсудимой для определения степени вменяемости подсудимой. Потому что если она была невменяемой – а сделанное ею тут заявление, да и все поведение, свидетельствует об определенном нарушении психики, – то она подлежит не наказанию, а лечению, и…

– Свидетель, выносить подобные суждения и принимать решения – прерогатива суда, а не свидетелей. Лучше ответьте вот на какой вопрос: каким способом подсудимая – или другое лицо – сожгло тело жертвы? Надеюсь, это вы можете установить достоверно?

– Разумеется, ваше достоинство. Попытка была предпринята при помощи военного дистанта первого класса, работающего на полную мощность. Это оружие обеспечивает испепеление трупа без помощи каких-либо горючих жидкостей или иных легковоспламеняющихся составов.

– Однако такое оружие на месте преступления, как и вообще где-либо, обнаружено не было. Не могло ли применяться какое-либо иное средство для сожжения?

– Отвечаю с уверенностью: не могло.

– Благодарю вас. Подсудимая, есть ли у вас вопросы к свидетелю?

– Разумеется, ваше достоинство. Скажите, эксперт, что я такого сделала, чтобы вы сочли меня сумасшедшей?

– Свидетель, на этот вопрос можете не отвечать. Суд объявляет перерыв до завтрашнего утра. До этого времени подсудимая побеседует с психиатром.

4

Простор. Борт транспорта «Красотка Тау». 18 меркурия

Срезать уголок – это легко сказать. Да и сделать тоже не очень трудно, например, на поверхности планеты, в общем, достаточно устойчивой, надежной, прочной. Конечно, бывает риск – сокращая путь, угодить в болото или в зыбучие пески, или же – где-нибудь в горах или предгорьях – наткнуться на такую расселину или, напротив, отвесную скалу, которые придется обходить большим крюком, и в результате путь не сократится, а, напротив, потратишь лишнее время. Но все это, в конце концов, можно предвидеть, имея хоть какое-то представление о местности, по которой предстоит шагать или ехать. Иными словами, на поверхности риск минимален.

Куда сложнее плыть в незнакомых водах. Или пусть даже в знакомых – таких, где известен и обвехован фарватер, и двигаться нужно, внимательно следя за знаками – каков цвет вехи, что на ее топе – один голик или два, а то и просто крест вместо них, – и точно выполнять указания, какими вехи по сути и являются. Но если вам нужно быстрее, быстрее, а фарватер представляет собою ломаную линию, и он в итоге потребует вдвое больше времени, чем движение по прямой к нужной точке, и если вы решаетесь пойти на риск, то разумный человек не поставит на вас ни дикона. Потому что под нормальной, казалось бы, поверхностью воды может оказаться отмель, а может – риф, или еще хуже – мины, не вытраленные еще со времен последней войны. Так что опасность увеличивается, пожалуй, на целый порядок.