Коронованный наемник

– Я лишь хотела сообщить коменданту о судьбе восемнадцати его соратников, что покинули Тон-Гарт несколько дней назад.

Иниваэль не обернулся:

– Едва ли Сарну есть дело до кучки предателей, что удрали за реку. Меня вот тоже мало заботит судьба твоего смутьяна-брата и его шайки головорезов.

Раздался негромкий треск, и из пальцев Эрсилии выпала оторванная с рукава тесьма.

– Не смейте, милорд… – негромко и с нажимом проговорила она, – Княжий мост сожжен орками, эльфы едва не погибли на провалившемся под лошадьми льду. И именно мой… смутьян-брат сумел спасти их… Поверьте, мой князь, если бы половина эльфийского отряда пала здесь при подобных обстоятельствах, это едва ли укрепило бы короля Трандуила в готовности помогать вам…

– …Что? – только что апатично глядящий в окно, Иниваэль резко развернулся, взметнув полами кафтана, и двинулся на девушку, – эльфов пытались остановить? И этот мерзавец помешал?

Княжна невольно отшатнулась назад. Идущий на нее неестественно-бледный человек с маниакально горящими глазами совершенно не походил на сломленного старика, коим был Иниваэль все последние дни. Но в исступленном взгляде князя не было ни следа безумия. Они пылали яростью и… ужасом.

– Милорд… вы говорите это так, словно предпочли бы гибель лихолесцев…

– Конечно! – прорычал Иниваэль, – Сармагат приговорил их к смерти, значит, они должны были умереть! Какого Моргота ублюдок Йолаф ринулся вытаскивать их из реки? Почему он никогда, совершенно никогда не в состоянии удержать свой длинный нос в стороне от чужих дел? О Эру… – князь вцепился в грудь, тяжело дыша, – Сармагат не простит… Он покарает… И его месть падет на мою несчастную дочь! Почему не на этого прохвоста? Почему все ваши с ним выходки отливаются кровью Эрсилии?!!

Иниваэль был страшен. Бледное лицо налилось багрово-фиолетовым цветом, вздулись жилы на лбу, губы тряслись. Но княжну было непросто напугать. Сдвинув брови, она шагнула навстречу правителю:

– Возьмите себя в руки, милорд! – отрезала она, – то, что ваши обвинения несправедливы, я могу стерпеть. Но я не позволю вам голосить на весь замок о том, что должно оставаться в этом зале. В несчастьях Эрсилии нет моей вины, и клянусь, будь это секретом ее исцеления, я немедленно вышла бы на площадь и во всеуслышанье объявила свое подлинное имя.

– Исцеления… – прошептал князь, вонзая в лицо девушки пристальный взгляд, – а скажи-ка мне… милая дочь… зачем тебе исцеление Эрсилии, если с моей смертью никто уже не сможет опротестовать твои права на престол?

Эти слова отчетливо прозвучали в тишине, но княжна не отвела глаз:

– Мне не нужен престол и никогда не был нужен, – проговорила она холодно и вызывающе, – если вы не верите мне – сегодня же откажите мне в праве престолонаследия. Вон хоть Рико его отпишите – его задранный нос украсит любой трон.

– Прекрати насмешничать, девка! – взревел Иниваэль, рванулся к княжне и наотмашь ударил по щеке. Отброшенная пощечиной, Камрин рухнула на пол. Вскинула голову, криво усмехнулась:

– Браво, милорд. Велите позвать придворного живописца. Быть может, увидев на моем лице кровоподтек, Сармагат наградит вас за верность и отвагу. Можно приказать и первый дорисовать, если угодно!

– Мерзавка! – князь сорвался на хрип, вновь занося руку над девушкой… и вдруг отпрянул, словно обожженный. Несколько секунд он потрясенно переводил глаза с собственной руки на стремительно набухающий след удара на щеке княжны. А потом бросился на колени возле упавшей девушки:

– Дитя мое… – зашептал он прерывисто, убирая с лица Камрин разметавшиеся пряди волос, – Прости, Эрсилия… Дочь ты мне или не дочь, ты последнее мое утешение, последняя отрада моей недостойной жизни… Прости…

Княжна оперлась на дрожащую руку и встала, коротко сжав холодные пальцы Иниваэля.

– Не тревожьтесь, батюшка.

Обшарпанный носок сапога врезался в скулу, высекая из глаз искры, но, по инерции откатившись назад, Йолаф тут же нарвался на удар другой ноги. Выплевывая вместе с кровью брань, рыцарь неистово рванул путы на руках, но веревки лишь больно впились в запястья. Новый тычок в грудь перехлестнул дыхание, холодные плиты пола с размаху впечатались в затылок, а над головой уже снова заносили безжалостный сапог.

– Довольно, – коротко произнес низкий голос, и Йолаф, уже собравший силы, чтоб увернуться от следующего удара, увидел, как палачи разочарованно отступают назад, – поднимите.

И его немедленно подхватили под руки и осторожно, будто почтительные лакеи, усадили в кресло, словно только что не пинали, забавляясь, от одного к другому. Йолаф с усилием поднял раскалывающуюся от боли голову, отбросил за спину слипшиеся волосы. Перед ним сидел Сармагат. В расстегнутом камзоле, открывавшем тонкую льняную камизу, он выглядел гротескно по-домашнему, будто поджидал старого друга к ужину, а не пленника на допрос.

– Приветствую вас, рыцарь, – негромко и буднично проговорил он, и Йолаф почувствовал себя мышью, потрепанной голодными помойными котами, что не осмелились съесть его лично и приволокли на обозрение вожаку своей шелудивой стаи. Через силу разомкнув окровавленные губы, Йолаф вызывающе улыбнулся:

– И вам доброго вечера, милорд. Я счастлив вновь насладиться вашим гостеприимством и любезностью.

Но в глубоко сидящих глазах орка не мелькнуло и тени раздражения наглым тоном пленника. Он задумчиво смотрел рыцарю в лицо.

– Не надо иронии, Йолаф. Вам не пытались навредить. Согласен, прием мало красит меня, как хозяина, но эта безделица – лишь небольшое… напоминание о том, кто здесь ставит условия и принимает решения.

– Вот оно что, – Йолаф сплюнул кровь, – оказывается, эти господа – учителя хороших манер. А я-то, дурак, принял их за поганых трусов, что втроем бьют ногами одного связанного противника.

– Это не трусость, друг мой, – Сармагат щелкнул пальцами, и вошел Таргис, несущий медный поднос с кубками, – это лишь благоразумие. Я знаю, на что вы способны свободный и с мечом в руке. А мне не нужно вашей смерти, как не нужно и потери в рядах моих соратников.

Повинуясь кивку орка, Таргис поставил поднос на стол, обошел кресло Йолафа, и через секунду рыцарь ощутил, что его руки свободны. Сармагат же сдвинул брови, и в благодушный его тон влилась едва заметная металлическая нота:

– Оставьте мальчишество, Йолаф, будьте реалистом. Пожелай я вам смерти – моим парням было бы достаточно раз-другой как следует садануть вас в живот, и поверьте, вы умирали бы долго и тяжело. Эльфийская медицина творит чудеса, но… она не всесильна. Кстати, чего вам налить? У меня есть неплохое красное вино, есть превосходный эль, – кривой коготь скрежетнул по краю кувшина, – ну а это… едва ли придется вам по вкусу.

Рыцарь молчал, потирая запястья. Итак, Сармагат уже все знал. Спустя всего несколько часов после трагических событий на реке, он знал не лишь об участии в них самого Йолафа, но и о его ране и чудесном исцелении. Что ж, мятежник едва ли всерьез думал, что вездесущий орк не узнает о его новой эскападе. Так не все ли равно, раньше или позже…