Короткая рокировка

Игнорируя пузырящееся варево, Снейп повертел в тонких пальцах перо и склонился над листом. Сначала неуверенно, а потом все быстрее ровные строчки ложились на пергамент, почерк, так знакомый по разгромным комментариям, оставляемым Снейпом в работах студентов, вызывал ассоциации с руническими знаками, витиевато переплетающимися между собой. Юноша завороженно следил за движущимся пером, погружаясь в подобие гипнотического транса, видя за каждым штрихом эмоцию, за каждым завитком - проделанную работу, отражение чувств и результат размышлений. Перо скрипнуло, линия вышла чуть толще, Снейп поджал губы, выводя очередное слово, и снова - летящая строка, уводящая в таинственные дебри формул и гипотез.

От корней давно остался мелкий порошок, кисть затекла, стол мелко подрагивал в такт движениям пестика в ступке, и чернильница, в которую Снейп окунал перо, покачивалась.

– Поттер, не могли бы вы действовать аккуратнее, - не выдержал профессор.

– Да, сэр, - ответил Гарри отработанной до автоматизма фразой.

Остановившись, он неуверенно выпустил пестик, поправил очки, пересыпал порошок на чашечку весов и потянулся за следующей порцией.

Больше ни один из них не проронил ни слова.

Добившись от корней условно порошкообразного состояния, юноша отодвинул ступку и поднял голову. Снейп закончил с записями и теперь полностью сконцентрировался на тексте книги. Его рука взметнулась, тонкие пальцы коснулись лба, зарылись в волосы, но хмуриться профессор не перестал. Его лицо казалось болезненно бледным в обрамлении черных, потускневших волос. Мужчина выглядел настолько усталым, что Гарри почувствовал себя неловко, понимая, что его присутствие здесь явно лишнее.

– Освободились, Поттер? Можете отправляться по своим делам, если вдруг таковые у вас имеются.

Гарри вздрогнул, поймав себя на том, что уже несколько минут неотрывно смотрит на Снейпа, и его внимание не было для профессора тайной. Гарри смутился.

Зельевар неторопливо поднялся со стула, приблизился к котлу, но юноша опередил его, обойдя стол и взяв с подставки черпак:

– Сэр, я вполне способен помешать зелье, - он кивнул в сторону книги, словно поясняя, что профессор мог бы не отрываться от чтения, прерывать которое, судя по недовольному выражению лица, Снейп вовсе не горел желанием.

– Мистер Поттер, - в одно мгновение профессор вернул голосу высокомерные интонации, и впечатление, сложившееся у Гарри минутой раньше, оказалось разбито вдребезги: Снейп вовсе не казался утомленным, скорее - раздраженным.

– Если я сказал, что вам надлежит отправиться по своим делам, это следует понимать, как требование убраться вон. Если вы не способны к цивилизованному общению, мне придется вернуться к более привычному для вас изложению мыслей: покиньте мою лабораторию. Немедленно.

Гарри выругал себя за неуемный энтузиазм. Чего он хотел доказать? Что может оказаться полезным? Вряд ли Снейпа это интересовало.

– Да, сэр, - кивнул он, протягивая черпак профессору.

Снейп не шевельнулся. В черных глазах невозможно было разглядеть никаких эмоций, и Гарри не выдержал очередного поединка. Когда Снейп смотрел на него так, юноша мог поклясться, что его переживания не являются для профессора секретом. Даже те, о существовании которых не подозревал сам Гарри. Это пугало.

Отвернувшись, он положил черпак на стол, и засунул руки в карманы джинсов, чтобы хоть куда-то их деть. На этот раз молчание ощущалось как давящая плита. Снейп слишком давно не говорил с ним в таком тоне. Вернуться к прежней высокомерно-презрительной манере общения было слишком легко. Это не требовало никакого труда в отличие от усилий, затрачиваемых на создание зыбкой иллюзии единства.

– Сэр, вы придете сегодня в гостиную?
– спросил он, надеясь сгладить неловкость.

– Вряд ли, мистер Поттер.

– Жаль, - тихо проговорил Гарри.
– Я… хотел задать вам пару вопросов.

– Задавайте сейчас.

Снейп перевел взгляд на песочные часы, стоявшие на полке:

– Еще пару минут я смогу вам уделить.

Он сложил на груди руки, и Гарри снова пришло в голову, что такой жест хорош для защиты, но никак не для демонстрации высокомерия.

– Это не к спеху, сэр, - признался юноша.
– Я хотел поговорить о… об учебном плане.

– Не ожидал, что вы настолько неподготовлены, чтобы все еще нуждаться в помощи.

– Мне больше не к кому обратиться, сэр, - неохотно признал Гарри.

– Даже если дело обстоит именно так, в чем я сильно сомневаюсь, я не обязан помогать вам с элементарными вопросами. Подключите мозги, Поттер. Время от времени это необходимо делать, чтобы они окончательно не заплесневели.

Слова были обидными, но Гарри лишь пожал плечами, дав Снейпу понять, что упрек его не задел. Профессор снова обратился к нему, назвав по фамилии, значит, раздражение его оставило. Гарри никогда не мог понять, почему в устах зельевара уважительное обращение принимает оскорбительный оттенок, словно профессор, не имея другой возможности отыграться, намеренно оборачивал учтивость против того, кому она адресована. В этом был весь Снейп, способный низвести вежливость до универсального оскорбления, на которое и ответить-то толком нельзя.

Разговор зашел в тупик. Нужных слов не находилось, а достойно язвить в ответ он так и не научился. Лучшим выходом было уйти, что он и сделал. Ступени поскрипывали под ногами, когда Гарри поднимался наверх, и в тишине звук шагов казался довольно громким. Перед дверью юноша остановился, выждал ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы собраться с духом и, не оборачиваясь, спросил:

– Но вы придете?

– Возможно, - Снейп ответил не сразу, однако услышанного Гарри хватило.

Он поспешил покинуть лабораторию прежде, чем услышит вдогонку очередное нелицеприятное замечание, и, перешагнув порог, осторожно притворил за собой дверь.

Этот разговор Гарри вспоминал и несколько часов спустя, сидя в гостиной в полном одиночестве, и следующим утром, злой и не выспавшийся. Вечер прошел бездарно. Он прождал Снейпа, пока не стемнело, и ушел, когда маленькая стрелка часов миновала цифру два. Вставать пришлось рано: в одиннадцать его ждали друзья, а опаздывать Гарри не хотел. Они и без того потратили кучу времени, договариваясь о встрече. Выкроить свободные часы всем троим оказалось очень нелегко.