Короткая рокировка

Рон дернулся, отцепив от мантии пальцы Гарри, и яростно тряхнул головой, едва не стукнувшись затылком о стену:

– Да делай, что угодно! Как будто я когда-нибудь тебе мешал. Только не говори потом, что тебя не предупреждали!

Он вывернулся, и пошел прочь, не оглядываясь на Гарри, застывшего со сжатыми кулаками и провожавшего Рона пристальным взглядом. Придя в себя, юноша одернул мантию, сунул руку в карман, проверяя, на месте ли проклятое письмо, подобрал папку с бумагами и пошел в другую сторону. Этот путь тоже вел к выходу. Идти одной дорогой с Роном Гарри не хотел.

На Диагон-Аллею Гарри явился не в самом радужном расположении духа. Перепалка с Роном дорого ему далась, да и разговор с МакГонагалл вышел неестественно напряженным, словно женщина чувствовала себя как на иголках, пребывая на грани утомительного официоза и радости от встречи с бывшим студентом. Во всем сквозила скрытая нервозность, или он сам был на взводе, не важно. Как бы ни обстояли дела на самом деле, спокойствия Гарри это не прибавляло.

Визит в лавку не затянулся. Юноша выбрал вино по вкусу, расплатился, уже на выходе сообразив, что взял сухое красное, а не полусладкое, как планировал. Назойливый продавец заболтал его, расхваливая разнообразные сорта, и попросту сбил с толку. Именно этой версии Гарри решил придерживаться, так как признать, что он намеренно сделал выбор в пользу вкусов Снейпа, было нелегко.

Большие часы на башенке соседнего дома показывали четверть седьмого. Гарри удобнее перехватил пакет, прикинув, не будет ли лучше его уменьшить, но не стал применять магию. Чувствовать тяжесть праздничной ноши было приятно. Гораздо приятнее, чем идти с пустыми руками, словно он - бездельник, убивающий время в шатаниях по престижному кварталу. Людей кругом сновало непривычно много, но здесь на него обращали не в пример меньше внимания, чем в Хогсмиде. Возможно, причина была в том, что на Диагон Аллее можно было встретить и министерского служащего, и министра, члена Визенгамота и крупного землевладельца. Никто из них не был бы счастлив суете вокруг собственной персоны, так что случайные прохожие, узнав Гарри Поттера, ограничивались вежливым кивком или приветствием, если находились поблизости.

Аппарировать посреди улицы было попросту неприлично, не говоря уж о том, что подобное поведение нарушало все мыслимые правила безопасности. Гарри отошел на обочину, остановился возле отполированной до зеркального блеска витрины магазина, плотнее прижал к себе пакет с покупками и почувствовал знакомый вихрь магии, сопровождающий возникновение аппарационного барьера. Рассеянный взгляд скользнул по столикам открытого кафе на противоположенной стороне улицы, и юноша едва успел сконцентрироваться, придя в себя уже возле знакомой калитки. Машинально стиснув пальцы, чтобы не выронить бумажный пакет, Гарри привалился к хлипкому заборчику, переводя дыхание. Увиденное можно было списать на галлюцинацию, за собственное зрение юноша также не мог поручиться, однако не узнать Снейпа, восседавшего за крайним столиком, было невозможно. Чего стоил один недовольный вид, носатый профиль и поджатые губы, не говоря уж о застегнутой под горло черной мантии.

Гарри нахмурился, убеждая себя, что его не должно заботить, как проводит свободное время Снейп, и наверняка преуспел бы в этом, если бы не одно «но». Юноша мог поклясться, что профессор был там не один. Он вел весьма оживленный диалог с темноволосым магом в синей мантии, занимавшим место напротив, и, хоть разглядеть его в подробностях Гарри не успел, он не мог не отметить, что выглядел волшебник достаточно молодо.

Дождавшись, когда уймется колотящееся сердце, Гарри выпрямился, плотнее обхватил пакет и пошел к дому, избегая думать о том, что отсутствие должной концентрации едва не стоило ему жизни. Аппарировать по частям - не самый приятный способ самоубийства. К счастью, в этот раз все обошлось, но опыта в подобных перемещениях у него было не слишком много, и юноша лелеял надежду, что сможет накопить его прежде, чем очередная ошибка будет стоить ему жизни.

Поднявшись по ступеням, Гарри нашарил в кармане палочку, направил ее на замочную скважину и проговорил отпирающее заклятье. Замок щелкнул, подчиняясь воле мага, юноша перешагнул порог, отступил в сторону и, поддев дверь ногой, вздрогнул, когда она громко захлопнулась за спиной. Замерев, Гарри прислушался, а потом уверенно расправил плечи, вспомнив, что Снейпа дома нет, а значит, очередная нотация ему не грозит. Почему-то профессор довольно болезненно относился к подобного рода шуму, и Гарри фыркнул, представив, каково было бы Снейпу, окажись он в гриффиндорской башне, где тишина возводилась студентами в ранг понятия весьма и весьма относительного.

Оставив пакет на кухне, Гарри поднялся к себе, положил на стол папку с документами, скинул мантию и скривился: в кармане все еще покоилось письмо, о содержании которого даже Рон не смог сказать ничего путного. Достав конверт, он уселся на кровать, поджал одну ногу и принялся изучать желтоватую бумагу с печатью аврората. Кроме адресата и номера отдела на письме не было никаких обозначений. Гарри закусил губу, борясь с искушением вскрыть конверт и убедиться, что это не очередной вызов на допрос, но удержался. Рано или поздно извещение придется отдать, а профессор не скажет ему спасибо за проявленное любопытство, даже если в оправдание Гарри использует все свое скудное красноречие. Выругавшись, юноша бросил письмо на тумбочку, помедлил, прожигая его взглядом, словно надеясь, что бумажный прямоугольник сам собой воспламенится и, не дождавшись, накрыл книгой. Подальше от искушения.

Остаток вечера он провел за разбором квиддичных принадлежностей, извлеченных с антресоли. В картонной коробке с перчатками к его немалому удивлению обнаружился фотоальбом. Повертев его в руках, Гарри уселся на пол, скрестил для удобства ноги и невольно улыбнулся, открывая страницу наугад. С фотографии на него радостно взирал Рон Уизли в квиддичной форме, поддерживаемый под руку Гермионой и несказанно довольный. Тот матч, после которого делалась фотография, тоже выиграл Гриффиндор, хоть Рону и пришлось тяжко. Сразу после съемки он отправился в больничное крыло лечить трещину лучезапястного сустава, но по его сияющему лицу нельзя было сказать, что парень напуган. Гарри кивнул друзьям, Гермиона на фотографии укоризненно покачала головой, а Рон замахал здоровой рукой в ответ. Это было так давно, что казалось сном. Юноша трепетно расправил загнувшийся уголок фотографии, еще раз провел по листу ладонью, словно смахивал несуществующие пылинки, и перевернул страницу. Квиддич, на этот раз общий снимок. Дальше - сам Гарри под рождественской гирляндой, и снова - Рон с Гермионой. Просмотрев альбом до конца, Гарри заметил одну тенденцию. Здесь не было ни единой фотографии, сделанной после его возвращения из логова Волдеморта. Даже с выпускного. Как не было и фотографий Снейпа, хоть остальные профессора периодически попадали в кадр.

Юноша захлопнул альбом, прислонился к стене и вытянул ноги, наткнувшись коленом на коробку со старыми конспектами, ненароком затесавшуюся среди спортивного барахла. Зашипев сквозь зубы, он рассеянно потер ушиб и уставился в потолок. В альбоме каждого слизеринца наверняка присутствовала фотография их декана. Гарри не мог представить, с каким выражением Снейп смотрел бы на него: скривился бы по привычке, ухмыльнулся или проигнорировал, но очень хотел это узнать. Почему-то мало кого из сокурсников интересовал вопрос, отражает ли снимок чувства, владевшие человеком на тот момент, когда он видел перед собой объектив фотокамеры, или эмоции меняются со временем.

Еще некоторое время Гарри потратил на устранение учиненного беспорядка, изредка поглядывая на массивные часы в резной деревянной раме, висевшие на стене и, убедившись, что все вещи вернулись на свои места, направился на кухню. Пирог, купленный пару часов назад, источал аромат яблок и корицы. Юноша развернул упаковку, борясь с искушением попробовать взбитые сливки, достал из пакета футляр с праздничными свечами, уселся на табурет и принялся сосредоточенно устанавливать свечи, пока все восемнадцать не оказались в пироге. Полюбовавшись на результат своей деятельности, он поставил локти на стол, рассеянно поправил очки и опустил подбородок на сомкнутые ладони. Часы пробили девять. Гарри чувствовал, что поспешил, но почему-то его не задевал тот факт, что вернувшийся профессор может застать его за столь идиллическим занятием, как созерцание праздничного пирога. Не отдавая себе в этом отчета, юноша прислушивался к щелканью секундной стрелки, перепрыгивающей с деления на деление, и радовался постепенно сгущающейся темноте за окном.

В половине одиннадцатого он открыл бутылку вина, достал из серванта бокалы и, помедлив, убрал обратно. Ставить один означало, что он собирается праздновать в одиночестве, а выставлять два - признавать, что рассчитывает на присутствие Снейпа. И то, и другое выглядело глупо.

В четверть двенадцатого Гарри забеспокоился. По его мнению, вечер давно наступил и Снейп должен был вернуться с минуты на минуту. Он сидел не шевелясь, надеясь не пропустить звук открываемой двери, но в доме царила тишина. Без пятнадцати полночь он пошел в гостиную. Зажег светильник, сделал несколько кругов по комнате, поймав себя на том, что через каждые пару минут сверяется с часами, а около полуночи не выдержал и вышел на улицу. Распахнув дверь, Гарри остановился в полосе света, льющегося из прихожей, и, прищурившись, вперился в темноту. На дорожке никого не было.