Кошачий глаз

Та покачала головой.

– Я всего лишь рассказала вам о том, что здесь творится любопытного. Приезжие всегда интересуются. Иногда у нас выступают бродячие музыканты и фокусники, но на сей раз никого нет. Вам не повезло.

Конан уже шагал через площадь прямо к сумасшедшей женщине.

– Тебя зовут Сешет? – заговорил он с ней без обиняков.

Та вздрогнула, как будто ее ударили. Открытая половина ее лица покраснела. Ярко-зеленый глаз вспыхнул.

Конан отметил, что нищенка, несмотря на свое бедственное положение и странный образ жизни, ухитряется где-то добывать косметику и подкрашивать глаза и губы.

– Я Сешет, – ответила женщина хрипло.

– Мое имя Конан из Киммерии, – представился варвар. – А это мои спутники. – Он показал рукой на Муртана и Галкарис. – Мы идем из самой Зингары.

– Это далеко, – утвердительно произнесла Сешет.

– Ты знаешь, где находится Зингара? – Конан не стал скрывать удивления.

– Я многое знаю, – был ответ загадочной женщины. – Но это не означает, что я знаю все. Кто твои друзья?

– Муртан – неплохой, хоть и глуповатый человек из Кордавы. Галкарис – его подруга.

– О, это любовь, – тихо промолвила Сешет. – Очень хорошо. Я люблю влюбленных. Я им помогаю.

– Это прекрасно, Сешет. Ты знаешь, для чего мы здесь?

– О, вы здесь для того, чтобы умереть, – не раздумывая отозвалась женщина и отбросила со лба прядь длинных белокурых волос. – Это очевидно. Все приходят в Стигию, чтобы умереть.

– Почему?

– Потому что чужеземцы всегда желают оказаться в храме Сета. Храмы Сета – они повсюду. Храмы Сета. Они хранят богатства. Человек приходит, человек хочет видеть золото, драгоценные камни. Человек видит кровь, змею, смерть. Так всегда.

– Возможно, на сей раз все произойдет иначе, – сказал Конан.

Муртан и Галкарис тоже приблизились к нищенке. Муртан смотрел на нее со смесью брезгливости и сострадания – обычный взгляд богатого, преуспевающего человека. Что касается Галкарис, то она дрожала все сильнее, бледность разливалась по ее лицу.

– Сешет, – пробормотала она. – Сешет.

А затем Галкарис повернулась к Муртану:

– Я хочу, чтобы она пошла с нами!

Муртан изумленно воззрился на свою рабыню. Никогда прежде та не позволяла себе говорить подобным тоном. Да и голос Галкарис странным образом изменился: он звенел, в нем появились повелительные нотки.

– Ты хочешь? – медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, переспросил Муртан.

Конан быстро оттеснил Галкарис в сторону,

– Мне кажется, Муртан, нам лучше послушаться ее.

– Я должен слушаться собственную рабыню? – Муртан не верил своим ушам.

– Она говорит… Кром! Это говорит НЕ ОНА! – Конан откровенно досадовал на глупость Муртана, на его упорное нежелание понимать, что в Галкарис живет отныне не одна личность, а две, и со второй ипостасью девушки лучше не спорить. – Мне кажется, Муртан, что Сешет обладает тайной, которая имеет какое-то отношение к нашему заброшенному храму.

Он говорил вполголоса, однако не слишком беспокоился о том, что обе женщины могут его услышать. Сешет и Галкарис были чересчур поглощены встречей, чтобы обращать внимание на посторонние разговоры.

Муртан покачал головой:

– Кто обезумел здесь, ты или я? Или, возможно, мы все?

– Мы все в здравом рассудке, Муртан, – ответил киммериец. – Поверь мне. Я разбираюсь в магии. Сейчас ничего магического не творится.

– Если не считать того, что верзила-варвар принуждает меня слушаться мою же собственную рабыню, а та ведет себя так, словно в нее вселился некий дух, демон или какое-то другое потустороннее существо…

– Галкарис уже давно не рабыня, – сказал Конан. – Она остается с тобой только потому, что влюблена в тебя. Она вольна уйти в любое мгновение, и у тебя не осталось власти помешать ей. Пора бы тебе осознать это обстоятельство и поменять отношение к ней.

– Интересно, когда же это произошло, – буркнул Муртан.

– В тот момент, когда разбойники уничтожили твой караван, – безошибочно ответил Конан. – В тот момент, когда вы двое остались целы. Если бы мы с Галкарис не пришли к тебе на помощь, ты бы вообще был сейчас мертв. Она вернулась к тебе только потому, что таково было ее личное желание.

– Как же сильно изменяет человека путешествие! – воскликнул Муртан. – Прежде я думал, что целью всякой поездки является обогащение. Знаниями, опытом, впечатлениями, деньгами и товарами, наконец. Но оказывается, что в пути человек многое теряет. Слишком многое.

– Но приобретает все же больше, – возразил Конан.

– Я потерял рабыню.

– Зато Галкарис нашла свободу.

– Я потерял всех моих слуг.

– Они нашли смерть.

– Ничего себе, приобретение!

– Оно ожидает всех, Муртан. От человека требуется только умереть с честью.

– По-твоему, мои слуги умерли с честью? Да их перерезали, как баранов! – с горечью произнес Муртан.

– Они погибли на поле боя, – спокойно отозвался Конан. – Они сражались, как могли. Да, полагаю, лучшей смерти ни один мужчина не в состоянии пожелать для себя. Так что их смерть – приобретение.

– Ну, ты меня утешил, – молвил Муртан не без иронии.

Конан пожал плечами.

– Понимай как знаешь, – был ответ киммерийца. – В любом случае, сейчас мы приобрели интересную личность для изучения. Ты, кажется, любил свитки, книги, разные записанные истории? Сейчас сама жизнь развернула перед тобой новый свиток. Попробуй разобрать письмена.

– В этих письменах ты сильнее меня! – засмеялся Муртан. От его дурного настроения не осталось и следа.

Конан пожал широкими плечами.

– Сешет как-то связана с богиней-кошкой, вот что я думаю. Равно как и то существо, которое живет в душе нашей Галкарис. Встреча этих женщин была предопределена. Они не могли не заметить друг друга. Полюбуйся, как они смотрят, как они общаются.

Со стороны, впрочем, нельзя было бы сразу заметить, что Галкарис и Сешет как-то «общаются». Они просто молча стояли друг против друга и смотрели во все глаза.

Это продолжалось какое-то время, а затем Сешет громко свистнула, и, повинуясь ее команде, отовсюду стали стекаться к ней животные – кошки и собаки. Они терлись о ее ноги, подсовывали головы ей под руки, чтобы она их погладила.

Сешет смеясь разговаривала с ними на каком-то древнем языке. У Конана мурашки пошли по коже, когда он разобрал несколько слов. Сешет употребляла древний язык Ахерона! Откуда бы простая нищенка знала это наречие, давно ушедшее с лица земли? В каком зловещем храме набралась она умерших премудростей?