Кошачий глаз

Он будет следить за тем, чтобы они всегда были веселы и довольны. Захотят драгоценностей, нарядов, деликатесов к столу – пожалуйста. Придет им фантазия прогуляться – пусть гуляют. Лишь бы выполняли свою работу по дому, очень необременительную, и оставались постоянно готовыми к разговорам, песням, ласкам.

По мнению Муртана, такой образ жизни мог гарантировать отсутствие слез.

Но он плохо знал женщин. Он ошибался.

Галкарис, к которой он отнесся так хорошо, которой подарил колечко и, желая показать, что совершенно не сердится, отвел в свою святая святых, в библиотеку, – Галкарис заливалась слезами.

– Перестань! – сердито сказал Муртан. – Вытри лицо, немедленно. И никогда больше так не делай. Я хочу, чтобы ты всегда улыбалась. Поняла? Улыбнись. Вот так, хорошо.

Галкарис глубоко вздохнула. Кажется, она начала понимать своего господина. Но теперь он вызывал у нее почти молитвенный восторг. Такой умный, так много всего знает – и при этом столько доброты! Если бы Муртан сейчас вознесся на небеса к другим божествам, пробив для этого головой потолок и крышу, – Галкарис ничуть бы не удивилась.

– Успокоилась? – нервно осведомился Муртан. – Ладно, покажу тебе еще кое-что. Тебе должно поправиться. С картинками.

Он вытащил очередной свиток и развернул его, держа на коленях.

– Гляди.

Перед глазами девушки появились ровные ряды значков – очевидно, букв или иероглифов, которыми записываются слова и цифры (волшебство, не иначе!), – и несколько искусно выполненных миниатюр. Одна изображал женщину с кошачьей головой. Женщина обладала пышными формами, изящными длинными ногами. Ее фигура была облачена в белое длинное платье с множеством складок. Платье оставляло руки обнаженными, и белоснежная ткань подчеркивала поразительно красивый бронзовый оттенок кожи.

Голова кошки была белой, с широко расставленными голубыми глазами с вертикальным зрачком. Пышные усы топорщились, треугольные уши были настороженно подняты.

В руке женщина сжимала изогнутый медный нож. Казалось, она куда-то шла, твердо вознамерившись применить оружие, как только встретится подходящий для этого объект.

– Кто это? – с содроганием спросила девушка.

– Это Баст, богиня-кошка из Стигии, – ответил Муртан. – Много лет назад она охотилась на змей в великом болоте южнее Стикса… Легенд об этом сохранилось очень мало – ведь змей в конце концов победил, и в Стигии царит его культ почти нераздельно. И все же кое-что удается иногда узнать. Например, в этом свитке рассказывается о том, как у богини-кошки родились котята. Она зачала их от солнечного луча, когда бог-солнце проник в ее логово, сделанное на берегу реки из камыша. Хоть богиня и обладает телом человека и головой кошки, она устроила себе гнездо подобно тому, как это делают водоплавающие птицы. Там она, как говорит легенда, и спала в тот день, когда солнце нашло дорогу к ее лону.

Проснувшись, богиня-кошка поняла, что беременна. Некоторое время она металась по берегу, рыча и ломая камыши. Она пыталась понять, кто же пробрался к источнику, доселе закрытому для всех, – ведь она была очень горда, эта богиня-кошка! Она искала своего обидчика день и ночь, но никаких следов не было ни в камышах, ни на песке. Наконец на третью ночь, когда появилась предательница-луна, богиня-кошка нашла в воздухе след того солнечного луча, который и послужил причиной беды.

Женщина-кошка поднялась как можно выше и перегрызла острыми зубами след от луча. И тогда солнце лишилось одного из своих лучиков, но люди этого не видят. Спустя положенное время родились котята. Все они были рыжими, как их отец-солнце, и только один был белым, как предательница-луна, и он был зачат от перегрызенного луча, напоследок.

Враг кошки, змей, узнал о том, что она сейчас совершенно беззащитна, но главное – он понял, каким образом может навредить ей, совершенно сам при том не рискуя. Ведь кошки очень привязаны к своему потомству и очень страдают, если их котятам причиняют ущерб.

И вот кошка отправилась на поиски еды, а ее дети остались одни в гнезде. И только белый котенок ни за что не желал расставаться с матерью. Он был так мал и слаб, что кошка в конце концов согласилась взять его с собой на охоту. «Держись крепче за мою шерсть, – приказала она малышу. – Ты будешь сидеть на моей спине. Однако смотри, чтобы тебе не упасть. Я буду занята охотой и не смогу следить за тобой как следует, поэтому позаботься о себе сам».

Когда кошка вернулась с охоты, сытая и довольная, и уже облизывала свои усы, ожидая, как встретят ее котята, страшное зрелище предстало ее глазам. Она увидела, что в гнезде побывал змей. Все ее рыжие дети были убиты. Змей сожрал их, оставив только головы, чтобы кошка-мать могла их увидеть.

Кошка взвыла и принялась скрести землю лапами, а потом она каталась по камышу и царапала себе тело когтями, пока кровь не пошла из ее ран. Наконец, истощенная своим горем, она заснула.

А маленький белый котенок подобрался к ней поближе и принялся лизать ее щеки.

Среди ночи кошка пробудилась.

– У меня остался последний ребенок! – сказала она громко. – Берегись, змей! Мое дитя вырастет и уничтожит тебя.

Боги живут вечно, и дети их растут очень медленно. В ожидании, пока белый котенок превратится в кошку-воительницу, люди, поклоняющиеся богине с кошачьей головой, выстроили храм Грядущей Богини и стали ожидать ее. Впрочем, все это случилось очень давно – и не исключено, что это просто легенда… Во всяком случае, никто не знает, существует ли подобный храм и если существует, то где.

– Но что случилось с белым котенком? – спросила Галкарис.

Муртан посмотрел на нее так, словно увидел впервые.

– Это все, что ты поняла из моего рассказа? – удивился он. – Белый котенок?

– Но разве это не самое главное? – робко поинтересовалась Галкарис. – Белый котенок. Единственный спасшийся ребенок женщины-кошки.

– Да, – невпопад ответил Муртан. – Он спасся, но никто не знает, где он теперь. И был ли это котенок мужского пола, или же на самом деле беленькой была кошечка. В предании об этом прямо не говорится. Там сказано «оно» – «дитя».

Муртан убрал свиток на место и направился к выходу.

– Можешь остаться здесь, – сказал он рабыне. – Посмотри еще на свитки. Кто знает, не захочешь ли ты в конце концов выучиться грамоте.

– Нет, мой господин, – поспешно произнесла Галкарис, – все эти свитки страшат меня. Мне кажется, они безмолвно разговаривают со мной и сердятся оттого, что я не понимаю их языка.

– Я не хотел тебя пугать, – вздохнул Муртан. – Что ж, идем. Прими ванну с лепестками роз. Возможно, это занятие тебе придется больше по душе, нежели чтение.

* * *

Грист рассчитал правильно: в следующий раз, когда он счел возможным появиться в доме Муртана, его встретили, точно доброго старого друга и сразу же пригласили войти и разделить с хозяином пышную трапезу.

Впервые в жизни Грист очутился в таком роскошном покое, и ему пришлось призвать всю выдержку, чтобы ничем не выдать своего удивления. Драпировки, затканные золотом и серебром, мерцали в свете бесчисленных ламп. Два серебряных зеркала, установленных друг против друга, зрительно увеличивали комнату, так что она казалась бесконечной, и каждый великолепный предмет, украшающий ее, многократно умножался в своих отражениях.