Кошки бродят по ночам

Берта пыталась его расшевелить, но каждый раз мужчина произносил что-нибудь невнятное, и это останавливало Берту.

Сначала она настаивала на своем праве проконсультироваться с адвокатом.

– Я хочу позвонить своему адвокату, – сказала Берта.

– Пожалуйста.

– Вы не возражаете?

– Сержант сказал, что если вы хотите действовать официально, то пожалуйста.

– О чем это вы?

– Мы отвезем вас в управление полиции. Согласно фактам, предъявим вам обвинение в соучастии и занесем вас в книгу. Потом вы сможете увидеть адвокатов хоть всего мира.

– Но вы не можете держать меня в собственном офисе?

– Это верно.

– Я хочу выйти отсюда.

– Сержант оставил конкретный приказ. Когда вы перенесете ногу через порог, я арестую вас, отвезу в управление и запишу в книгу.

– Что за дурацкая идея? – в негодовании произнесла Берта.

– Сержант старается защитить вас и ваше будущее. Если он арестует вас, то ваше имя попадет в газеты, и репутация детектива будет запятнана.

– И как долго я должна здесь оставаться?

– Пока сержант Селлерс не даст другого распоряжения.

– А когда это произойдет?

– После того, как он закончит срочную работу.

Дважды Берта свирепо говорила, что она идет в туалет. Ее телохранитель следовал за ней, дежурил в коридоре, занимая место, с которого он мог видеть дверь в женский туалет, и терпеливо ждал появления Берты Кул. После чего он сопровождал ее в кабинет.

Берта занялась делом – нацарапала несколько личных писем, прикладывая все усилия, чтобы не выглядеть испуганной.

Около шести часов офицер позвонил в находящийся по соседству ресторан, объяснил ситуацию, и вскоре оттуда прислали сандвичи и кофе.

– Одна радость – перекусить, – воинственно проворчала Берта, отодвигая пустую тарелку и делая последний глоток еле теплого кофе, который она налила из керамического кофейника.

В семь часов зазвонил телефон.

– Я отвечу, – сказал офицер. Он поднял трубку: – Алло… Да… Хорошо, сержант, я вас понял… Когда?.. До свидания…

Он повесил трубку.

У Берты уже промелькнул было луч надежды, но когда она взглянула на офицера, ее снова охватила паника.

– Кости еще не брошены, – сказал телохранитель. – Этот парень исповедоваться отказался. Сержант приказал мне остаться здесь еще на час. Если к этому времени ничего не произойдет, мы должны будем отвезти вас в управление и зарегистрировать. Жаль, мы пытались вас вытащить.

– Вытащить! – фыркнула Берта.

– Я так и сказал.

– Это я уже слышала.

– Вы слышали слова, но не поняли их смысла.

Еще с полчаса в кабинете Берты все было по-прежнему. Потом офицер стал более общительным.

– Меня сегодня должны были отпустить пораньше, – проговорил он. – Это дежурство не доставляет мне никакой радости. Да к тому же я весь день неважно себя чувствую. Где-то простудился.

– Насколько я понимаю, вы можете идти хоть сию минуту.

Он усмехнулся:

– Этот парень, Белдер, кажется, отхватил жирный кусок.

Берта ничего не ответила.

– Это последнее письмо просто убило сержанта. Я могу поклясться, что с вас свалилось огромное бремя.

Берта взяла карандаш и начала чертить в блокноте ничего не означающие линии, желая найти предлог, чтобы опустить глаза и не показать промелькнувшего в них интереса.

– Вы имеете в виду третье письмо? – спросила она.

– То, в котором говорилось об Имоджен Дирборн.

– Об этой маленькой… достойной леди. Я успела только взглянуть на письмо, а потом сержант Селлерс забрал его.

– И до нее добрались.

– Она предъявила мне иск на сотню тысяч долларов. Маленькая прох… Достойная молодая леди.

Офицер зашелся смехом:

– Какого черта она оказалась такой достойной?

– Так говорит мой адвокат.

– Я вас понимаю.

– Насколько я помню, то последнее письмо было несколько двусмысленным. В нем не было конкретных доказательств.

– Может быть, и так, – произнес офицер. – Не знаю, чего вы хотели… Я скажу прямо: здесь холодно, и меня знобит.

– В субботу вечером отключают отопление.

– Я бы что-нибудь выпил.

Берта быстро начертила в блокноте маленький треугольник.

– У меня есть в запасе бутылочка, – сказала она.

– Я стараюсь не употреблять этой гадости, когда нахожусь на службе, – сказал офицер, а потом прибавил с поспешностью, с которой произносят что-то доверительное: – Это моя слабость. Я могу месяцами не притрагиваться к спиртному, только сделаю глоток-два и отставляю его в сторону или вообще не беру его в рот. Потом словно кто-то меня дернет. Я начинаю пить, и чем больше я пью, тем больше хочется. И дохожу до того, что не могу остановиться. Поэтому я и не продвигаюсь по службе. Если бы на моем счету не было парочки кутежей, то я бы сидел уже высоко.

Берта не спускала глаз с карандаша.

– Я сама никогда не притрагиваюсь к спиртному до тех пор, пока действительно не выбьюсь из сил или не почувствую, что простудилась. Простуда повергает меня в сущий ад.

– Со мной происходит то же самое. Знаете что, если у вас есть бутылка, принесите. Похоже, что вы отличный скаут. Думаю, я могу доверять вам и рассчитывать на го, что все останется между нами.

Берта молча достала бутылку и два бокала. Офицер быстро опрокинул бокал, вытер губы и голодным взглядом посмотрел на бутылку. Берта снова наполнила его бокал.

– Прекрасная вещь, – одобрительно проговорил офицер.

– Лучшее виски, которое можно купить за деньги, – согласилась Берта.

– Леди, вы спасли мою жизнь. А то меня начал пробирать озноб.

– Вероятно, здесь был сквозняк. Давайте наливайте себе сами. Эту бутылку мне преподнес один клиент.

Офицер посмотрел на бутылку оценивающим взглядом.

– Ну нет, – уныло протянул он, – я не пью в одиночку. Я еще не настолько опустился.

– Я же пью с вами.

– Вы еще тянете первую порцию.