Космическая шкатулка Ирис

– Да пройдёт. От шока, от страха, от бега, от всего сразу, – успокоил Костя.

– Фиолет, – подала голос Ива, – я не понимаю твоих слов. Что со мною?

– Ты не понимаешь потому, что это моя родная речь. А так понимаешь?

– Да, – произнесла она, улавливая мягкое покачивание, очень приятное. Не страшное. – Это Костя рядом с тобою?

– Я, – ответил ей Костя. – Я – Константин Воронов сын.

– Что за длинное и непонятное имя? Вы думаете, что его можно воспроизвести нормальным человеческим языком?

Ребята засмеялись от радости, от того, что удрали так удачно, от того, что всё страшное и уже невозможное осталось позади. – Э-ге-гей! – закричал во всё горло Фиолет, – здравствуй высокое небо! Здравствуй чужая планета, ставшая почти своей! Я ещё поброжу по твоему лику, а Костя? Увижу не один только лес, да столицу с пригородами.

– Само собой, – флегматично отозвался Костя.

– Опять ничего не понимаю, – подала голос Ива с заднего сидения.

– Белая Уточка, дай мне хоть немного насладиться родной речью.

– Ну, хорошо. Болтайте себе, – согласилась добрая Белая Уточка.

Жалея её, Фиолет стал разговаривать на языке Ивы, – Костя, мы должны лететь прямо к звездолёту Кука. Он велел срочно. А то у Белой Уточки очень опасные процессы идут в кости.

– Да я в курсе, – ответил Костя, не желая переходить на язык жителей белого континента. Его напрягала обязанность разговаривать на языках всех трёх континентов, и он не любил ни один из них. Он не был врождённым полиглотом, и универсальный переводчик раздражал его необходимостью постоянного ввинчивания в своё ухо. Сейчас он был от него свободен. – Вика уже там. И Кук там. И Радослав прибудет вскоре. И Андрей, само собой. И мои рыжики ненаглядные Саня и Валера, и тёмненькие как шляпки белых грибов Володя и Артём! Мы все сегодня будем там! Как здорово! Как я скучаю по нашим сборищам. Как редко это бывает теперь. А помнится, мы раздражались друг на друга, как застряли в звездолёте на месяц почти. Когда папа Кук грузил нас сведениями о жизни и выживании на чуждой планете. Тебе, Фиолет, достанется сегодня объятий столько, вопросов столько, что я тебе не завидую. А девочку твою мы сразу определим в медотсек по любому. К Викусе нашей. Там же и Ландыш пока со своей малышкой Виталиной. Девчонок прибыло. Целых две штуки новых появилось, а мальчишка только один, – дурачился Костя.

– Какая она тебе штука, – оборвал его Фиолет.– Она мой волшебный талисман. Моя спасительница.

– Я понял. Но ты не обижайся. Я же рад так, как был в последний раз только на Земле.

– Кто они, Володя, Валера, Саша и Артём? – спросил Фиолет.

– Они мои родные братья.

– Вот это да! Целый экипаж братьев. Твой отец молоток!

– Ещё какой! Лысый и злой.

– Злой? Ты серьёзно?

– Да шутка. Ты же, вроде, большой дядя, а лысого громогласного отца-командира звездолёта забоялся? Ему за девяносто лет.

– Да будет тебе!

– Точно.

– А не дашь больше сорока!

– Вон Радославу тоже шесть десятков, а он дочку с девчонкой Ландыш родил. И смотрится как едва тридцатилетний дядя. Красавчик! А тебе сколько лет?

– Тридцать девять, – ответил Фиолет.

– Ни фига! А не дашь больше двадцати! Я думал, ты моложе меня. А ты старше. Я в экипаже самый младший. Не считая Ландыш. Но она девушка. То есть молоденькая женщина.

– Красивая? Если на твой взгляд? – поинтересовался Фиолет.

– Ты у Радослава спроси. По мне так ничего особенного. Но твои вопросы радуют. Жизненные потрясения тебя не шибко потрепали.

Куда исчез оборотень?

Зря она и радовалась. Вернувшиеся приближённые из числа её тайной охраны люди, имеющие военную выучку, выглядели так, что спрашивать у них ничего уже не надо было. Дело провалено. Оборотень опять убежал.

– Жену оборотня почему не привели ко мне? – спросила Сирень, утаивая гнев, только голос стал совсем тихим.

– Нет в доме никого.

Странность была в том, что дверь в дом оказалась заперта изнутри. Они сломали замок, но в доме никого. Окна также были заперты изнутри. Дверь, ведущая в сарай, не открывалась вообще, поскольку снаружи была подпёрта балкой настолько крепко, что они её сдвинуть даже не смогли. Скорее всего, эта дверь и не использовалась хозяевами дома. Обследованный забор вокруг сада, высокий и гладкий, не имел в себе щелей, и девушка-калека никак не смогла бы через забор такой высоты перелезть, даже если бы здоровый мужик сумел бы так сделать. Да и зачем им было бежать в сторону полей, если они упирались в берег реки, делающей там излучину, где не было моста. В противоположной же стороне у дороги к лесу дежурили люди Сирени, но им никто не попался. И у крепкой калитки дома Ивы дежурили люди, а из неё так никто и не вышел.

– А не мог он лодку там держать, у реки? – спросила Сирень, – на всякий такой случай?

– Не было у Ивы никакой лодки. И если бы лодка там была, то её точно бы уперли, – подал голос Кипарис. – Кому там было стеречь лодку?

– Ещё вот что, госпожа, – сказал один из тех, кто и поехал на захват оборотня-бродяги. – Когда мы там находились, от берега реки взлетел к небу… – он замялся, подбирая слова, – взлетело что-то тёмное, но обрамлённое красно-зелёными и переливающимися огнями по контуру. Оно немного повисело над рекой, а потом поднялось выше и пропало в тучах.

– Что?! – поразилась Сирень. – Каков был размер и сама форма этого нечто?

– Непонятно было. Немаленькое что-то, а форму объекта понять было невозможно.

– Оно издавало какие-то звуки?

– Нет. Тихо было.

Сирень покусывала свои губы, бледное лицо смутно белело в полумраке Храма Ночной Звезды. Почти чёрные глаза мерцали. Растёкшаяся от недавних слёз тушь делала её похожей на какое-то привидение, обряженное в бесформенные фалды. Она сидела, сгорбившись, утонув в своих избыточных оборках, и что-то бормотала себе под нос.

– Нельзя охотиться на такую дичь, которая превосходит вас всех своим умом, – сказала она, наконец. – Если даже дичь животную по своему происхождению выследить довольно трудно. И даже невозможно тому, кто незнаком с её повадками и способом жизни. А вы разве были знакомы с его повадками, с особенностями его телесного и психического устроения? Разве все мы знаем хоть что о том, откуда он взялся? Жаль, что девчонку с собой утащил. Её можно было взять в заложницы. Он бы по любому пришёл её выручать. Он, как и всякое высокоразвитое существо, наделён высокой нравственностью. Иначе, он не был бы разумным существом. А поскольку он не являлся животным или монстром, а имел человеческий облик, от нас не отличимый, то ясно, что он обладал более высоким развитием. К тому же он любил эту Иву, или она его любила, что не важно.

– Матушка, зачем он тебе нужен, оборотень? – спросил Кипарис. Произнесённое раз, слово «матушка» звучало уже без усилий и естественно. Охрана замерла от неожиданности, взирая на Кипариса как на того, кого они увидели впервые.

– Как для чего, сынок? – отозвалась Сирень, давая тем самым пояснения окаменевшей охране. Помощник мага Капа – её сын Кипарис.

– Он же носитель немыслимых секретов, новых технологий, знаний. Попади он в руки влиятельных людей, он обогатил бы любого. Только он дороже всякого материального сокровища. И только глупенькая Ива не понимала, с кем она жила в одном доме. Не совсем понимала. Она могла бы продать сведения о нём за такие деньги, что ей хватило бы точно на такой же этаж в столичном доме, какой есть у тебя, Кипарис.