Космическая шкатулка Ирис

– Помнишь, как мы ходили к «Пересвету»? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

– Помнишь, как ты уставала, ножка болела, а я нёс тебя на руках, как и теперь? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

– Это хорошо. А всё же мне плохо. Неужели, ты начисто меня забыла? – спросил он.

– Мне тоже хорошо с тобой. Хотя я тебя и не знала никогда прежде, – ответила она.

– Что я творю? – спросил он у себя, а не у неё.

– Это же игра. Это же только мои видения, – ответила она себе, а не ему.

– Кук, если бы он узнал о моих экспериментах над твоей психикой, просто отвинтил бы мне голову. Но он никогда и не узнает. А я вынужден ему подчиняться, раз уж он командир здешнего экипажа землян на вашей планете.

– Какой ещё Кук? – отозвалась Ива, – и что такое планета?

– Планета – это земля, по которой мы с тобой и топаем в настоящий момент. Но вот насколько мы топаем по реальной земле, а не по вымышленной планете, того я сам не знаю.

Какое-то время, они молчали. Темнота была живой и обволакивающей, но нисколько не страшной.

– Каким образом Кук отвинтил бы тебе голову? Разве ты разборная игрушка? – спросила Ива.

– Хорошо, что ты не помнишь Кука, – сказал Фиолет, – И никто, понятно, мне голову не отвинтит. Это же метафора. А Ландыш ты помнишь? – спросил он, почти прошептал ей в ухо.

– Ландыш? – Ива освободилась из его рук, – Да! – удивилась она самой себе, – Я помню необычную девушку с очень длинными ногами, с очень светлыми глазами, которые были прозрачными и неуловимыми, как речная вода. Никогда не узнаешь, что таит речная вода в своей глубине, пока не достанешь до дна реки. Может, там мягкий песок. Может, там острые камни, а может, там кусачий гад таится в запутанных водорослях. Где я её видела? А! В столице. Она шла, и люди смеялись над тем, что не могли понять, кто она. Девушка в штанах, или мальчик, у которого не растёт борода? Она едва не плакала от обиды. Она считала себя очень красивой. Это читалось по её гордому лицу. Я села рядом с нею в столовой. Мы ели и разговаривали. Она жаловалась мне на то, что люди вокруг плохо воспитаны. Я соглашалась. Я ведь тоже чего только ни натерпелась, пока была хромой. Она рассказала мне, что живёт в большом доме, но скука вокруг больше, чем сам дом. Что муж не любит её, а вспоминает о ней только тогда, когда ему захочется. Она так сказала «захочется». Я спросила, а чего ему «захочется»? Она ответила: «Не притворяйся невинной дурочкой. Чего может хотеть мужик с выдохшейся душой, но здоровыми телесами, от привлекательной чистой девушки, которая всегда в его доступе, даже если он ничуть не любит её и не видит в ней равного себе человека»? Я спросила: «А зачем ты вошла в его большой дом, если он тебя не любит? Не лучше ли найти себе любимого, даже если он живёт в маленьком домишке»? Она ответила: «Да где мне было искать, если я была замурована в тесном космическом доме даже без надежды на то, что останусь жива в самое ближайшее время? А мне не хотелось стать околозвёздной пылью, так и не испытав любви». Я плохо её поняла. Я подумала, что она немного не в себе. Или напротив, много уже накопила в себе безумия, вот-вот готового вырваться наружу в виде какого-нибудь странного поступка. Я побыстрее проглотила, что ела, и похромала от неё подальше. Она ещё кричала мне вслед: «Что с твоей ногой? Что с твоей ногой? Подожди! Вдруг я смогу тебе помочь»? И вот что странно, я очень хорошо представила её космический дом, где никогда не была, но будто бы и была. Я словно бы вошла в образное пространство той девушки по имени Ландыш. Я даже увидела её красивого и печального по виду мужа. Она-то точно его любила, а он почему-то её не любил. От того её чувство было уже на грани исчезновения из её сердца. Так бывает, если ответа любви нет. Сначала появляется боль, а потом она проходит, но и любовь проходит. Мне хотелось, чтобы она поскорее избавилась от боли и от мужа, не отвечающего ей взаимностью, а только иногда о ней вспоминающем, когда ему «захочется», как она и сказала. Так что и красота, и здоровье, и даже наличие любви не всегда дают женщине необходимое счастье.

Воскрешение «Пересвета»

Пока они разговаривали, незаметно для Ивы они очутились у круглой поляны. Посередине стоял странный округлый дом не дом, но и на скалу не похожий загадочный объект. Он слабо светился сам по себе в окружающем его, почти уже и непроглядном лесу. Фиолет подошёл ближе, и в стене появился проход размером чуть больше человеческого роста, а по ширине как раз такой, чтобы без усилий протиснулись двое. Он зиял чернотой, но стоило им туда войти, как вокруг загорелось мягкое и удивительно-чистое белое освещение. Фиолет вёл её по запутанным лабиринтам, пока они не вошли в округлую комнатку.

– Тут я отдыхал, – сказал он и сел на конструкцию, явно имеющую ту функцию, что и диваны в обычных комнатах. Как он возник в совершенно пустой комнате, Ива не зафиксировала. Она притронулась к гладкой серебристо-белой стене, и стена вдруг запиликала, замерцала цветными рисунками, непонятными витиеватыми знаками, заговорила женственным мелодичным голосом, но неразборчиво. Непонятно.

– Мой «Пересвет» приветствует свою гостью, – улыбнулся Фиолет. – Если бы он не был тяжко ранен при падении, если бы не умер потом. Как были бы мы счастливы с тобою. Хотя и так я был счастлив с тобою, даже нося в себе двойное горе. Одно горе от осознания своего одиночества, полного фатального отрыва, как я считал, от своих сограждан, от Родины, а второе горе от того, что я не мог тебе помочь уже в твоей беде. От того я и не мог любить тебя так, как того хотел. Как было бы возможно, будь ты… – и он замолчал.

– Не хромой, – закончила за него Ива.

– Сам по себе факт твоего увечья мало воздействовал на мою любовь к тебе. Но жалость, ответственность за твоё будущее при полном бессилии тебе помочь, вгоняли меня в тоску.

Ива села на мягкую и упругую конструкцию – на диван, одним словом. Фиолет сел рядом. Обнял её. – Помнишь, как я тебя угощал нашими, привычными для меня, но полностью синтезированными блюдами? Кажется, тебе не очень понравилась такая еда. Но ты хвалила, поскольку ты очень деликатная и добрая девочка. Хотя о чём я и спрашиваю. Конечно, ты ни о чём уже не помнишь. И я страдаю, что вместе с тобою и меня лишили твоей памяти обо мне. Мне отчего-то это важно. Мне нужно, чтобы ты помнила обо мне. Обо всём. Меня никто и никогда так не любил. И уже, вряд ли, так полюбит.

Как так произошло, объяснять было бесполезно, – трансформации были приблизительно такие же, как и во сне. Они уже лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ива гладила его нагое мускулистое тело, таяла от счастья, впитывая его скользящие прикосновения к своей коже. Ласки были нежны и лишены накала подлинной страсти. В ней не было и нужды. Они были единым целым существом. Здесь, сейчас, всегда. Она трогала его гладкое лицо, отчётливо помня ощущение от прикосновения к его шелковистой густой бородке. Но никакой бородки не было и в помине.

– Где твоя роскошная и волнистая бородка? – спросила Ива.

– Нет её, – засмеялся он. – В тебе просто говорит привычка к бородатым мужчинам. А у нас другая несколько мода. Но бородатые мужчины и у нас есть. Хочешь, я всегда буду отращивать себе бороду?

– Не знаю. Разве можно говорить о таком в мире, где нет места привычным и реальным вещам? Мы же с тобою в пространстве выдумки. Я только не знаю, твоя или моя эта выдумка, но она мне нравится без всякого обдумывания. И потом, я никогда и ни разу не прикасалась к чужим мужским бородам. Даже к своему отцу только в детстве. Я дарю тебе признание – я хотела бы иметь такого мужа как ты.

– Зачем тебе такой муж, как я? – спросил Фиолет, – Я никогда не смог бы дать тебе ребёнка. Поэтому я дал согласие на последующее расставание с тобою, как того хотел Кук.

– Кто он, Кук? Почему он распоряжается тобою? Твоим выбором в жизни?

– Можно объяснять долго и сложно, а можно просто и быстро. Кук и прочие земляне тут гости. Они скоро покинут вашу планету. Таково условие Создателя.

– Ты говоришь, они. Разве ты не один из них?

– Нет. Я не земной человек. А может, я и не человек вообще, а только игровая имитация.

– Не говори так. Мне страшно, хотя твои слова мне не понятны. Лучше расскажи про Кука.

– Кук на самом деле и не Кук. Это псевдоним, за которым прячется странное весьма существо, наполовину земное, а на другую половину – он давно здешний обитатель. Создатель помог Куку воссоздать его повреждённый звездолёт, даже улучшил его конструкцию, но поставил условие. Долго тут не задерживаться. Поскольку Кук уже прожил здесь то положенное время, какое и было необходимо Создателю для его уже цели. Но, пожалуй, это нельзя назвать целью, поскольку тут больше была жизненная необходимость.

– У Кука был свой «Пересвет»?

– Примерно так. Он тоже выпал сюда случайно.

– Кто такой Создатель? Как он выглядит?

– Создатель это, вроде, как некий, неподвластный нашим органам чувств, нашему анализу, чистый разум. Но это не означает, что контакт невозможен, что его нет. Выглядеть он может как угодно. Хоть таким же как я. Создатель хочет встроить нас в единую цивилизацию, организовать для воплощения его проекта будущего, но используя наш разум и нашу жизненную энергию. Приобретя колоссальный багаж знаний, пройдя собственное сложное и длительное развитие до уровня непредставимого ни вам, ни другим здешним пришельцам, он оказался на грани погибели. И мы, живые существа – его шанс на выживание, его выстраиваемая защита от превосходящего противника, жаждущего погасить Око Создателя, свернуть всю обозримую Вселенную в несуществующее. Для того он и строит Города, чтобы ускорить здешнюю эволюцию. Ускорить процесс нашего встраивания в его защиту для её усиления. Поскольку ни у него, ни у нас нет времени на то, чтобы дать его для естественного и постепенного взращивания, вызревания разума до его полного раскрытия без искусственной стимуляции извне. Он, к сожалению, обладает одной особенностью, когда его собственная уже природа заставляет его в определённые периоды засыпать, и тогда очень часто всё идёт насмарку. И он всякий раз торопится всё обустроить так, чтобы и без его вмешательства цивилизация продолжала существовать в режиме настроенного автопилота. И всегда есть риск, что без разумного вмешательства, если случаются нестандартные скачки или отклонения, всё рухнет уже окончательно. Поэтому такая спешка, отсутствие плавных переходов там, где откровенная дикость смыкается с развитой техносферой. Когда человеческий разум бессилен объяснить очевидные не состыковки наблюдаемых явлений. Конечно, это разновидность насилия. Конечно, всегда лучше самим выбирать свои пути. Но может случиться так, что никому никто уже такого выбора не даст. Не считай, что я оправдываю Создателя. Что я на его стороне. Но я и слишком мало что знаю, чтобы давать свою безапелляционную оценку происходящим здесь явлениям. Кук тоже всегда настороже, он не верит в благие замыслы постороннего, условно инопланетного, разума по отношению к тем, кто стоит на несколько ином, иерархически нижнем уровне организации всех процессов во Вселенной. И Кук, и все прочие члены маленькой команды землян в данном случае с вами вместе и есть этот самый нижний уровень разумной организации. Но как противостоять? И необходимо ли противодействие? Ведь у нас только домыслы, гипотезы, одна нелепее другой. А у Создателя и мы, и вы стоим на его раскрытой ладони.