Космическая шкатулка Ирис

– У меня на белом континенте есть большой дом и много ню. Но есть и юная жена. Настолько красивая, что ты рядом с нею не способна будешь вызвать к себе любовь даже из чувства жалости, – исповедь этой поганки неожиданно задела Радослава за живое.

– Тогда почему ты не возьмёшь меня к себе на белый континент? Я умею отлично вышивать, и многие наши женщины зарабатывают на белом и бронзовом континентах много ню, благодаря своему умению изготавливать чудесные изделия и умению любить мужчин с любым цветом кожи. Я договорюсь с твоей женой о том, как нам делить тебя, пока я буду зарабатывать себе много ню. А когда я их заработаю, я уеду обратно к себе. Найму строителей для постройки небольшого, но прочного дома без насекомых, где и буду жить в своё удовольствие, пока не придёт иссушающая беззубая старость. Тогда при наличии запасов ню, я найму себе домашнюю работницу, и она будет готовить мне еду, ухаживать за мною и стирать мои платья. А тут наше искусство ничего не стоит, поскольку все умеют и вышивать, и работать, и любить. Возьмёшь меня к себе? Если ты богатый, я долго не соскучусь от любви с тобою. – Чем больше она болтала, тем меньше казалась ему привлекательной. Прежде в её тишине и безмолвии таилась одна из причин её притягательности. А теперь он как будто открыл обтянутую шёлком золотую коробочку, а там оказалась сорная пустота. Убогая лачужка, где её недоразвитая душа в уютной колыбельке мечтала об убогоньких радостях. Уйдя в размышления, он вдруг увидел, как два блестящих чёрных насекомых, обрамлённых множеством лапок, нацелились в его глаза, и вздрогнул, очнувшись. Это раскосые глаза Лоты в обрамлении густых ресниц пристально смотрели на него. Нечто настолько чужеродное и неприятное коснулось его души, что он сел и несколько отодвинулся от неё. Эта ласковая и наивно щебечущая женщина вовсе не была ни ласковой, ни простодушной. Она была хитрой, по-звериному чуткой и затаённо агрессивной.

– Не получится тебе жить в большом доме со мною. Моя жена Ландыш и на порог тебя не пустит. Наши женщины ревнивы. Они собственницы и не приучены к вольному сексу. Но я попробую устроить тебя в одну из мастерских в столице, где на таких искусниц большой спрос. Там ты и заработаешь свои «много ню». Это и будет моей расплатой за твои ласки.

– Только я боюсь большой воды. Многие люди так и утонули в огромных глубинах, когда их плавучие машины переворачивались от больших волн. А ты не боишься большой воды, когда переправляешься сюда? – она легла рядом на песок и стала нежно поглаживать его грудь, упоённо лизать кожу как преданная собачка любимому хозяину, впуская в поры ядовитую похоть.

– Нет. Я переправляюсь по воздуху. Я же не обычный человек. Я небесный пришелец. А тут я временно живу. Поэтому я переправлю тебя на летающей машине за считанные минуты, раз уж я волшебник и владею волшебными технологиями. Наверное, это будет чудовищной глупостью, но я никогда, ни у кого не одалживался. А потом ты и сама уже не будешь верить в то, что путешествовала по воздуху. У тебя короткая память, и ты навсегда забудешь и обо мне и о моей машине. Да и не захочешь ты показаться своим соплеменникам безумной, поскольку твои рассказы и будут восприняты за безумные выдумки. Ты же отлично знаешь, что ни больных, ни сумасшедших на чужом континенте не принимают у себя. Я даже изготовлю тебе документ, дающей разрешение на проживание среди чужаков. Он будет фальшивым, но никакая спецслужба не станет тебя проверять, маленькую глупенькую мастерицу-вышивальщицу. Тебя устраивает такая оплата?

Она смотрела ему в рот, не понимая его языка, – Какая странная речь у белых людей. Мне придётся её выучить, иначе мои клиенты не смогут меня понять. На белом континенте живут многие наши люди, они селятся сообща и помогают друг другу в самом начале. Помогут и мне. Потом уже я отплачу им за помощь, как заработаю свои ню. Ты только перевези меня к ним. Здесь я устала жить в бедности и в одиночестве.

– Ты хотя бы помнишь своих детей?

– Как же я могу не помнить тех, кого рожала и кормила своим молоком? Они живут под присмотром стариков и не совсем взрослых, но уже больших детей. К тому же я обязана отдавать им половину из заработанных мною ню. Я тружусь с тех самых пор, как начала ходить и говорить. Я умею всё. Обрабатывать шёлк, прясть, шить, вышивать, разводить прекрасные цветы для украшения богатых садов тех, у кого есть большие дома. А также любить, как не все умеют. Мужчины всегда говорят мне об этом. Один ты ни разу меня не похвалил. Хотя по тому, как сильно ты меня хочешь, я понимаю, что тебе очень хорошо со мною…

Без всякого сопротивления с его стороны она легла на него уже сверху. – Я нарочно обманываю тебя, что ты неполноценный. Чтобы ты не возгордился и не захотел попросить у Лотос Рассвета привести тебе другую женщину. Я хочу быть твоею женщиной долго. Как Лотос Рассвета у Андора. Я лучше, чем Лотос Рассвета. Я гибкая на любые позы, я не знаю усталости, я знаю все секреты, способные дать мужчине самое острое наслаждение. Твоя юная жена уступает мне, если ты столь часто навещаешь Андора и требуешь меня к себе. Юность глупа и неловка, а я лучшая из всех женщин округи в искусстве соединения мужчины и женщины. Однажды Лотос Рассвета пригласила меня расшить стены в большом доме Андора. И боясь, что я смогу заместить её в его доме, она и велела мне войти к тебе ночью. Она была хозяйкой дома, и я не могла ослушаться её. Иначе она позвала бы других и послушных мастериц. После того, как я стала твоей женщиной, Андор уже не мог меня желать себе. А я нисколько не жалею, что ты стал моим, а не Андор. Хотя ты беден, бездомен и белолиц. Отдашь мне своё сияющее кольцо? Пока я имею от тебя только обещания будущего устроения, а больше ничего.

– Да сто таких, как ты, не сравнимы по своей стоимости с моим кольцом, дура ты в золотой глазури! – Радослав сразу утратил к ней желание и скинул её с себя уже без прежней деликатности. – Хватит порнографических сеансов для ротозеев! – он увидел, что рыбак уже подогнал свою лодку к берегу и давно уже любуется их играми на горячем песочке. – Сказал, что помогу тебе устроиться на белом континенте, значит помогу. Какая мне разница, где ты будешь зарабатывать свои ню. Лишь бы от меня ты была подальше.

Лота села рядом без всякой заметной обиды. Может, её и не было. Она любовалась им вполне искренне, пока он одевался и приводил себя в порядок. – Ты самая большая радость моему телу за всю мою жизнь, – призналась она.

– К твоему сожалению, я не смогу быть большой радостью для твоей души. Не стану я и твоей удачей. Мой большой дом прочно занят. Да и пустой он тесен даже мне одному.

– Почему дом пустой? Где же твоя юная жена?

– Где хочет, там и бродит. Мы друг друга не пасём.

– Как смешно ты говоришь. Кто пастух, а кто домашнее животное?

– В моём доме нет домашних животных, соответственно нет и пастухов.

– Радслав, не сердись на меня! Чем я тебя рассердила? Скажи?

– Да ничем. Просто не надо быть такой навязчивой. Да ещё на открытом пространстве у всех на виду.

– Это территория Андора. Ты его гость, а я твоя радость. Тот, кто сюда проник без приглашения, не существует. Андор щедр, он позволяет ловить рыбу всем в своём озере, а я бы никогда не позволила, будь я на месте хозяйки Лотоса Рассвета. Я бы отхлестала длинным прутом всякого, кто посмел бы сюда проникнуть, да ещё и глазеть на то, что совершается на чужой территории. Пусть он смотрит, я не ради него такая красивая, а ради тебя. Пусть он завидует, как я умею любить другого мужчину, а не его. – Лота прыгнула на него как кошка и обвила за шею руками, а ногами за талию. Отодрать её от себя было также непросто, как и кошку в её ярости. – Подожди хотя бы до ночи, – сказал он ей, чтобы она ослабила хватку. – Я не настолько молод, чтобы не иметь никаких ограничений. Я устал. Пусти меня.

– Ты не молод? – поразилась она, – Ты такой сильный и гладкий, что не всякий юноша такой. – Цепкие руки ослабили хватку. Она съехала вниз, почуяв, что дальнейший нажим на него вызовет противную реакцию. Она покорно оделась в свою лиловую тряпицу и побрела в сторону, противоположную от дома Андрея. Наверное, отправилась на какую-нибудь ближайшую шёлковую плантацию, чтобы заработать свои жалкие ню. Времени до ночи было много. Он долго смотрел, как она загребала песок своими ладными крепкими ножками, как виляла бёдрами, давно уже привыкнув к такой вот походке, зазывающей всякого, кому была охота стать её радостью и прийти ночью в её лачужку, чтобы осуществить мечты её прошлой и одинокой ночи. Когда она отдыхала от своих, действительно, каторжных трудов, было непонятно. Вероятно, она была совсем ещё молода. Раз имела в себе столько сил и желаний. А детей местные женщины рожали уже с подросткового периода. Малоразличимый издали рыбак также смотрел ей вслед.

Может ли раскаяние склеить расколовшееся семейное счастье?

– Андрей, прости меня за некоторую несдержанность, бес похоти попутал… – сказал он Скворцову вечером за ужином, когда обе женщины щебетали в своём, расшитом птицами, углу. Стены столовой Андрея были обтянуты шёлком, расшитым руками его жены Лоры – она же Лотос Рассвета. Сколько лет она потратила на такой вот труд, оставалось только гадать. Может, и за несколько дней всё оформила, а то и за одну ночь, как сказочная Василиса Прекрасная. Тут были свои секреты рукоделия.

– Да ты о чём? – флегматично отозвался Андрей, – нам ли, старикам, впадать в ханжество? Когда каждый такой миг требует того, чтобы хватать его за хвост. Я же всегда знал, что Ландыш не любит тебя, Радослав. Пелагея тебя и её запутала. А теперь и вовсе…

– Считаешь, что было бы лучше, если бы ею завладел старина Кук?

– С чего ты взял, что Кук того хотел? – оказывается, как бы равнодушный к их сугубо личной жизни Андрей, таковым вовсе и не был.

– Конечно, хотел. И не скрывал того. Вероника досталась ему по остаточному принципу. Выбирать было не из кого. А Кук брезглив к аборигенам. В отличие от нас с тобою, он не считает их за равноценных себе людей.