Костер и Саламандра. Книга вторая

— А что уточнять? — я пожала плечами. — Жейнар молодец, уверенно сработал, точно и чисто. Главное — попасть в ритм, в резонанс. А с наставником Лейфом легко: он, кажется, уже научился. Давайте лучше так: задавайте вопросы, я попробую ответить.

До утра мы как раз управились.

На следующий день наши курсанты заучивали формулы и чертили звёзды для разных случаев, а я думала, что нам, пожалуй, потребуются и ещё кое-какие курсы.

И на этот случай я сходила к Лейфу. Подгадала к окончанию утренней службы.

— Слушайте, наставник, — сказала я. — А ведь надо будет провести инструктаж с полковыми святыми наставниками. Мало ли что. Ведь могут помешать, если вдруг понадобится срочный обряд.

Лейф только улыбнулся в ответ:

— Милая леди, это точно не в вашей компетенции. Я поговорю с наставником Элией и попробую написать Иерарху. Если всё будет в порядке, впредь мы начнём проводить инструктаж среди моих коллег.

— А я так и знала, что вам цены нет, — сказала я. — Вы храбрый, наставник. Просто бриллиант какой-то среди святош.

— Да таких много, — засмущался Лейф.

— Может быть, — сказала я. — Но мне не попадались.

13

А я ещё думала: сколько времени письмо до Лазурных Скал пойдёт, пока его прочтёт Иерарх… Глупая курица! Вечером того дня, когда мы разговаривали с наставником Лейфом про инструктаж для святош, Иерарх уже потихоньку размещался в маленьком загородном дворце на Родниковой Горке. Этот дворец с давних пор был летней резиденцией прибережных королей, но мы с Виллеминой туда ни разу не ездили, потому что было ужасно некогда… и вот теперь домик пригодился. А что? Тихо, симпатично, громадный парк с вековыми деревьями, свежий ветер с моря, маленький хорошенький храм, который страшно любили художники, потому что здорово выходил на открытках, — храм Хельма-на-Ракушках…

На самом деле нам всем крупно повезло. Потому что мог случиться настоящий кошмар — мне даже в голову не пришло, потому что не умещалось в голове: они же могли убить Агриэла! Перелесцы же считали, что он — еретик! Тем более что заодно с нами же, благословил и короновал Виллемину, благословлял всякие её шальные идеи… Они запросто могли убить нашего Иерарха! Хорошо, что я поняла это уже задним числом, потому что в холодный пот бросало от одной мысли.

Наши гренадеры заняли оборону на Лазурных Скалах — и сражались насмерть, пока гвардейцы не вывезли Иерарха и причт. И ничего практически с собой не взяли, только нерукотворные образы Отца Небесного и Отца Вод — потому что некогда было собираться. И паровую яхту Иерарха «Пречистая Эльха» сопровождал броненосец. И если бы мне кто-то год назад о таком рассказал — я бы подняла дурака на смех.

Потому что — кто ж посмеет поднять руку на Иерарха? Всё равно что на образ плюнуть. Это же ты навсегда, с гарантией загубишь душу! А при жизни Господь наверняка рассердится и отвернётся — и останешься наедине с такой судьбой, что сам полезешь в петлю. И я ведь знала, что Лазурные Скалы не так уж и далеко от Жемчужного Мола, — но даже не дрогнуло нигде. Разве ад посмеет напасть на святую обитель? Тем более что запросто может оказаться, что Агриэл благой: он хороший.

А потом уже мне рассказали, что монастырь Блаженной Атты сожгли. Вообще сожгли, дотла. Их уникальную библиотеку сожгли, странноприимный дом, госпиталь… И что монахинь убили, почти всех. В городе шептались, беженцы рассказывали такие чудовищные вещи! Тогда, я думаю, наши и поняли: если уж адские твари не пощадили беззащитных монахинь, то ведь и Иерарха могут убить запросто.

Королевский Штаб Армии издал приказ, чтобы монастыри эвакуировать вместе со всем остальным ценным: с библиотеками, заводами, музеями… Но успевали не все.

А меня — лично меня, с ума сойти! — пригласили на аудиенцию к Иерарху. Вот тогда я впервые и увидела не на открытке, а наяву этот самый дворец, маленький, голубой и золотой. Парк, ещё покрытый снегом, — но снег уже начал по-весеннему оседать и блестел, будто его залили тонким слоем стекла, — оказался таким красивым и уютным, каким бывает только что-то сделанное очень любовно.

Этот дворец выстроили для внука Риэля Чайки — и государь Карен, наверное, очень любил деда: бронзовая статуя короля Риэля, ещё совсем молодого, с мечтательным добрым лицом, с локонами как у девушки, по тогдашней моде, с моделькой фрегата в руках, стояла напротив парадного входа. За спиной Риэля был дворец, а смотрел он в море.

Носок правого сапога Риэля сиял, словно золотой.

— Кто-то государю сапоги недочистил, — хихикнула я.

— Тут летом гуляет мирская публика, — улыбнулся Лейф, которому велели меня сопровождать. — И многие верят, что прекрасный государь замолвит Вседержителю словечко, если почистить ему сапог. Суеверие и глупость, конечно… но мне кажется, что государь не в обиде на подданных прибережной короны.

— Ну так и на меня не обижайтесь, государь, — сказала я Риэлю и потёрла его сапог ладонью. Не клешнёй — это было бы уж слишком. — Я тоже, знаете, не особо умная.

Нас встретили наставники из свиты Агриэла. Они очень старались выглядеть радушно и благостно, но просто бросалось в глаза, какие они уставшие: глаза красные от бессонницы, лица серые…

— Тяжёлая была дорога, да, святой наставник? — спросила я одного, довольно ещё молодого, лет, наверное, тридцати.

Лицо у него было круглое и холёное, и кожа нежная, а под глазами синяки. Не очень привычные обстоятельства, подумала я.

— Тяжёлая, сестра, — сказал он грустно. — Да что дорога! Гвардейский капитан нам сказал: слуги адовы уже подходят, вот-вот будут здесь, бегом на пирс, просто — бегом. А как — бегом? Учёная братия кинулась в библиотеку, за свои научные труды, за переводы, за книги — да что… Книги редкостные, в библиотеке больше пятидесяти тысяч томов, уникальные есть, большая древность — а собирать некогда. И мы — бегом, бегом…

— И из храма так же, — сказал второй наставник, постарше. — Святой Отец Иерарх наш говорит: вы берите нерукотворные образа, их восстановить человечьей рукой нельзя — а уж святые сосуды, подсвечники, украшения, Бог даст, восстановим как-нибудь…

— А брат Тария! — вспомнил молодой. — Он от старости высох, как одуванчик, одна видимость плоти, седой — а бежал как мальчик… Три тома «Откровений» тащил, лет по пятьсот им, переплёты из воловьей кожи, окованные бронзой, тяжеленные, как могильные плиты — как только поднял, непонятно. А за ним — его писцы, с рукописями, с пачками книг. Наставник Хелис говорит: «Бросьте, отец, давайте я вас донесу, что ли — а то сердце у вас лопнет», — а Тария: «Если тебе, маленький братец, нести нечего — там у библиотечного корпуса на скамье „Размышления о сути“ Лаоловы лежат, так забери, а то мне рук не хватает!»

— Ох да, — сказал старший. — Драгоценные книги, великую древность — прямо на палубу яхты кидали, как попало. Ну хоть что-то спасли — и за то Бога благодарить…

— Монастырь Блаженной Атты горел… с моря было видно зарево…

— А брат Атрион пристал к гвардейцам, мол, возьмите меня с собой, дайте винтовку, братья, душа болит… А военный ему говорит: «Куда тебе винтовку, ты молись — ад идёт, вам важно молиться»…

— От дома Иерарха, наверное, ничего не останется. И от храма Благих Вод и Путеводной Звезды на Лазури, вот помяните моё слово, сестра. Сказано: «Ад алчет золы, и пепла, и крови, и слёз — и пойдёт по пеплу, как по земле, а по крови, как по воде»…