Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

Действительно, оставаться в Прохладном было опасно. Усадьбу соседнего помещика сожгли. Управляющий получил сведения, что собираются поджечь и дом Долгоруковых.

Гарри сам непосредственно руководил укладкой имущества. Забрали все, что было ценного, и отправили длинный обоз под охраной американского конвоя.

– Вы не будете возражать, если мы сейчас поедем в Варшаву?
– спросил Гарри.

– В Варшаву? Почему в Варшаву?

– Я вхожу в состав военной миссии, которая в ближайшее время прибудет в полном составе в столицу Польши.

– Мама! Конечно, поедем! Я очень хочу посмотреть Варшаву! Гарри, а это не опасно?

– Где находится подданный Соединенных Штатов Америки, там не опасно, - гордо заявил Гарри.
– Имейте в виду, что вы увидите много интересного. В состав военной миссии входит семьсот офицеров и несколько тысяч обслуживающего персонала. Я только что получил сообщение. Одна Франция будет представлена девятью генералами, двадцатью девятью полковниками... Кроме того, в состав французского отдела войдут шестьдесят три батальонных командира, сто девяносто шесть капитанов, четыреста тридцать пять лейтенантов и две тысячи с лишним рядовых.

– Почему так много?
– удивилась княгиня.

– Нужно, чтобы Польша воевала, - пояснил Гарри, - и она будет воевать. Мы этого добьемся.

– А балы будут?
– спросила Люси.

– Балы, банкеты - все это будет обязательно, и моя Люси будет на них блистать.

Гарри был счастлив. Но его сдержанная натура не позволяла ему выйти из рамок деловитости. И только к одному официальному сообщению, отправленному им в Вашингтон, он неожиданно для себя добавил приписку совершенно частного порядка:

"Считаю своим долгом оповестить Вас, сэр, о крупных и внезапных переменах в моей личной жизни. Явившись в имение русских помещиков князей Долгоруковых по совершенно деловому вопросу, я сейчас покидаю имение и отправляюсь в Варшаву женатым человеком! It's an ill wind that blows nobody good!* Женился я на молодой Долгоруковой, из старинного дворянского рода. Кроме жены я обзавелся крайне своеобразной, можно сказать, уникальной тещей, а также имением, с пашнями, лесами и луговыми покосами не меньше, чем в сто акров..."

_______________

* Плохой тот ветер, который не приносит никому хорошего! (англ.)

Настала пора расстаться с Прохладным. Люси обошла все комнаты, держа за руку Гарри. Хотя огромное количество посуды, ковров, серебра, хрусталя, золота было уложено и вывезено, все-таки дом был еще полон вещей. Большая часть мебели оставалась на прежнем месте: шкафы, наполненные книгами, шкафы, наполненные графинами, бокалами, шкафы, наполненные какими-то камзолами, мундирами, фраками, сундуки со старинными шелками и кружевами все это оставляли здесь, в этом старинном доме, на попечение управляющего и старых слуг.

Осиротевший дом хмурился. В комнатах гулко отдавались шаги. Гарри говорил напыщенные, неуместные слова:

– Это не дом, дорогая моя девочка, это памятник дворянской старине, пышным приемам, помпе, пресыщенной жизни в роскоши и довольстве, среди серой, лапотной Руси...

Люси рассеянно слушала его, вспоминала детство, любимых кукол, неистощимо добрых нянь, легкомысленного папашу, вечно попадавшего впросак со своими маленькими интрижками и любовными похождениями. Как шумно праздновались дни рождения, именины! Какая кутерьма бывала перед пасхой, пахнущей кардамоном, куличами и окороком! Люси нежно любила и эту старомодную мебель, и эти молчаливые, задумчивые комнаты.

– Знаешь, что я придумал?
– совсем разнежившись и размечтавшись, говорил Гарри.
– Мы этот дом вывезем в Америку, вот таким, как он есть, сохранив и паркетные полы, и люстры, укутанные в марлю, и шифоньеры... даже иконы, даже паутину на потолке!..

– Однако мама нас заждалась, - прервала его Люси.

В этот момент Гарри забрался ногами на старое бархатное кресло и внимательно изучал ковер на стене:

– Ты знаешь, это настоящий персидский, ему цены нет! Как это я его не заметил?

Но их уже звала княгиня.

По русскому обычаю все сели, прежде чем выйти из дому, молча посидели несколько минут, затем княгиня первая встала, перекрестилась и громко сказала:

– Пора. Поедемте, с богом. Прощайте, Рудольф, не поминайте лихом, обернулась она к управляющему.
– А тебе, Маруся, мой добрый совет - уходи отсюда от греха подальше да выходи замуж, ты вон какая молодая да красивая.

– Комендант обещал охрану, - неуверенно произнес управляющий.
– Может быть, обождете?

– Обещал!
– засмеялся кучер.
– Нашего Арсенья ждать до воскресенья! Поедемте-ка по холодку, не мешкайте.

Уже вечерело, когда экипажи тронулись.

Люси не плакала. Гарри молчал. Проехали двор, проехали мимо оранжереи, дальше шла широкая березовая аллея, а потом начинались поля.

Вдруг кучер обернулся и сказал, тыча куда-то в воздух кнутовищем:

– Никак, у нас зарево... Вон как полыхает!

Все оглянулись в ту сторону, где было Прохладное.

Сомнений никаких не было: горел ярким пламенем, почти без дыма только что покинутый дом...

Гарри заволновался и хотел уже повернуть обратно.

– Там ценнейшая библиотека! Музейная мебель! Это варварство! возмущался он.
– Это дикость!

– Барин, - потрогал его за рукав кучер, - ваше благородие! Что с возу упало, то пропало. Огня не погасишь. А вы благодарите господа бога, что сами-то ноги унесли. Дело прошлое, а ведь сегодня ночью должны были вас всех порешить. Прикажите лучше погонять коней, так-то вернее будет!

Зарево все ширилось и охватило уже половину неба. Можно было различить даже отдельные вспышки и снопы искр, по-видимому, в тот момент, когда обрушивалась какая-нибудь балка.

Окрестные деревья и поля и те стали розовыми. И на лицах отъезжающих мелькали отсветы пламени.

– Мы присутствуем при страшной, мистической картине, - тихо произнес Гарри.

– Погоняй!
– решительно сказала княгиня.

Люси испуганно прижалась к плечу Гарри.

Кучер ударил кнутом вдоль широкой спины коренника. Лошади рванули и пошли мчать по широкому полю.

Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т А Я Г Л А В А

1

Вагон был классный и даже с целыми стеклами, настоящий, красивый пассажирский вагон.