Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

Несколько купе отведено для молодых, новоиспеченных врачей, только что окончивших медицинский факультет. Они отправляются из Москвы добровольцами на фронт, в полевые лазареты. Когда в вагон стучат, они отвечают:

– Вагон специального назначения. Едут врачи на фронт. Пройдите дальше, товарищ!

Крайнее купе вагона закрыто. Там тишина. Там только один пассажир, и первое время он из купе не показывается.

Однако веселье и смех молодежи привлекли его. Он несколько раз прошелся мимо. Он в синем военного покроя костюме, высокий, плотный. Молодежь тоже посматривает на него.

Настроение у врачей приподнятое. Что их ждет впереди?

Через некоторое время незнакомец вошел и попросил стакан кипятку. Женщина, к которой он обратился, прежде чем наполнить стакан, вымыла его.

– Вот вы какая, - улыбнулся незнакомец.
– Сразу заметили, что стакан у меня грязный. Что значит женский глаз!

И затем обернулся ко всем:

– Весело у вас тут, товарищи. Вы, кажется, врачи? Едете на фронт? Это очень хорошо. Знаете, как мы нуждаемся в медицинских работниках! На фронте их очень-очень мало, совершенно недостаточно.

– А вы были на фронте? В каких местах?

– Как там с медикаментами?

– Какие условия жизни?

Незнакомого пассажира закидали вопросами. Еще бы! Он как раз мог обрисовать им общую картину. Ведь они ехали как в темный лес!

– В каких помещениях обычно развертывают лазареты? Приходится и в палатках?

– Много раненых?

– Как положение с тифом?

Незнакомый пассажир охотно отвечал на вопросы, потом увлекся и стал рассказывать о фронтовой жизни, о сражениях, о военных маршах, о военных дорогах...

Слушали его внимательно, с большим интересом. И уже перестали стесняться, снова начались шумные разговоры, снова раскатывался смех.

Молодые лица. Невероятное количество острот, анекдотов и кипятку. Есть даже свечи. Есть староста вагона. Они получили дипломы, литеры, и каждый вместо золотой медали - буханку хлеба. Хлеба много, его даже предлагают незнакомому пассажиру.

Молодая женщина-врач с серьезными серыми глазами и приветливым лицом рассматривает его внимательно:

– Болели? Тифом? Ах, крупозным воспалением легких? Вылечили? Вот как! В петроградском госпитале? Да вы садитесь с нами чай-то пить. Дайте-ка ваш стакан, я вылью и нового налью, погорячей.

Женщину-врача зовут Ольга Петровна, товарищ Леля. Она снова наливает ему чаю. Чай из поджаренных сухарей, сахару нет, но есть сахарин и даже лимонная кислота. Лимонной кислотой гордятся все обитатели вагона.

– Так крупозным воспалением легких?
– переспрашивает один из врачей.
– А не тифом? Вид у вас довольно сыпнотифозный... Очень подозрительный вид!

– Вы не удивляйтесь, - мягко поясняет товарищ Леля, - наш Дима очень боится заразиться тифом. Он пересыпан нафталином, как лисья доха в сундуке хорошей хозяйки. И все время опрыскивает себя дезинфекционным раствором.

– Да, боюсь и не скрываю этого. Мне двадцать пять лет, я вполне могу прожить еще лет пятнадцать, а то и все двадцать, и я не могу допустить, чтобы какое-то насекомое...

– Дима!
– кричит один из юношей.
– Осторожнее! Вошь!

Дима бледнеет, вскакивает, осматривает одежду, скамейку, выхватывает флакон и брызгает вокруг себя.

Это вызывает дружный хохот. Оказывается, подшучивать над этим паникером стало общим развлечением.

К удивлению всех, незнакомый пассажир не разделял общего веселья. Он сострадательно смотрел на Диму.

– Зачем вы смеетесь над ним?
– спросил он огорченно.

– Нехорошо, товарищи. Вы видите, как он переживает! А вы знаете, - обратился он к Диме, - вы боритесь прежде всего с мнительностью. Страх - плохой спутник жизни! Это опасно, я знаю по себе.

И пассажир стал приводить различные примеры, а потом объяснять мнительному Диме, как ему трудно будет работать на фронте, если он в корне не перестроится.

– Когда летят пули на-ад головой...
– с воодушевлением рассказывал он один за другим боевые эпизоды, и сам удивился, почему так легко говорилось в присутствии этой милой докторши.

Он заметил, что и другие в ее обществе становятся лучше или стараются быть лучше. Врач с богатой шевелюрой принимается усиленно острить, а этот, в пенсне, говорит особенно умные вещи.

– Ольга Петровна, с точки зрения медицины...

– Ольга Петровна, хотите, принесу кипятку?

Она выслушивает философа в пенсне, охотно смеется, когда острит врач с богатой шевелюрой, и так мило протягивает чайник:

– Пожалуйста, принесите! Все будут пить. Только не опоздайте, поезд трогается без предупреждения.

Ольга Петровна тоже только что окончила учебное заведение, и тоже выразила желание ехать на фронт, и тоже получила буханку хлеба. И теперь она с интересом расспрашивала этого большого и необычного человека о фронтовой жизни, о раненых, о боях.

– И вы вот сами, вот этот вы - тоже мчались на коне и разрубали людей на две части?!

– Крошил врагов. И буду крошить, пока не покончу со всеми. Разные, Ольга Петровна, у нас профессии: вы лечите, мы калечим. А задача у нас одна - победить.

Когда незнакомец после этого разговора ушел в свое купе, кто-то сказал вполголоса:

– А вы знаете... этот пассажир... кажется, это знаменитый Котовский.

2

В Брянске была пересадка. Вокзал был переполнен. Прямо на полу, сложив в кучу свой скарб - мешки, баулы, чайники - спали измученные люди.

Врачи в помещение вокзала не попали и расположились на перроне. Был мороз. По бесконечным рельсовым путям двигались фонари сцепщиков вагонов. Затем подползал, шипя, испуская облако пара, маневровый паровоз, захудалый, весь обросший сосульками. Он пронзительно свистел, в ответ далеко у стрелки размахивали фонарем, машинист высовывался из паровоза, крепко ругался и кого-то называл "черти полосатые". Паровоз начинал пятиться и задним ходом уползал в темноту, чтобы через некоторое время появиться с длинным хвостом цистерн, платформ, груженных лесом, платформ, груженных какими-то колесами, вагонов, идущих порожняком, и вагонов, наполненных углем...

Котовский был еще все-таки слаб. Ольга Петровна заметила, что он продрог, и строгим голосом врача потребовала, чтобы он надел ее меховую шубку, а сама завернулась в его шинель:

– Товарищ Котовский! Хотя вы и знаменитый командир, но сейчас командую я!

Бесстрашный кавалерист, гроза петлюровцев и гайдамаков, сидел в женской меховой шубке и думал с благодарностью, что не так часто случается с ним в жизни, когда о нем проявляют заботу, кутают, говорят простые, сердечные слова... Матери Котовский не помнил. И уже многие годы знал только койку тюремной камеры, случайные пристанища походной жизни да кавалерийское седло. А все-таки какую радость доставляет женская забота!