Котуйская история
Шрифт:
Он выделялся среди сверстников умом, физическими данными и умением вести переговоры, правда последний аспект распространялся только на понятливых людей, а с бельмесами Алексей сильно не разглагольствовал.
Не зря его сразу приметил Санек и пригласил познакомиться поближе со своими пацанами. Корешиться с Филевскими, да еще с Черной улицы, было не зазорно. Его брат - уголовный авторитет Слава Седой, действительно имел вес среди подрастающей шпаны и старших парней, а с Резаком он не раз встречался на пересылках и даже отбывал с ним срок в одной зоне. Седой часто усаживался в тюрьму, и у него была своя коронка, если грозил большой срок по статье, он сразу же представлялся умалишенным, и его направляли на обследование в психбольницу. Вот там Седой
В мае месяце Иваньков - Япончик со своими корешами и в том числе Седым, решили двинуть на юг, к Черному морю, но были арестованы. Брат Саньки снова оказался на обследовании в психиатрической лечебнице, а вора в законе Япончика закрыли в "Матросскую тишину".
Тесно познакомившись с люблинскими и люберецкими пацанами, Лешка совсем перестал бывать дома. Санек вывел его на более высокий уровень, где таких парней, как Алексей уважали и считали "старшими". Вся братва визуально отличалась от общей толпы сверстников: они носили широкие брюки, спортивные тапочки, короткую стрижку. Одни ходили в вразвалочку, другие не вынимали руки из карманов брюк. Многие посещали дискотеки, пили водку и присматривали за своей территорией. Но Алексей попал в иную компанию, где в основном "мотались" (принимали участие) спортсмены и люди, имевшие связи с уголовным миром.
Изредка он навещал мать и совсем уж больного отца. Вынимал из нагрудного кармана куртки деньги и молча протягивал.
– Леша, сынок, да есть у нас деньги, за нас с отцом не переживай, как - нибудь проживем. Ты - то как, где - нибудь трудишься? Почему так редко нас навещаешь?
– Мам, все нормально у меня, устроился в одной конторе, живу с другом у него на квартире.
– А как же его родители?
– В загранке работают, уехали на три года.
– Сынок, ты бы съездил к отцу, он сейчас в санатории под Москвой, - Анна не сдержалась и заплакала, утирая слезы платком.
– Что, мам, совсем плох?
– Ему предлагают операцию сделать, а он отказывается, говорит, не выдержит, а если совсем не делать, то может год протянет.
– Мам, ну хоть ты объясни мне, почему отец всю жизнь шел против власти? Ладно, Сережка Резак, я его понимал, он мне многое о себе рассказал, но отец - то чего добивался?
– Леша, тебя когда-нибудь против твоей воли, по несправедливости наказывали?
– Так круто, как отца - нет.
– А ты сможешь простить власть, когда окажешься в подобной ситуации?
– Наверно нет, у меня все внутри будет кипеть.
– А у отца твоего, пока были силы, все кипело в груди, а теперь...
– Анна всхлипнула и прижалась к сыну. Алексею стало неудобно, он подумал, что довел мать до слез и, обняв ее за плечи, тяжело вздохнул.
– Мам, ты извини, я не хотел тебя...
– А ты меня не обидел,- перебила она,- сынок, ты только отца не забывай, знаешь, как ему сейчас тяжело, он так нуждается в твоей поддержке.
– Хорошо, мам, я обязательно к нему съезжу. Возьми вот телефон, если что, сразу звони.
Алексею не пришлось долго ждать звонка матери, через два дня, вечером, она сообщила, что отца увезли из санатория в реанимацию.
Перепутав сначала больницу, Лешка все - таки нашел его. Всю ночь он просидел на лавочке возле больничного корпуса и только наутро, ему разрешили войти в палату. Отец приоткрыл глаза, и молча указал, чтобы сын присел рядом. На соседней койке спал тяжелобольной.
– Пап, как ты?
– Не спрашивай,- он слабо замотал головой, - Леша...
– Николай пошевелил пальцами, как бы ища руку сына. Алексей взял его исхудавшую, желтоватую на вид, руку.
– Пап, я был у мамы, она мне объяснила...
– Сын, ты не бросай ее, навещай, она тебя очень любит...
– Я знаю пап.
– Леша, ты прости меня за все...
– Пап, не надо, тебе не
за что просить у меня прощения.– Есть за что, сынок...
– Николай закашлял и долго не унимался. Алексей вышел в коридор и позвал сестру. Она глянула на больного и поспешила к двери. Через две минуты с ординаторской вышли врачи и, оставив Лешку в коридоре, зашли в палату. Вскоре выбежала сестра и помчалась куда-то. Через минут десять в палату вошли еще двое мужчин в халатах. Дверь открылась, и вышел лечащий врач.
– Доктор, ну, как он?
– спросил Алексей.
Врач замотал головой и, скорбно поджав губы, произнес:
– Он в коме. Готовьтесь.
– Сколько ему осталось?
– Не могу сказать точно, может часы, может сутки.
Алексей после больницы сразу же направился к матери. По его мрачному виду она поняла, что-то случилось, и присев на стул закрыла руками лицо.
– Он умер?
– Еще жив.
– Леша взял мать за плечи и тихо сказал:
– Врач предупредил, что он может не прийти в себя. Анна молча покачала головой.
Ночью Лешке приснился сон: сидит он в палате, а между коек отец присел на стул и говорит:
– Рано вы меня хоронить собрались, я еще поживу.
Утром, когда мама и Алексей пришли в больницу, врачи сообщили им, что ночью Николай скончался.
Отца похоронили. Народу пришло немного: кое-кто из соседей, Лешкины друзья и со стороны мамы несколько человек. Помянули в столовой. Чувствуя одиночество матери, Алексей несколько дней находился с ней рядом. Теперь, когда не стало отца, он отчетливо осознал, как мама всю жизнь, храня верность и любовь, ждала и надеялась и последние годы практически не отходила от больного. Вспомнился лагерь, когда они с матерью приехали к отцу на свидание, но это было, казалось так давно. И все... Отец вернулся, когда Алексей стал взрослым и понятно, что было трудно найти общий язык. Но Лешка не мог обижаться на отца, он всегда помнился ему тихим, даже ласковым, добрым. Если вспоминать, то выходит, что отец ни разу в своей жизни не сказал ему ни одного плохого слова, не заругался на него. И вот, его не стало: он ушел туда, где ему сейчас спокойно и легко, где нет жестокого режима, нет утренних и вечерних поверок и напоминаний от лагерного персонала, что он не человек, а изгой. Лешка немного верил в Бога, ведь он крещеный, да и мама в детстве водила его в церковь и, потому он был уверен, что его отец был мучеником и поэтому обязательно попадет на небеса.
Глава 7
Галя
Шли годы... Страна пережила смерть Брежнева, затем Кремлевские власти выдвинули на пост руководителя бывшего шефа КГБ - Андропова. Подковерная война министра МВД Щелокова с комитетом закончилась для последнего снятием с поста. Вот тогда народ почувствовал какие рукавицы примерил на себя Андропов, пытающийся навести порядок среди верхнего эшелона власти. Но эта борьба быстро скатилась в народ: выборочно проверяли документы у тех, кто среди бела дня ходил по магазинам, а не находился на производстве или прекращался сеанс в кинотеатре и граждане отчитывались перед инспекторами, почему они в рабочее время развлекаются. Бани, сауны, увеселительные заведения тоже не были обойдены вниманием комитетчиков.
Умер Андропов. На время кремлевская верхушка "пристроила" больного Черненко, и вот после его смерти встал либерально настроенный к народу - Горбачев, забурлила в стране жизнь, новые веяния, и свежие слова: перестройка, плюрализм мнений и ускорение.
Перед перестройкой Москву в основном делили этнические группы, стараясь разобщить "славян", не давая им подниматься, но появились "Казанские", заполонив своими бригадами столицу, затем в конце 1986 года в силу вошли Люберецкие молодчики. Сначала они били панков, хипарей, затем "Любера" просочились в столицу, это не редко приводило к дракам с москвичами.