Котуйская история

– И я тебя очень люблю. Галочка, я постоянно о тебе думаю.

– Спасибо мой родной. Леш, когда ты познакомишь меня со своей мамой? Ты обещал, что мы съездим к ней в гости.

– Да-да, конечно, она переехала в другой район жить, я думаю, что через денька два, мы ее навестим.

Они не заметили, как подошли к ее дому и еще раз, нежно обнявшись, поцеловались в губы. Он заметил на ее щеках капельки слез и, собирая их своими губами, спросил:

– Почему ты грустишь, радость моя?

– Не знаю, Леша, не могу объяснить, но мне так грустно. Прости, наверно у меня сегодня плохое настроение.

Он еще раз поцеловал ее слегка солоноватые от слез губы и проводил до двери подъезда. Махнул рукой на прощание и направился к телефонной будке.

– Борисенок, где тебя носит?
– прозвучал в трубке тревожный голос Сашки.

– Санек, что случилось?

– Срочно бери свою братву, затарьтесь шпаллерами (оружие) и быстро подруливайте к ресторану в Люблино, на семь вечера забита стрелка с чеченами. Солнцевская братва нас будет там ждать.

У Лешки заныло в паху.

– Все так серьезно?

– Если мы сегодня с ними не добазаримся, завтра за городом будет настоящая битва. Короче, при встрече все скажу, это не телефонный разговор. Подберите меня, я на Таганке.

Лешка дождался своих друзей и парней и на двух машинах они прибыли в условленное место в Люблино. Фары выключили. Оружие перед самым отъездом распределили на всех. Быстро темнело. Впереди блеснул свет от фар, затем еще и еще. При слабом свете фонарей Лешкины люди увидели, как на небольшой площади остановились четыре машины. Никто не выходил. С обеих сторон ждали, видимо проверяя нервы на выдержку.

Санек закурил, прикрывая огонек сигареты рукой.

– Короче, мы находимся чуть сбоку, в центре стоят еще две наши машины, а братва из солнцевских прикрывают с другого края. Ждем сигнала, как только центральная машина просигналит светом, все по команде рассредотачиваемся, берем чеченов в полукольцо. Друг к другу не жмитесь, вдруг начнется пальба, труднее будет попасть. Проверьте оружие, чтобы в последний момент не переклинило затвор. Все братва, удачи нам. Ждем.

Луч света полоснул по машинам чеченцев - это был сигнал. Сашка первым открыл дверцу машины и рванулся во тьму. Вдруг со стороны раздалось стрекотание автоматных очередей. Санек вскрикнул и, взмахнув руками, упал лицом в снег. Ощущались резкие толчки по корпусу машины, парни догадались, что попали под перекрестный огонь автоматов. Лешка выскочил из машины и оказался в свете прожектора. Раздался голос в мегафон:

– Бросайте оружие, в случае сопротивления все будете уничтожены!

Зяма, возбужденный первыми выстрелами, пальнул несколько раз в сторону чеченцев, он думал, что это они начали стрельбу. В ответ беспорядочно посыпались пули. Лешка поднял руку с пистолетом и наугад выстрелил два раза, как в тот же миг почувствовал резкую боль в руке. Он упал на снег и, перекатываясь, подлез под машину. Кругом творилось невообразимое: сигналили милицейские сирены, слышались крики в мегафон, стрельба, свет от прожекторов - фар шарил по всей площади, выискивая очередную живую мишень для стрелков. Лешка, превозмогая боль в правой руке, переложил пистолет в левую, и стрелял до тех пор, пока не закончились патроны. Вдруг кто-то из парней упал на землю, загородив Лешке весь обзор и, как только луч прожектора скользнул по упавшему телу, Лешка заметил лицо Зямы, его глаза были открыты, но они были уже безжизненные.

Послышались приближающие крики, и кто-то властно приказал:

– Эй ты, под машиной, вытяни руки вперед и вылезай. Дернешься, пристрелю.

Лешка, постанывая, выполз из-под машины и в тот же миг получил удар чем - то тяжелым по затылку. Когда пришел в себя, почувствовал, что руки скованы за спиной наручниками: кругом ходили люди в форме и гражданской одежде. Его подхватили под руки и потащили к подошедшему "воронку". От боли в руке, помутилось сознание.

Он не видел, как эксперты фотографировали мертвые тела, как обмеряли расстояния и обрисовывали на расчищенном от снега асфальте контуры вокруг трупов. Как прибыли дополнительно военные машины, крытые брезентом и всю площадь оцепили вооруженные люди в военной форме. Дверь воронка открылась, и показался парень в белом халате, он осмотрел и ощупал рукав на предплечье Лешки, затем наложил жгут над раной и что-то сказал офицерам.

Лешку под усиленным конвоем направили в больницу. После операции, его разместили в палате, и приставили охрану: один мент находился в палате, другой дежурил в коридоре.

Пришел дознаватель и пытался вытянуть с Алексея первые показания, но он упорно молчал, требуя адвоката. Затем приехала женщина и представилась адвокатом, и тогда Лешка узнал, что все его ребята - пацаны погибли, и его близких друзей: Зямы, Витьки, Сашки - больше нет. Он не мог еще до конца осознать всю тяжесть случившегося и слова адвоката - женщины плохо доходили до его сознания, но, в конце концов, понял, что его, оставшегося в живых, обвиняют по уголовным статьям, а самое главное - подозревают в убийстве двух офицеров МВД, погибших на месте перестрелки.

– Алексей Николаевич,- обратился к нему дознаватель,- Вам нет смысла отпираться и молчать, мы и так все докажем, но ответив правдиво на некоторые вопросы, Вы облегчите свою участь.

– Что ты хочешь узнать?

– Меня интересуют фамилии некоторых лидеров группировок, что Вы о них знаете?

– Начальник, мимо проезжай, наша группа действовала сама по себе и мы никому не подчинялись.

– А лидер Вашей группы "Санек", который имел тесную связь с Отари Квантришвили? Или "Таганская ветка"? Вам знаком лидер измайловской группировки Малевский, Вы ведь тесно взаимодействуете с ними?

– Я не дотягивал по статусу, чтобы общаться с такими людьми.- Лешка решил приуменьшить свою роль в группировке, когда услышал, что Санек погиб. Рядовому члену группы легче перенести обвинения в бандитизме.

– Все, что Вы сообщите, так или иначе, важно для нас.

– Дашь позвонить?

– После того, как ответите на мои вопросы.

– Пустой разговор начальник, я на такие дешевые "мульки" не ведусь.

Дознаватель немного подумал и спросил:

– Кому собрались звонить? Я разрешу, но только близким родственникам.

Лешка знал, что у мамы на новой квартире нет телефона, а вот Галинка сейчас на работе.

– Невесте, я только несколько слов скажу ей.

– Я сейчас договорюсь с врачом, и Вы позвоните из кабинета.

Оставшись наедине со своими мыслями, Лешка почувствовал, как забилось учащенно сердце в груди. На душе было пусто, он отрешенно относился ко всему, не хотелось сопротивляться, как будто кто-то вытянул из него последние силы. Хотелось только услышать родной голос, объяснить. Последние объятия, поцелуи, ее чувственные переживания - все это было так близко. "Неужели это все? Да-да, кажется, я влип капитально. Погибшие пацаны, пистолет, на котором остались мои отпечатки. Вряд ли адвокат поможет. Два мента убиты, валят все на меня. Ну, уж нет! Не докажут... А вдруг?! Я же стрелял... А если я кого - то из них зацепил? Тогда конец. За ментов могут подвести под "вышак". Но я же первый раз попал, как они меня расстреляют? Но ведь убиты менты, а это - власть".

– Борисов, мы Вас сейчас проводим в кабинет, я хочу предупредить и напомнить, что все это проходит под мою ответственность. Я надеюсь на Ваше сотрудничество.

Лешка молча кивнул и, придерживая больную руку на перевязи, пошел за дознавателем и дежурившим ментом, сзади шел еще один, внимательно наблюдая за ним.

– Леша, - он услышал ее голос, как будто она ждала звонка,- ты так рано звонишь. Выспался, родной?

– Галя...- Он заговорил тихо, - я попал в переделку, пацанов постреляли в Люблино, меня арестовали.