Козни качка

— Нет, Тесса, не из друзей в возлюбленные. Роуди Уэйд не в моей лиге.

Кэмерон фыркает:

— Нет, это не так. Ты чертовски очаровательна.

Очаровательна.

Отлично! Я уверена, что милые и очаровательные — это именно его тип.

Кэмерон говорит это с такой убежденностью, что я верю ей — верю, что она действительно думает, что могу понравиться Роуди Уэйду.

Бабочки в моем животе просыпаются, когда бейсбольный дом появляется в поле зрения. Сначала они вращаются, растягиваясь. Затем, на тонких крыльях надежды, они начинают трепетать. Танцевать.

Потихоньку.

Понемногу, одна за другой.

А потом вдруг — вот он.

Роуди наблюдает, как мы приближаемся, вынимая руки из карманов своей толстой черной куртки и кладя их на перила крыльца. Он наклоняется, опираясь на локтях, зеленые глаза сморщились в уголках, забавляясь, наблюдает за нами.

Наблюдает за мной.

Черт бы побрал его и его безумный уровень привлекательности, харизмы и обаяния.

Мои колени протестуют, слегка подрагивая, когда он улыбается.

— Дамы, — приветствует он нас. — Скарлетт.

Тесса и Кэмерон изо всех сил стараются подняться по лестнице на каблуках, навстречу ритму музыки, громкому шуму и витающему запаху алкоголя.

— Часто сюда приходишь? — дразнит Роуди, когда моя первая нога ступает на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в дом.

— Ха-ха.

Мои ноги осторожно делают каждый шаг один за другим, пока я не достигаю вершины. Тесса и Кэм, по понятным причинам, очарованы нашим легким обменом; они медлят у входной двери, ожидая меня, хотя их голодные глаза прикованы к Роуди.

Раздраженная их очевидностью, я отмахиваюсь от них, прогоняя внутрь:

— Идите внутрь. Дайте мне секундочку.

— Или несколько часов, — Роуди кашляет в кулак, маскируя свои слова, как это делали мальчики в средней школе, юные и незрелые.

Мои друзья колеблются.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы подождали?

Это первый раз, когда они спрашивают, и я неожиданно воодушевляюсь.

— Нет, идите. Повеселитесь. Я напишу вам, если… ну, вы знаете.

Если он меня не впустит.

— Хорошо. Дай нам знать на этот раз, хорошо? Здесь так холодно. — Тесса драматично стучит зубами, давая понять, что им нужно поторопиться внутрь, обе их великолепные блондинистые головы исчезает из виду с хлопаньем сетчатой двери.

Мы с Роуди стоим молча, прислушиваясь к шуму, доносящемуся изнутри, и в то же время мои бабочки хлопают своими надоедливыми крыльями.

Я делаю тревожный вдох, гадая, что он скажет, когда наконец заговорит. Выдыхаю, наблюдая, как маленький клубок пара уплывает прочь.

Он открывает рот.

— Три недели подряд, да? — Роуди всплеснул руками. — Я не могу решить, кто из нас больше жаждет наказания?

— Это определенно ты, — смеюсь я. — Мы оба знаем, что ты легко можешь поручить кому-нибудь присматривать за мной — это не обязательно должен быть ты.

Но я рада, что это он. Я бы не появилась здесь снова, если бы думала, что это будет кто-то другой, и уж точно не осталась бы в такую погоду. Я не садист.

Я с нетерпением ждала встречи с ним каждую пятницу с тех пор, как мы встретились.

Роуди сумасшедший, забавный и остроумный, не говоря уже о его красивом лице и возмутительном теле.

Нет ничего сложного в том, чтобы остаться с ним на крыльце, и, если бы он прямо сейчас отвел меня внутрь, я была бы неоспоримо разочарованной.

Сегодня на нем тоже шапка — черная вязаная, в стиле, похожим на мой, — надвинутая на уши, и коротко остриженные волосы.

Роуди — настоящий мужчина, даже с этой зимней шапкой на голове. Когда я поднимаюсь на крыльцо, он легонько толкает меня плечом.

— Где ты нашел эту шапку? — спрашиваю я, ставя свою сумку на землю, точно так же, как в прошлую пятницу, и так же, наверное, буду делать в следующую пятницу.

— Купил.

— Когда?

Он отвечает спустя несколько секунд:

— Вчера.

— Мы вроде как соответствуем друг другу. — Указываю я, тыча в воздух варежкой и наклоняя голову, чтобы рассмотреть его.

Он переминается с ноги на ногу.

— Я удивлен, что ты снова появилась. Ты как щенок, которого постоянно пинают, но он возвращается за добавкой.

— Это ужасная аналогия.

— Но точная, — возражает он.

— Честно говоря, ты ничуть не удивился, увидев меня здесь.

«Ты купил шапку, чтобы тебе тоже было тепло».

Мое сердце пропускает несколько ритмов, руки тянутся к бедрам, погружаясь в мое пухлое пальто. Я размахиваю варежкой.

— Тебе следовало бы знать, что я не могу устоять перед вызовом.

Он прислоняется к стене дома, дерзко приподнимая голову.

— Ты считаешь меня вызовом?

— Нет, я считаю, что попасть в дом — это вызов.

— Это единственная причина, по которой ты продолжаешь возвращаться?

Холодно, и мы оба тяжело дышим, наше дыхание смешивается в серых вихрях, плечи поднимаются при каждом вдохе.

— А какая еще у меня может быть причина?

Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа.

Когда он этого не делает, я издаю тихий жужжащий звук, осознавая, что каждый удар моего предательского сердца колотится в груди, в горле.

— Я не умею читать мысли, Скарлетт. Если есть еще одна причина, по которой ты приходишь сюда каждую пятницу вечером, тебе придется объяснить ее мне.

Мы оцениваем друг друга, как два стрелка, тянущиеся к своим шестизарядным ружьям, не желая сгибаться. Я не знаю, что он хочет от меня услышать, и я отказываюсь быть первой, кто признается в том, что я чувствую.

Ещё слишком рано.

Затем наступает странная тишина, стерео на мгновение отключается внутри дома. Голоса затихают. Нескромный звук рычащего желудка Роуди разрушает чары нашего пристального взгляда.

Серьезно, этот парень не ест достаточно во время ужина?

— Знаешь, что у меня есть для тебя?