Козни качка

— Ты имеешь в виду свою девушку?

— Мама, пожалуйста, не называй ее так, когда она здесь.

— Значит, она не твоя девушка? — Она притворяется невежественной, чтобы помучить меня.

— Да, это так. Просто слышать это… — Делает меня таким идиотом, что я не знаю, что вылетит из моего рта. У меня кружится голова, и то, что Скарлетт здесь, в моем гребаном доме, заставляет меня хотеть бегать кругами по окрестностям, чтобы сжечь эту нервную энергию.

Я нервничаю. Так чертовски возбужден.

— Все в порядке, сынок. Мама клевая.

— Просто… о боже. Это будет мой худший кошмар.

Мама кладет нож, которым режет ананас, на разделочную доску.

— Почему ты так драматизируешь? — она вздыхает, отправляя в рот кусочек фрукта. Жует. — Такой взвинченный, прямо как твой отец.

Я сжимаю губы и делаю глубокий, успокаивающий вдох.

— Мам, просто… успокойся, хорошо? Не начинай планировать нашу свадьбу. Не упоминай о детях. Не спрашивай, какие книги она читает, не спрашивай…

Нехорошо так говорить.

Мама обрывает меня, подняв ладонь.

— Она не читает?

— Да, она любит читать, только не допрашивай ее насчет своих романов, ладно?

Моя мать пишет исторические любовные романы и является полным ботаником, когда дело доходит до чтения.

— А что же она любит читать? — давит она.

— Мама. Если ты поставишь меня в неловкое положение, я больше никогда не приведу ее сюда.

Она выпрямляется, прислонившись к стойке, и возмущенно выгибает спину. Как будто я ее чем-то обидел.

— Ты ранишь мое сердце. — Она прижимает руку к груди, оскорбленная тем, что я даже намекаю ей на то, что они вызывают смущение. — Я не обычная мама, я классная мама.

О, черт возьми.

— Я серьезно. Не делай ту штуку, что ты всегда делаешь, когда рядом девушки…

— Что за штуку? — Она оглядывает кухню, словно ожидая, что кто-то выскочит из одного из шкафов. — Какие девушки?

— Эта штука! — Мои руки машут вокруг, как будто они независимы от моего тела. — Эта штука — дети, свадьбы и все такое.

— Стерлинг Аарон, я даже не знаю эту девушку. Я, конечно, не стала бы говорить о детях в ее присутствии. — Наступает короткая пауза. — Но почему? Она любит детей?

Я так облажался.

— Я просто не хочу, чтобы ты ее пугала.

— Но почему? — Она наклоняется вперед, опершись локтем о стойку, глаза блестят, в них светится живой интерес. — Она тебе действительно нравится? Это серьезно? — Мама осеняет себя крестным знамением. — Я буду вести себя наилучшим образом, обещаю.

Дерьмо. Это тоже не очень хороший знак.

Видите ли, дело в том, что мои родители — особенно моя мать — всегда были чрезмерно вовлечены в то, что касается меня. Как их единственный сын — и тот, кто был атлетически сложен — независимо от того, насколько они были заняты или как часто путешествовали по работе, они всегда были на моих играх.

Слишком много вложено. Чрезмерный энтузиазм. Сверхактивное воображение.

Моя мать автор любовных романов, так что это всегда связано со сферой деятельности — она романтизирует все, что я сделал. Каждая девушка, с которой я встречался, все отношения, которые я никогда не завязывал — все это пища для ее писательства.

Она просто ничего не может с собой поделать.

Это ее работа.

Но это никогда не делало подобное менее раздражающим.

Я вздыхаю, хватая ключи от машины со стойки.

— Я поехал в аэропорт за Скарлетт, а когда вернусь, ты сможешь вести себя прилично? Мы не персонажи одного из твоих романов.

Короткий кивок.

— Конечно, нет.

Она не смотрит мне в глаза.

— Спасибо, мам.

Еще один кусочек ананаса попадает ей в рот.

— Веди машину осторожно и пристегнись.

Скарлетт

Роуди очень похож на свою мать.

Это первое, что я замечаю, когда она встречает нас в дверях, когда мы возвращаемся из аэропорта… поцеловавшись в машине в течение пятнадцати минут, прежде чем войти в дом из гаража.

Миссис Уэйд высокая, на ее красивом лице появляется знакомая улыбка. Она делает достаточно хорошую работу, пытаясь замаскировать её за кофейной кружкой, но я замечаю её.

И нет никакой возможности скрыть ее мерцающие зеленые глаза.

Они такие же, как у ее сына.

— Так что я просто вывалю это, а потом позволю вам двоим решать — и не стесняйтесь отклонить эту идею, — начинает она, наклоняясь над прилавком и сплетая пальцы. — Мы с Доном разговаривали с нашим другом Кеном, который работает на круизной линии, и ему удалось получить дополнительную каюту в эти выходные.

Каюта?

Жар поднимается по моей шее. Она намекает на то, что я думаю, на что она намекает?

— Не смотри так испуганно, это не соседние комнаты, — она смеется. — Мы думали, что это будет так весело для нас четверых, что-то вроде очень длинного двойного свидания!

Поехать с ними? Поехать с ними куда?

Она продолжает болтать, делая еще один глоток из своей белой керамической кружки.

— Как вы думаете? Уехать завтра, вернуться в понедельник? Две ночи?

Пальцы Роуди находят петли ремня моих джинсов и слегка дергают их, чтобы я знала, что он подошел сзади.

— Поехать с вами в круиз? — спрашивает Роуди в макушку моей головы.

Мое сердце колотится сильнее.

Миссис Уэйд Ханна беспечно машет рукой.

— Всего лишь небольшая прогулка на южные острова.

Южные острова означают Карибское море. Рыба, коралловые рифы и ведра с ракушками.

— Я понимаю, если вы планировали просто валяться без дела, так что идите и обсудите это. Папа хочет купить немного тако, так что мы сбегаем, чтобы взять несколько штук в конце квартала, прежде чем они закроют магазин, но мы вернемся через двадцать минут. Я должна сообщить Кену в течение часа, может ли он освободить каюту для бронирования или мы берем ее.

Она так небрежно относится ко всему этому — к тому, что я живу в их доме, и что она берет меня с собой в отпуск.