Козыри мсье Венса

Вальтер направился к двери, потом остановился. Им овладели сомнения:

— А что делать с этими Фредди?.. Снимать перед ними шляпу?

— Задерживай всех Доло! Разберемся потом. Ясно?

— Еще бы! — ответил Вальтер. — Бегу нанимать фургон!

Мсье Венс опять взял телефонную трубку.

— Прошу вас меня не перебивать! — сказала Клара Бонанж.

XXVI

Мсье Венс вышел из такси у Шлюзовой улицы — подъехать туда на собственном автомобиле было все равно что дать сирену — и направился к указанному месту: пользовавшемуся дурной славой кабачку, который соседствовал с трущобой; время оставило на его фасаде свою печать, уничтожив буквы на вывеске таким образом, что Чу-Чи мог прочитать название, не коверкая его: «У Г. егуа.а. — Кафе—.есто. ан. — Билья.д и кегельбан». Если осведомитель говорил правду, то мсье Венс должен был застать зверя в его логове.

Тревожные и мрачные тени — путаны, клошары — что-то замышляли украдкой под дождем, одни заманивали клиентов, другие были готовы разбежаться, как крысы.

Не мешкая больше, мсье Венс толкнул дверь в кафе «У Грегуара» — ее верхняя часть представляла собой матовое стекло, — и ему в лицо ударили едкий табачный запах и звуки пошлой мелодии: «Небольшой фонтанчик, станция метро, там живешь ты, зайчик, на Пигаль…» — песенка сама по себе приятная, но заезженная изнуренным автоматическим проигрывателем.

Обстановка была точно такой, какой он себе ее представлял: плохой плиточный пол, присыпанный опилками, железная стойка в виде подковы, напоминающая противотанковое заграждение, столы из поддельного мрамора, кое-как вытертые тряпкой, стены, на которых пятна были завешаны афишами, рекламирующими те или иные сорта аперитивов, а в глубине, за решетчатой дверью, раскачивавшейся на петлях, находился еще более прокуренный задний зал, откуда доносились приглушенные звуки сталкивающихся бильярдных шаров.

Массовка тоже была точно такой, какую ожидал увидеть мсье Венс: игроки в белот и жаке, наблюдавшие за ним с единодушной подозрительностью; владелец кафе в свитере на голое тело и с перебитым носом; так называемая «изящная» официантка в узкой юбке из черного сатина, подчеркивающей ее расплывшиеся формы, и наклонившийся к мигающему автоматическому проигрывателю, куда он опустил только что пятифранковую монету, один из тех завсегдатаев с уголовной наружностью, нравы которых, по-видимому, не смягчает музыка.

Мсье Венс заказал анисовый ликер, поставил его отстояться. Он уже засек нужного ему человека в заднем зале: тот, напрягшись, как спиральная пружина, склонился под зеленым абажуром и не отрывал глаз от кожаной накладки бильярдного кия, толстый конец которого сплющил ему нос.

— Добрый вечер, Тридцатка!.. Как поживает Фредди?..

Тридцатка послал свой шар в плевательницу и, ругаясь последними словами, обернулся:

— Черт побери!.. О! Это вы, комиссар!.. Вы что, не могли объявить о своем приходе? Из-за вас я испортил такой удар накатом!

— Сожалею, Тридцатка. Я не думал, что вы такой нервный, — сказал мсье Венс. — Для сведения, я ищу Фредди.

Тридцатка почувствовал желание ошеломить присутствующую публику:

— Фредди передает вам свои поздравления! Однако он не уполномочивал меня давать вам его номер телефона!

— Жаль! — со вздохом произнес мсье Венс.

Он взял красный бильярдный шар и стал подбрасывать его на ладони.

— Я хочу угостить вас стаканчиком в баре или, может быть, вы слишком заняты, чтобы переговорить со мной в частном порядке?

— Именно так, комиссар, я слишком занят! Мои приятели и я разыгрываем пульку. Субботнюю пульку. Эй, вы! Разве вы не собираетесь оштрафовать этот лажовый удар?

Сочувствующий гул нарастал, он свидетельствовал о единодушном понимании со стороны приятелей Тридцатки.

— Прекрасно, не буду мешать вашим забавам и прошу прощения за то, что так опрометчиво их прервал! — сказал мсье Венс с огорченным видом. — Всего только пару слов напоследок, Тридцатка… Вы помните то неприятное дело, связанное с «Эмбасси»?

Он не прошел и половины расстояния до стойки, как Тридцатка догнал его, сильно запыхавшись. Вся его спесь куда-то улетучилась:

— Конечно, комиссар, но я там ни при чем, я… Я никогда не был в нем замешан! Мой друг Суффло подтвердил, что я покинул заведение до одиннадцати часов.

— Кажется, я припоминаю. На вашу беду, два моих друга — Дюка и Барель — готовы поклясться, что видели, как вы появились там вновь в одиннадцать ноль пять.

— Стукачи! Они врут, комиссар, как дантисты!

— Возможно, но два лжесвидетельства стоят больше одного… Давайте, Тридцатка, поднапрягитесь! Или вы говорите мне, где Фредди, или я сажаю вас в каталажку!

— Не стоит труда!.. Мое почтение, комиссар.

Мсье Венс повернулся на табурете.

— Ах, это вы, Жоффре!

— К вашим услугам, — сказал Жоффре бесцветным голосом; он был рыжеволос, расхлябан, и его узкие губы сжимали черную сигару.

Мсье Венс воспользовался представившейся ему возможностью:

— В данный момент мне можно оказать только одну услугу. Я ищу Фредди. Скажите, где его найти.

— Предположим, я это знаю и скажу вам…

— Это вам зачтется.

— Где? На скрижалях закона?

Тридцатке уже не сиделось на месте.

— Негодяй! Иуда! — крикнул он, не дожидаясь заключения сделки.

Он бросился бы на Жоффре, если бы мсье Венс, вмешавшись, не пригвоздил его к стулу своей железобетонной хваткой:

— Стоп, Тридцадка! Заткнитесь!

Он опять повернулся к Жоффре и спросил:

— Сколько?

Жоффре, еще больше, чем раньше, напоминавший цаплю, уже направился к винтовой лестнице в глубине кабачка.

— Сюда, комиссар! — сказал он. — Ну, скажем, двести тысяч наличными… И столько же после предоставления информации…

Неплохо!..

Мсье Венс толкнул Тридцатку в спину:

— Иди вперед… Я еще не кончил с тобой!

Большинство посетителей, сидевших за столами в зале с низким потолком, наблюдали за ними с недобрым любопытством.